ВСТРЕЧА

                             Вадим Байбурин.

 

                                   ВСТРЕЧА.

 

                                                          «…Только для падающих звёзд…»

                                                       Стивен Кинг. «Лангольеры»

1

 

      Анжела стояла в ванной и опершись двумя руками о раковину разглядывала себя в зеркало. Сначала она, раздвинув губы в широченную улыбку, которую с большим успехом можно было назвать оскалом, изучала свои зубы. Затем приподняла сперва одну бровь, следом другую, потом слегка прикрыла глаза, изобразив томный взгляд. Потом зачем-то потрогала кончик носа. Оторвав руки от раковины, она указательными пальцами оттянула нижние веки и посмотрела, нет ли под глазами красного. Нет, всё было нормально, никаких, так сказать, отклонений.  Она скорчила рожу и показала себе язык . Проанализировав увиденное и как бы подытожив, Анжела вздохнула и изрекла: «Ничего особенного».

      Вот именно, ничего особенного, … но и ничего ужасного.

    

     Анжела вздохнула ещё раз, видимо она вообще любила вздыхать, и это уже выработалось у неё в привычку. Она вздыхала по любому поводу, и вздохи эти были самыми разнообразными, соответственно ситуации, от восторженно - радостных ( можно сказать ликующих) до глубоко печальных (грусть и печаль мои безмерны, разве вы не видите?).

     Вздох по поводу своей внешности можно было отнести к категории нейтральных (я конечно не супер-пупер, но не всё ещё потеряно). Хотя терять ей особенно было нечего. Ей было всего семнадцать. В четверг был сдан (на тройку) последний выпускной экзамен. Школа была позади, всё остальное впереди.

     Анжела расстегнула здоровенный кошелёк, который служил ей косметичкой и вытащила на свет  разнообразные приспособления для нанесения боевой раскраски. Она разложила все эти предметы на белой салфетке, ровненько, согласно очерёдности их применения. Процедура нанесения макияжа была для неё не просто занятием по приданию себе дамскости,  она где-то прочитала или услышала это слово, и оно ей запомнилось. Нанесение макияжа было для неё ритуалом. Как, например, танец у папуасов, который они плясали перед тем, как пойти на охоту и завалить мамонта. Она тоже стремилась, или, по крайней мере, надеялась  завалить «своего мамонта», то есть познакомиться с каким-нибудь нормальным парнем. Те парни, которых она знала, почему-то ей «нормальными» не казались. Нет, они не были ненормальными в прямом смысле этого слова, обычные ребята, которых она знала давным-давно, с самого детства. Может, они ей просто примелькались, а может, просто не нравились. И на её взгляд никто из них на звание кавалера не тянул.

     Анжела посмотрела на разложенную на салфетке косметику, и тут ей в голову пришла мысль. Интересно, а Томка так же раскладывает свои приспособы, когда чистит винтовку? Перед глазами возникла картина: не очень чистая белая тряпка в масляных пятнах, на которой лежат различные щётки и железяки непонятного ей назначения, вперемешку с косметикой. Это ей показалось забавным, и она хихикнула. А потом начала краситься.

     Тамара была её лучшей подругой. С первого класса. Они вместе росли, вместе взрослели, вместе меняли взгляды на жизнь, причём, чем взрослее они становились, тем более разными становились их эти самые взгляды на эту самую жизнь. В некоторых вопросах у них было полное согласие (это должно быть только так, а не иначе), но зачастую их мнения расходились на полностью противоположные полюса, что приводило к таким спорам, в результате которых, они запросто могли стать непримиримыми врагами. Но они были умными девочками и научились если не соглашаться, то хотя бы понимать и уважать чужое мнение. Чужое мнение в этом случае всё равно оставалось неправильным. Но самое главное, конфликта, настолько острого, чтобы погубить их дружбу, не возникало. При всём этом Тамара, безусловно, в их тандеме была лидером.

     Да она во всём и везде была лидером. Это у неё получалось как-то само-собой. Другие из кожи вон лезли лишь бы хоть как-то выделиться. Она же никогда и ни на что не претендовала и никаких особых усилий не прикладывала,  ей это было не нужно, просто было в ней что-то такое…

     Закончив краситься, Анжела вновь подошла к зеркалу в ванной. В ванной зеркало было большое, к тому же отец установил над ним яркую люминесцентную лампу, так что можно было рассмотреть себя во всей красе. Она долго рассматривала то, что получилось и в принципе, осталась довольна. По окончании просмотра она подмигнула своему отражению сначала одним глазом, потом другим, сравнивая каким глазом подмигивать получается эффектнее, затем вышла из ванной и выключила свет.

     Теперь встал вопрос что надеть. Вообще-то вариантов было немного. Вариант А: джинсы Montana (настоящие, фирменные, из США), розовая блузка (тоже импортная, но уже производства ГДР) и кроссовки как Adidas, купленные в Москве мамой Тамары, а потом уже перепроданные ей, Анжеле с минимальной переплатой, чтобы покрыть «транспортные расходы», как она (мама Тамары) выражалась. Деньги Анжела взяла у родителей. Это было что-то вроде премии за то, что она наконец-то закончила школу.

     Вариант Б: всё та-же блузка, но уже в комплекте с юбкой, светло-серой, в складочку, выше колен (надо признаться, намного выше). Но к этому боекомплекту требовались туфли на шпильке. Туфли имелись, но они были куплены для выпускного вечера, и Анжела опасалась, что с ними может случиться какая-нибудь неприятность. Ну, например, сломается каблук или ещё что-либо, и произойдёт это, как всегда, в самый неподходящий момент. И тогда мало того, что оконфузишься, ещё и влетит от родителей, а что хуже всего, на выпускной придётся идти в старых лодочках. Поэтому был выбран вариант А.

     Джинсы были Томкины. Она дала поносить, даже имелся вариант выкупа этих чудо-штанов. Они всё равно на Томку были чуть-чуть великоваты, а на Анжеле сидели, ну просто в самый раз. А если джинсы на тебе висят , то это есть не комильфо, ну просто никуда не годится. Так, что у Анжелы был шанс. Шанс, если родители всё-таки решатся пойти на такие расходы ради любимой доченьки.

     Семья Тамары была более обеспеченной. Не подпольные миллионеры, конечно, но… Тётя Лида (мама Тамары) работала в универмаге, дядя Боря (папа Тамары) работал во внутренних органах  и причём был не каким-то там участковым или другим рядовым ментом (Анжела, к своему счастью,  не знала какие ещё бывают менты, она знала только про участковых), а был какой-то шишкой в ментовке. Какой именно шишкой, Тамара не афишировала.

     А Томкина старшая сестра встречалась с моряком, который ходил в загранку и привозил из этой своей загранки разнообразную заграничную хрень. Именно так, «заграничная хрень»,- всегда говорила Тамара, имея в виду то, что привозил жених-моряк. Анжела всегда при этом испускала вздох, выражающий осуждение, при этом было не ясно, что именно она осуждает – то ли шмотки, привозимые моряком «на школу» (как он сам выражался), то ли тот факт, что такие дефицитные и безусловно необходимые населению вещи называют так непрезентабельно.

Нужно заметить, что моряк-жених никогда не забывал о младшей сестре своей невесты, и что-нибудь из «заграничной хрени» всегда доставалось Тамаре в подарок.

     Впоследствии что-то у них там не срослось, и старшая сестра замуж за него не вышла.

     Одним словом, Тамара была, как говорится нормально упакованной.

     Но! При всём при том Тамара никогда не показывала своего превосходства ! В этом отношении она наоборот, старалась выделяться как можно меньше, прекрасно понимая, что не у всех, далеко не у всех есть такие возможности, как у её родителей. Она не жлобилась, если кто-то из подруг просил на время, поносить какую – нибудь  шмотку или обращался с просьбой. Она всегда шла навстречу, если только…если только человек был хороший. Да, она разительно отличалась от других отпрысков из упакованных семей, наглых и одуревших от вседозволенности, считавших что всё в этом мире должно принадлежать им, стоит только пожелать. Отличалась и презирала.

      Взять хотя бы того парня…

     Он был сыном секретаря то ли райкома, то ли горкома, впрочем, не столь важно.

     Такой мальчик! И Вздох Восхищения (Анжела).

     Смазливый подонок! (Тамара).

     Он Томке просто прохода не давал. Сперва она вежливо отвергала его нудные притязания: «Ну почему, почему ты не хочешь со мной встречацца». Вот именно «встречацца»! Так он и говорил.

     Затем его нытьё перешло в новую, более наглую и грубую фазу:

     - Ты понимаешь, от чего ты отказываешься? Ты знаешь кто я?

     - Знаю, - ответила она,- смазливый подонок и мудак.

     -Чтооооо?, Что ты сказала? Да ты, ты, ты… ты знаешь кто мой отец?

     -Знаю, такой же мудак, раз воспитал такое…,- тут она на секунду задумалась, подбирая нужное слово,-ЧМО.

     Говорила она спокойно, глядя не на, а сквозь него. И это его бесило. Бесило настолько, что он уже не мог говорить, а только визжал. Его трясло так, что он, казалось, сейчас выпадет из своего дорогого, заграничного, купленного в «Альбатросе» или «Берёзке», вельветового пиджака.

     -Это у тебя в первый раз?- осведомилась она. Тон был спокойный и даже заботливый. Как будто речь шла о сексе и у него не получилось.

     Истерика прекратилась моментально.

     - Что в первый раз?- не понял он.

     - Ну, тебя обозвали мудаком в первый раз?

     Челюсть у него отвисла, от злости у него не было слов, он только хватал воздух ртом, и создавалось впечатление, будто у него отказали лёгкие. Тогда Тома отвесила ему здоровенную оплеуху. Рот закрылся, он постоял ещё пару секунд, словно оглушённый, потом развернулся и… побежал.

     У Анжелы вырвался вздох сожаления. Всё-таки такой мальчик. Был.

     Потом, позже, гораздо позже, отец как-то проговорился, что ему тогда звонили. Звонили и сказали, что дочь у него грубиянка и ему надо бы уделять больше времени воспитанию своего чада. И ещё рекомендовали повлиять.

     Да. В тысяча девятьсот восемьдесят втором году обзывать секретаря райкома (или горкома) мудаком было крайне неосмотрительно.

     А в основном с парнями у них было всё более-менее ровно. Конечно же они ходили на свидания или знакомились, если парни вызывали в них какой-то интерес, но дальше, чем банальный поход в кино или какое-нибудь невинное кафе дело не заходило. Можно было и просто погулять, подержавшись за руки. Иногда девчонки позволяли парням подержаться за талию или несколько раз поцеловаться, но не более того.

     Однажды они познакомились с двумя кадрами. Ребята были вроде ничего, правда постарше. Они уже отслужили в армии и где-то там работали. Так те не придумали ничего лучше, как пригласить их в пивной бар. Нет, не в какой-нибудь гадюшник, а именно в пивбар, где пиво стоило тридцать пять копеек, и его разносили официанты.

     У Томы было хорошо развито ассоциативное мышление, надо сказать она вообще была хорошо развитой девушкой. И у неё частенько запахи ассоциировались с каким-нибудь событием или местом.

     В восьмом классе её угораздило влюбиться. Первая любовь и всё такое. Ну а как же без этого. Парень был старше неё и уже учился в техникуме. «Обработка металлов и металлорежущие станки»,-  он сказал ей, когда она спросила, на кого он учится. Он не был высоким голубоглазым блондином спортивного телосложения (читай смазливым подонком), внешность у него была самая обыкновенная. И Анжела недоумевала, что Тома в нём нашла.

      А Тома просто млела, когда он обнимал её, провожая домой. Он был настоящим. В нём не было ничего от этих игрушечных, напомаженных, хорошо упакованных мальчиков. Тома подозревала, что они возможно даже спят в сеточках для волос. Она представляла себе парня в трусах и в сеточке для волос, который перед сном выпивает стакан молока. Почему-то ей казалось, что такие мальчики обязательно перед сном пьют молоко. Ну, наверное, потому что так хочет мама.

       Толик (Анатолий, представился он, когда решился подойти познакомиться), он был реальным, его можно было (и хотелось) потрогать, не опасаясь, что он сейчас растворится и исчезнет, как дымка, для того чтобы переместиться на глянцевую страницу журнала для вязания.

     Когда он обнимал её, ей казалось, что от него пахнет горячим металлом и ещё чем-то мужским… возможно уверенностью и надёжностью. А ещё от него пахло одеколоном «Саша».

     Они расстались банально просто – его забрали в армию. Ждать она не обещала, да и он не настаивал. А расстояние и время никогда не идут любви на пользу.

     Первая любовь, как известно, бывает очень сильной, но никогда не бывает долгой.

     Но с тех пор запах одеколона «Саша» вызывал у неё ассоциации с чем-то очень-очень хорошим. А ещё он вызывал у неё чувство щемящей грусти по чему-то далёкому и безвозвратно утраченному.

     Потом одеколон «Саша» исчез, как и всё остальное, и ассоциации, связанные с ним улетучились вместе с запахом.

     Специфический запах пивбара хороших воспоминаний не вызывал и развитию отношений не способствовал.

      Этот запах ассоциировался у Томы с пьяным отцом. Нет! Он не буянил, когда бывал пьян, и никого не обижал. Он даже наоборот мог от широты душевной  дать Томе десятку или аж четвертак, что суммой было просто немыслимой. Кстати, утром он уже не помнил, сколько дал дочери денег, или помнил, этого она не знала, но деньги обратно никогда не просил. Единственное, так это то, что он, будучи в таком виде  ругал всех и вся – начальство, коллег, подчинённых, Брежнева, соседей…, причём в выражениях не стеснялся. Все у него были бляди, козлы, пидорасы, ну и.т.д. Но семью он не трогал. Никогда.

     И, тем не менее, матери это не нравилось. А кому, скажите, такое понравится? И дело обычно заканчивалось скандалом. Потом отец засыпал и громко храпел, наполняя комнату запахом перегара. Как в пивбаре.

     Поэтому девушки по-тихому слиняли. Инициатором побега, естественно, была Тома.

 

                                                                2

     Анжела посмотрела на часы и констатировала тот факт, что собирается уже почти два часа. Она не копалась, она просто никуда не спешила. Никуда не спешить доставляло ей огромное удовольствие. Позавчера, в четверг, она распрощалась со школой. Правда, оставался ещё выпускной вечер, но это так – чистая формальность. В общем, прощай школа! Туда уже спешить не надо. Уроки делать не надо. К экзаменам готовиться не надо. И через три месяца снова возвращаться в надоевшую школу тоже не надо! А в остальные, самые разнообразные места ЕЩЁ не надо. Анжела просто была контужена свалившейся на неё свободой. Сейчас она вот уже минут двадцать как вертелась перед зеркалом в прихожей. Оно было ещё больше, чем в ванной и предназначалось для того, чтобы любоваться своей красотой в полный рост.

     На самом деле её звали не Анжела, а Ангелина. Сокращённо, по-домашнему просто Геля. Она была безмерно благодарна родителям за такое экстравагантное имя. Пока она была маленькой, это ещё как-то сходило: Геля, Гелечка, Гелюша…

     Но потом, когда подросла, а тем более повзрослела…

     - Девушка, вы такая красивая, как вас зовут?

     - Ангелина.

     - О, какое у вас странное имя!

     Или ещё:

     -А почему вас так назвали?

     Однажды на уроке английского учительница назвала её на английский манер – Энджелин, вот тогда-то и появилась Анжела. И только дома её по прежнему продолжали звать Гелей.

     Геля-Анжела покосилась на телефон. Должна была позвонить Тома, но та почему-то не звонила. Тогда она решила позвонить сама. Трубку взяла тётя Лида и сказала, что Тамара ещё не возвращалась из тира. Анжела извинилась, сказала что позвонит попозже и повесила трубку, извергнув при этом очередной вздох. Вздох возмущения и недоумения.

     «Ну как можно сегодня, в такой день, торчать в этом своём тире!»

Сегодня они собирались в парке отметить окончание школы. Встречу назначили на шесть часов. Было уже начало четвёртого, а эта…, Анжела даже не могла подобрать нужных слов,  до сих пор в тире! Она вообще собирается идти или нет! Для Анжелы, которая начала готовиться чуть ли не с утра, такое отношение к предстоящему мероприятию казалось крайне легкомысленным. И это ещё мягко сказано.

     Года два назад один знакомый парень, Миша, предложил Тамаре сходить с ним в тир.

     - Ты просто посмотришь, а потом сходим в кино или просто погуляем,- сказал он тогда.

     - Хорошо,- ответила она,- а это надолго?

     - Минут сорок, может час,- Миша замялся и понял, что свалял дурака, приглашая девушку в кино таким странным образом. Он был на год старше её, а парни в его возрасте порой ведут себя очень странно, особенно когда приглашают девушку в кино. Тамара знала об этом на основе личных наблюдений, сделала поправку «на дурака» и согласилась.

     В тире она села на длинную гимнастическую скамейку, стоявшую вдоль стены и принялась наблюдать происходящее. Внимание на неё, конечно же, обратили, но все вели себя сдержанно, и никаких похабных шуточек, какие бывает так и сыпятся, случись девушке попасть в мужской коллектив, не было.  Ей это понравилось.

     В конце тренировки к ней неожиданно подошёл тренер.

     - А что это за красавица почтила нас своим присутствием?- поинтересовался он, дружелюбно разглядывая Тамару.

     -Я… просто пришла… с Мишей,- ответила она, слегка смущённая таким витиеватым обращением.

       Тренер вызывал у неё странные ощущения. Он выглядел этаким добродушным дядечкой…, но когда подошёл к ней и заговорил, у неё возникло подспудное желание встать и вытянуться перед ним в струнку. Даже школьный военрук, отставной полковник не вызывал у неё ничего подобного, хотя и был всегда в форме и при погонах. Отец (подполковник) таких чувств не вызывал вообще никогда. И, слава Богу.

 Она обратила внимание, что и остальные ребята держатся с ним… почтительно. На расстоянии.

     - Не хочешь попробовать?- спросил тренер и показал рукой в направлении матов, с которых ребята стреляли из положения «лёжа».

     - Не знаю,- ответила Тамара,- я просто из этого никогда не стреляла.

     - А из чего стреляла?- поинтересовался тренер.

     Позже она узнала , что его зовут Виктор Васильевич.

     - Ну, из воздушки в школе,- сказала она,- и…

      Когда-то на даче пьяненький папа вдруг захотел научить её стрелять из пистолета. Ей было страшно интересно. Они пошли в поле, папа поставил на бугорок две пустых бутылки из под пива, которые захватил с собой, потом они отошли шагов на десять (он решил, что этого достаточно), и достал пистолет.

     - Вот, смотри, сказал он,- и объяснил, как подготовить пистолет к стрельбе и как правильно целиться.

      Ему явно нравилось, что дочери интересно. Ему вообще нравилось, что она иногда выкидывала такие штуки, которые можно ожидать ну никак не от девочки. Хотя вида он не показывал. И, если раньше какая-нибудь мамаша приходила жаловаться на Тамару, что вот, мол, она побила её мальчика, он говорил: «я разберусь» и выпроваживал жалующуюся мамашу за дверь, а потом одобрительно бурчал то ли ей вслед, то ли просто в сторону – ну и правильно, пусть не лезет.

      Теперь Тамара мальчиков не била. Теперь она с ними встречалась.

     - А теперь поднимай и целься.

      Пистолет был тяжёлым, и рука дрожала. Тамара держала пистолет в правой руке,  правую руку поддерживала снизу левой. Она навела оружие на одну из бутылок и нажала спуск. Её руку подбросило вверх, а звук выстрела слегка оглушил и в ушах звенело. Но она всё равно была разочарована – звук был совершенно не таким, как в кино. Тогда она выстрелила четыре раза, но ни разу не попала. Отец сказал, что это не главное, главное почувствовать оружие в руке.

     - С первого раза у многих не получается,- сказал он,- во всём нужна сноровка, закалка, тренировка. И они пошли на дачу. Маме об  этом рассказывать не стали.

     Больше из пистолета она не стреляла, но как им пользоваться, помнила.

     - …и… всё.

     - Ну, раз из воздушки стреляла, то и здесь справишься,- приободрил тренер,- не намного сложнее. И подтолкнул в сторону матов.

     Ей помогли зарядить винтовку и показали, как стрелять. При этом, вопреки её ожиданиям, никаких ехидных улыбочек или насмешливых взглядов. В тире царили запахи оружейного масла, пороховых газов и дружелюбная атмосфера.

     Дёрнуло же меня надеть сегодня юбку, подумала Тамара, умащиваясь на мате. Она ощущала на себе взгляды парней и видела, как они её рассматривают, особенно ножки, но это её, как ни странно, не удручало, а даже наоборот, ей было, на удивление приятно.

    Это была мелкокалиберная винтовка Тульского Оружейного Завода. ТОЗ или Тозка, как её называли. Тамара упёрла приклад в  плечо и прижалась к нему щекой, ощущая гладкую деревянную поверхность. Она чувствовала вес винтовки, её запах и ей… нравилось. Полежав немного, привыкая к агрегату у неё  в руках, Тамара прицелилась и открыла огонь.

     - Что ж, неплохо, оч неплохо,- сказал тренер, оценивая мишень.- Попадание, конечно…,- он поцокал языком,- за то кучность хорошая.

     В основном все дырки от пуль находились в правом верхнем углу квадрата, на котором была нарисована мишень. Чёрное поле в центре мишени даже не было задето.

     - Тебе нужно заниматься, так что приходи,- сказал ей тренер, а потом повернулся к остальным,- всё, на сегодня все свободны.

     Тебе нужно заниматься. Нужно ли ей заниматься этим? Тамара не знала. Не знала, но пришла. «По вторникам, четвергам и субботам»,- сказал ей тогда Виктор Васильевич. Второй раз она пришла в четверг. Потом в субботу. Потом ещё, ещё и ещё.

     Это был тир при ДОСААФе. Раньше она понятия не имела о его существовании, а теперь жалела, что не знала о нём раньше. Со временем она достигла кое-каких результатов, выезжала на соревнования, причём занимала не самые последние места, а недавно выполнила норматив кандидата в мастера спорта. Осталось только подтвердить.

                                                                 3

     Анжела маялась. Маялась в томительном ожидании, постигая старую, как мир, истину, что труднее всего ждать и догонять.  Перед зеркалом крутиться надоело, и она пошла на кухню. Сперва решила было выпить чаю, но потом передумала.  Села за стол, подпёрла руками подбородок и тупо уставилась в стену, размышляя о бренности бытия.

     Из оцепенения её выдернул звонок в дверь. От неожиданности она подпрыгнула и тут же издала испуганный вздох. За дверью стояла Тамара.

     -Томка, ты заколебала, я уже запарилась тебя ждать,-возмущённо (правда, не очень) воскликнула Анжела.

     И сразу же,- как, как ты успела? Ты же должна была позвонить!

     - Ну я же не опоздала,- Тома посмотрела на часы. Было без десяти пять. – Нам же к шести.

     - Ну и что! Выйдем пораньше, прогуляемся, прошвырнёмся, так сказать,- так почему ты не позвонила?

     - А чего звонить. Я пришла, переоделась и сразу к тебе.

     Всё это время Анжела крутилась вокруг подруги и дотошно разглядывала её. На Томе был новый тёмно-синий костюм – узкая юбка чуть выше колен, короткий жакет с длинными рукавами, под жакетом была белая блузка с жабо. Вместо верхней пуговицы воротник блузки был застёгнут красивой брошью с таким же тёмно-синим камнем. Всё это дополняли чёрные туфли на высоком каблуке.

     - Шшикарно, слушай, просто шшикарно,- шипела Анжела, ощупывая Тамару. Шипение сопровождалось вздохами восхищения. – Нет, слушай, обалденно, обалденно-шшикарненно!

     - Яне сильно делово в нём выгляжу?- спросила Тамара,- а то, мне кажется, прям как работник конторы.

     - Нет, я ж сказала, классный видон.

     - Смотри, что у меня есть,- и Тамара вытащила из маленького ридикюльчика двадцать пять рублей, три пятёрки и десятку.

     - Ни фига себе! Анжела открыла рот.- Значит, гуляем по-крупному?

     - Гуляем по-крупному,- подтвердила Тамара. И спрятала деньги.

     - Слушай, так ты продаёшь джинсы?

     - Продаю, продаю,- отмахнулась Тома,- пошли уже.

     И они пошли. Навстречу приключениям.

     Даже не подозревая, насколько по-крупному они сегодня погуляют.

     Особенно Тамара.

 

                                                                    4

     Выйдя из дома, девушки направились в вино-водочный магазин. Он закрывался в семь, так, что времени у них было предостаточно, поэтому они шли не спеша, прогуливаясь,  то и дело, привлекая внимание молодых людей. Такое внимание к их персонам девушек с одной стороны ободряло, а с другой озадачивало. Всё-таки они были одни, без кавалеров. Хотя ещё светло, на улице полно народа и нагло приставать к ним вряд ли кто-нибудь решится. Вот только бы не встретить в магазине компанию подвыпивших пацанов. Что ни говори, а вино-водочный – место довольно специфическое и для такихдевушек не очень подходящее. Но в магазине всё обошлось. Два каких-то мужика купили пару бутылок бормотухи и удалились, не обратив на них никакого внимания. Они купили бутылку «Советского Шампанского», бутылку сухого вина «Медвежья кровь» и бутылку марочного портвейна за три девяносто. Тамаре не очень нравилось пить сухое вино. Оно ей напоминало прокисший компот без сахара. А марочный портвейн был на вкус намного приятней. Правда, он бил по башке намного сильнее сухого, но если выпить немного…, совсем чуть-чуть…

     К месту встречи в парке культуры и отдыха они подошли немного раньше. Было без двадцати шесть. Но из их компании уже  кое - кто пришёл. Чуть позже подтянулись остальные.

     В итоге набралось человек двадцать. Компания расположилась вокруг длинной скамейки в стороне от центральной аллеи и аттракционов. И Торжественная Гулянка в Честь Окончания Школы началась. Кто-то тоже принёс собой вина, кто-то сбегал за стаканами к автоматам с газировкой, кто-то бренчал на гитаре, кто-то рассказывал анекдоты. Все пили вино, поздравляли друг друга, пели песни, смеялись, вспоминали школьные приколы. Одним словом, скучно не было.

                                                                   5

     Ближе к восьми народ в парке потянулся в сторону танцплощадки. Танцы начинались в восемь, и уже было слышно, как вокально–инструментальный  ансамбль настраивает свои инструменты.

     Анжела с Тамарой тоже направились туда. К ним присоединились ещё две девочки и двое парней из параллельного класса. Один из них, Валера, ещё с девятого класса ухлёстывал за Анжелой, но она его ухлёстывания игнорировала. В, основном, потому что он не был самий високий, самий красывий, самий лютчий цэнтралный нападающщий. Правда она с ним пару раз ходила то ли в кино, то ли на танцы (не в библиотеку, это точно), и поэтому он думал, что возможно…

     Они купили билеты и прошли на площадку. Народ рассредотачивался по периметру, вдоль перил, ограждающих танцплощадку. Тамара с Анжелой увидели свободное место и двинулись к нему, остальные пошли за ними. Расположившись отдельной стайкой, они стали ждать начала. Ребята что-то рассказывали, девчонки смеялись, а Тамара… на неё вдруг накатила волна…, она сама не понимала чего. Её охватила какая-то тихая радость, ощущение чего-то хорошего. Это была непонятная ей эйфория. Гул голосов словно отдалился, притих, рядом кто-то что-то рассказывал, но она не слышала что. Ей было просто хорошо. Может это от портвейна?- подумала она,-так нет, от портвейна так не бывает, да и выпила она всего-ничего. Ей было хорошо. Нет, ей было прекрасно.

     И тут заиграла музыка.

     Народ двинулся в центр танцплощадки, её компания тоже. Они пытались Тамару потащить с собой, но она отказалась. Нет, она не пойдёт танцевать, она останется здесь. Останется здесь и будет смотреть.

     Её взгляд скользил по танцующим, потом переместился на ансамбль. Она узнала знакомого, он играл на барабанах. Стемнело, и включили прожектора. Танцующие отбрасывали причудливые извивающиеся тени. Тамара перевела взгляд на тех, кто тоже не пошёл танцевать и остался стоять у перил неподалёку от неё. Она разглядывала их, выискивая знакомых, и вдруг обратила внимание на одного парня. Он точно так же, как и она разглядывал окружающих, только…, только он…, только он разглядывал их…, как-то не так. Тамара, пытаясь понять, что именно было «не так» в том, как он разглядывает всё вокруг, принялась за ним наблюдать, и… поняла, что он вообще выглядит немного странно. Никто из тех, кто стоял с ним рядом, на него вообще не обращал внимания. Получается, что никто кроме неё им не заинтересовался.

      На вид ему было года двадцать два – двадцать три, обычный молодой человек, если не считать… того, как он одет! На нём были такие вещи, которые достать было ну просто нереально! Он был одет во всё импортное, фирменное. Уж кто-кто, а Тамара знала в этом толк. Куртка, джинсы, рубашка, футболка, а на ногах, – мать честная, - настоящие ковбойские сапоги! Не туфли на высоком скошенном каблуке, которые продают на рынке армяне, а именно ковбойские сапоги. Но самое странное было даже не в этом, странное было в том, как всё это было сшито. А сшито всё это было немного не так. Фасон был необычным, вроде всё такое же, но немного отличалось.

     И ещё этот взгляд. Он смотрел на всё вокруг так, как смотрит человек, который вернулся после долгого отсутствия, и теперь каждый взгляд рождает в нем воспоминание.

     По мнению друзей, Тамара особым романтизмом не страдала. Вместо девчачьих романов про королев и принцев (розовые сопли) она читала Фенимора Купера, О’Генри, любила детективы и книжки про шпионов. Прекрасно чувствовала себя как в мужской, так и в женской компании. Но как и все девушки её возраста, она тоже мечтала о своём принце. Просто принцы у каждого разные.

     А ещё та книга. Вообще-то это была не совсем книга. Просто подшитая стопка листов напечатанных на ротаторе. Листы были в красных разводах, и шрифт тоже был красный. На заводах так печатают различные чертежи и схемы. Так вот, собственно, книга. Кто-то принёс её в тир, и она ходила по рукам, за ней даже очередь стояла. Тамара тоже взяла почитать. Это был роман какого-то американского писателя с многообещающим названием «Стрелок». Сам роман Тамаре не понравился. Что-то вроде сказки для взрослых. Не её тема. Но, главный герой! - сильный и храбрый парень в современных джинсах с доисторическими «Кольтами» на поясе, который мужественно продирался сквозь разнообразные препятствия к своей цели – это было нечто! Это был её принц!

     И этот молодой человек со странным взглядом чем-то отдалённо напоминал тот образ, который она вылепила у себя у себя в мозгу, чем-то неуловимо соответствовал.

     Видимо почувствовав, что за ним наблюдают, он посмотрел на неё. И, их взгляды встретились. Если бы это были две электрические дуги, то на месте их столкновения, образовался бы кратер размером с танцплощадку. Тамаре показалось (или не показалось?), что увидев её, он рванулся к ней, а потом, словно взяв себя в руки, остался на месте.

     Некоторое время они смотрели друг на друга, и до неё дошло, что так привлекло её внимание в его взгляде. В нём было узнавание.

      А потом Тамара почувствовала, что у неё отнимаются ноги.

      Он шёл к Ней.

      Никогда она не испытывала ничего подобного, никогда в жизни она так не млела ни перед одним парнем, ни перед одним мужчиной, и никогда в жизни она так не боялась выдать себя. О, Господи, только не это, хоть бы он ничего не заметил! Хорошо, что рядом нет никого из знакомых,- промелькнуло у неё в голове. Тамара собралась и попыталась взять себя в руки, с ужасом понимая, что получается не очень.

     Тем временем он подошёл. И поздоровался.

     - Здравствуйте, - а потом ещё раз, - добрый вечер.

     - Привет,- ответила Тамара,- надеясь, что выглядит естественно и непринуждённо.

     Парень замялся, не зная, что дальше делать. И тут она поняла, что он тоже… тоже в полной растерянности, также, как и она, пытается взять себя в руки, и у него это также, как и у неё плохо получается. И она рассмеялась.

     - Простите, ради Бога простите, это я не над вами (это у меня нервное),- выдавила она сквозь смех.

     - Я так и понял,- ответил он и тоже рассмеялся.

     Обстановка разрядилась, пружины отпустило, напряжение снято. Ансамбль начал исполнять популярный медляк What Can I Do, и они пошли танцевать.

     Во время танца Тамара чувствовала запах его одеколона, очень хорошего и вероятно очень дорогого. Запах, который она никак не могла узнать. А сквозь него пробивался другой, ей известный и легко узнаваемый – запах гари, пороховых газов и оружейного масла. Так всегда пахло в тире.

     И это её доконало окончательно. Тамара поняла, что влюбилась, влюбилась по уши, без памяти, или как там ещё говорят…

     Влюбилась и сошла с ума.

     Песня закончилась, и они снова отошли к перилам.

     - Давай хоть познакомимся,- первая предложила Тамара.

     - Прости, что сразу не представился,- Сергей.

     - Тамара.

     - Я знаю…, то есть, очень приятно.

      Я знаю? Что значит «я знаю»? Откуда он меня знает? – Тамаре стало не по себе. Хотя… может спросил про меня?...у кого?...да, мало ли… мало что ли знакомых…может где-то пересекались, видел меня…хотя… Нет. Точно нет. Я раньше его никогда не видела.

     У Тамары была хорошая память на лица, и она была уверена, что раньше никогда его не видела. Такого я бы точно запомнила. У него такой вид, он так смотрит… как будто он (не отсюда) с Луны свалился.

     - Откуда ты меня знаешь?

     - Я… я тебя не знаю…, то есть теперь уже знаю…, а раньше… Фуух, ты меня запутала, ну, в общем...

     - Нет, ты сперва сказал я знаю, а потом уже, -  очень приятно.

     - Я…, ГММ – он прокашлялся, я оговорился.

     - Оговорился?

     - Ну, да… ты… ты такая… красивая… я… я очень боялся…, что ты…

     Тамара ткнулась лбом в его плечо, затем подняла голову, снисходительно посмотрела и выдохнула, - вот горе. А потом прижалась снова.

     Ансамбль заиграл очередной шлягер, и Сергей прокричал ей в ухо, - давай уйдём отсюда, Тамара кивнула, и они направились к выходу.

     Уже у самого выхода к ним подбежала Анжела.

     - Томка, ты куда?

     - Познакомься, это Сергей,- Тамара протянула руку в сторону Сергея,- а это Анжела, моя подруга.

     - Оч приятно, Анжела, а это Олег,- за спиной Анжелы маячил надменный красавчик. Он растянул губы в неприятную улыбку. Валеры не было. Видимо сообразив, что ему не светит, подался на скамейку, к ребятам.

     - Так ты куда? - ещё раз спросила Анжела и сделала аж два вздоха,- один неодобрительный по поводу Сергея, другой восхитительный по поводу его шмоток.

     -Пойдём, погуляем,- ответила Тамара.

     -Ну, ладно, увидимся,- Анжела махнула рукой.

     На том и распрощались.

                                                                   6

     Тамара с Сергеем спустились по лестнице и пошли по дорожке, оставляя позади громыхающую и пульсирующую танцплощадку. Тамара взяла Сергея под руку и слегка прижалась щекой к его плечу. Она не шла, она плыла над дорожкой. Здравый смысл, не желавший сдавать позиции, кричал откуда-то издалека, - что я делаю, Господи, что я делаю! Я знаю его не больше часа и уже готова идти с ним куда угодно. Я сошла с ума! Влюбиться в первого встречного! Нет, так не бывает! Такого просто не может быть! Я точно сошла с ума! На неё обрушилось огромное, всепоглощающее чувство, чувство безмерного счастья, её оглушило, ей было страшно, она боялась, что не сможет с этим справиться, это поднималось откуда-то из живота, распирало грудь, прихватывало горло и заглушало здравый смысл. И она хотела, чтобы это продолжалось как можно дольше.

     - Давай пойдём в ресторан,- предложил Сергей.

      Тамара посмотрела на него и сказала,- тебя не пустят.

     - Почему?

     - В ресторан надо пиджак и галстук,- а потом добавила, - и чулки.

     - В смысле?

     - Мне чулки.

     И оба расхохотались.

     -Тут есть недалеко кафе, ну оно как бар, сказала Тамара,- можно пойти туда.

     - Ну, пошли.

     В кафе горел яркий свет, большую часть зала занимали высокие круглые  столики, за которыми нужно было стоять. Справа от входа располагалась витрина-холодильник с пирожными и бутербродами, далее шла барная стойка из полированного ДСП, перед ней стояли высокие стулья без спинок на ножках из нержавеющей стали. В конце барной стойки возвышался аппарат для приготовления молочных коктейлей.

     Несмотря на субботний вечер, в кафе народу было мало, и они заняли столик в углу. Сергей притащил к их столику два стула.

     - Ты что, ругаться будут,- шёпотом сказала Тамара.

     - Договоримся,- ответил Сергей.

     Он помог Тамаре взобраться на стул, потом сел сам. Они заказали бутылку шампанского (на разлив оно не продавалось), себе Сергей заказал сто пятьдесят коньяка. Тамара захотела ещё тортик и кофе. Они выпили по глоточку за знакомство.

     - Я закурю, ты не возражаешь?- спросил Сергей.

     - Нет, кури пожалуйста.- ответила Тамара.

     Он достал пачку Кэмела и зажигалку. Тамара посмотрела на пачку, потом повернулась к барной стойке. Там, за стойкой, на витрине, где стояли бутылки, были и сигареты, в том числе и Кэмел. В мягких бумажных пачках. У Сергея была картонная пачка, как Космос или Столичные, только с закруглёнными углами. И ещё зажигалка. Таких она никогда не видела. Чтобы поджечь, нужно было откинуть крышку, и выглядела как какое-то ретро. Тамара посмотрела на него, и Сергей опустил глаза, как школьник, пойманный во время подглядывания в женской раздевалке.

     -Что всё это значит, кто ты, Серёжа? (странная пачка…я знаю…),- хотела спросить она, но потом он снова поднял глаза… и мир перевернулся.

     Как он смотрел на неё! Так на неё никогда не смотрели. Он смотрел на неё, как на Мечту, Мечту, к которой стремился всю жизнь (как Стрелок стремился к своей Тёмной Башне), зная, что достичь её невозможно, что это находится за пределами человеческих сил. Мечту, которая вдруг превратилась  в реальность, благодаря  какому-то немыслимому Чуду.

     Они вышли из кафе и не сговариваясь двинулись в сторону парка. В парке уже всё затихло, танцплощадка отыграла свою заезженную пластинку, аттракционы обесточены, биллиардная и комната смеха закрыты. Парк замер в ожидании нового дня.

     -Знаешь, сказала Тамара,- меня так и тянет сказать одну глупость, которую я слышала уже наверно тысячу раз, но я всё равно скажу. Ты не будешь смеяться?

     - Нет, не буду, говори. Я не буду смеяться, что бы ты ни сказала.

     - Мне кажется, что мы знаем друг друга уже много-много лет. Может мы были знакомы в прошлой жизни? Это глупо? Да?

     - Нет. Только не в прошлой.

     – А в какой?

      –В этой.

     Тут он развернул её к себе, помолчал, словно собираясь с мыслями, и сказал: - Я люблю тебя. Я очень-очень люблю тебя. Ты даже не представляешь, как… (давно) сильно я тебя люблю.  Тамара молчала. Это не могло быть правдой. Слишком мало времени прошло, как…, но… ведь она сама была готова… готова сказать то же самое. И ещё эти глаза. Они так смотрели на неё, что не поверить было просто нельзя.

      Они пошли в глубь парка, совершенно не думая о том, что будет дальше. Тамару снова начала охватывать приятная эйфория. Звуки становились тише, запахи острее, тени, отбрасываемые деревьями в свете фонарей, приобрели более резкие очертания. И ЕЁ несло…несло…несло…

                                                                  7

     ЭТО произошло на скамейке. Они любили друг друга. Просто любили и всё. Для них остановили время и отгородили от всего мира, чтобы им никто не мешал. У Тамары это было в первый раз. Но она ничуть не сомневалась… ничуть. Она хотела, чтобы это был Он, только Он. Нет, Она не хотела, Она Желала.

                                                                   8

     Они подошли к дому Тамары и присели на скамейку во дворе. В окнах свет не горел, значит, родители уже спали. Тамара прижалась к Сергею и спросила: - когда мы снова увидимся? Ей очень не хотелось с ним расставаться, но она прекрасно понимала, что у них нет другого выхода. Не могут же они вот так вот сразу… ,  дальше думать она боялась.

     Сергей молчал, уставившись перед собой, словно изучал штакетник, ограждающий небольшой палисадник. Он ещё новый, - думал Сергей, не то что…

     - Почему ты молчишь?,- Тамара погладила его по щеке, - что случилось?

     - А где сарай? – спросил он машинально.

    - Какой сарай?

    – Не важно.

     Тамара ничего не понимала. Она вообще была не в состоянии что либо понимать. Она до сих пор парила где-то там, в ночном небе среди звёзд.

     Среди падающих звёзд. – почему-то подумала она.

    - Серёж, ну так когда мы увидимся?- снова спросила Тамара.

     - Я не могу...

     - Что? Что ты не можешь?

     - Я должен сказать, но  не могу…, у меня не получается.

     - Что у тебя не получается?

     В его воображении возник револьвер. Вот он держит его в правой руке. Вот он взводит курок. Вот он подносит его к голове и вставляет ствол в ухо.

     - Не получается сказать тебе, что я должен уйти. Вообще уйти.- собравшись с духом выпалил он.

     Спуск. Выстрел. Вспышка. Занавес.

     - Как уйти, мы что, больше не увидимся?

     - Увидимся, только потом… потом, позже.

     Он встал перед ней, взял за руки и заглянул в глаза.

     - Томочка, милая, прости меня, прости, умоляю. Я не должен был этого делать, я вообще не должен был подходить к тебе, я… я идиот, я совершил величайшую в мире глупость. Я бы всё отдал, лишь бы остаться с тобой, я не представляю жизнь без тебя. Молю тебя только об одном-  поверь…,  поверь всему, что я говорю, поверь и прости. Я не бросаю тебя, я не могу остаться, это невозможно, это от меня не зависит. Я должен уйти.

     Тамара впала в ступор. Она стояла и не соображала что происходит. Огромное счастье, внезапно свалившееся на неё, сменилось таким же, внезапно свалившемся горем. Она, она была всего лишь юной девочкой, только что закончившей школу и не знала, как с этим справиться.

      Горячая волна, словно гигантская изжога, поднялась откуда-то снизу, заполнила грудь, горло и взорвалась в голове с силой , сопоставимой разве что со взрывом бомбы, сброшенной на Хиросиму.

     И вывела её из ступора.

     Тамара схватила Сергея за лацканы куртки и принялась трясти. Трясти и кричать.

     - Нет! Нет. Ты мой. Ты только мой. Ты мой Стрелок и я тебя никому не отдам! И Никуда Не Отпущу!

     - Стрелок??? Откуда ты знаешь про стрелка?

     - Ячитала…, я просто читала…, - прокричала она сквозь слёзы.

     - Не может быть. У вас эти книги… у вас этих книг… просто не может быть.

     - Мне всё равно, что может быть, что не может быть, Ты мой Милый. Ты мой Любимый. Ты мой Единственный!

     (… когда потом, позже, Сергей слышал эту песню, ему хотелось повеситься…)

     Тамара барабанила кулаками его грудь и плечи, потом уткнулась в него лицом и заплакала. А потом обмякла, как будто у неё внутри лопнула заводная пружина.

     Он бережно посадил её на скамейку, долго смотрел на неё, запоминая каждую деталь, потом поцеловал. И ушёл.

                                                                  9

 

     Как оказалась дома, Тамара не помнила. Она очнулась в своей комнате, совершенно раздавленная, было слышно, как на кухне звенят посудой и разговаривают родители, собираясь на работу. Тамара увидела свой костюм, в котором была вчера. Костюм, чистенький, не мятый, как ни в чём не бывало, был аккуратно повешен на плечики. Блузка, тоже аккуратно сложенная лежала на стуле, стоящем возле комода. В окно заглядывало утреннее солнце. Всё выглядело тихим и безмятежным.

     Слабенькая надежда посетила Тамару, - а может всё это всего лишь сон? Бурная гулянка и портвейн сделали своё дело? Но она точно помнила, что выпила всего чуть-чуть, как только почувствовала, что ей «вставило», тут же прекратила пить. Нет, это сон, всего лишь дурной сон. На самом деле не может столько всего произойти за одну короткую июньскую ночь. И только – только надежда начала крепнуть, как вдруг Тамара вспомнила, что во время… этого…, у неё по шву разошлась юбка. Она встала с дивана и, дрожащими от волнения руками, начала снимать костюм с вешалки. И сразу же наткнулась на порванный шов.

     Ей стало плохо.

     Она рухнула на диван, лицом в подушку и заплакала. Тамара плакала и не могла остановиться, взять себя в руки никак не получалось. Она плакала и шептала сквозь слёзы: - я справлюсь…, я сильная…, я выдержу…, я… обязательно справлюсь…

     На шум прибежала мама и перепугалась страшно.

     - Боря, Боря, иди сюда, - закричала она.

     - Что там у вас такое?

     - Боря, Тамаре плохо, вызывай скорую!

     - Не надо скорую, - прошептала Тамара.

     Но скорую всё-таки вызвали. Ей сделали укол успокоительного, истерика прекратилась. Всё списали на нервное перенапряжение при подготовке к выпускным экзаменам. Перед отъездом, врач рекомендовал обратиться к невропатологу по месту жительства.

                                                                  10

     Тома лежала на диване, глядя в потолок и старалась ни о чём не думать.

     Родители были на работе. Вдруг в дверь позвонили. Тома никак не отреагировала. Она никого не хотела видеть. Единственный, кого она хотела сейчас видеть, всё равно не придёт. Никогда не придёт.

     Но в дверь звонили очень настойчиво. Тома слезла с дивана и, как зомби, побрела по коридору посмотреть, кого там принесло. Она прошла километров сто и глянула в глазок. За дверью стояла Анжела. Тома открыла, и она ввалилась в квартиру, грязная, растрёпанная и пьяная.

     Ввалилась, бросилась Томе на шею и с криком «Тома, меня изнасиловали» принялась рыдать.

     Тома отстранила её от себя, усадила на табурет и расхохоталась диким истерическим смехом. Обалдевшая Анжела не могла понять в чём дело, за то прекратила рыдать. А Тома, немного успокоившись, сквозь прерывистые смешки выдала: - ну,  блин…, две подруги…, блин, потеряли девственность…  в одну и ту же ночь. И расхохоталась снова.

      Отсмеявшись, Тома полезла в буфет, где у отца всегда стоял коньяк, и они напились до поросячьего визга.

     В первый раз в жизни.

     Воистину, у каждого свой принц.

                                                               11

     Человеческий мозг,  сложное и неизученное устройство, когда становится совсем уж плохо, отключает разум и берёт управление на себя, для того, чтобы спасти вверенный ему организм. Тамаре он бросил спасательный круг с надписью: «Соблазнил, Трахнул, Сбежал». Человека проще забыть, если думаешь о нём плохо. А если думаешь очень плохо, то можно возненавидеть.

      И тогда снизойдёт облегчение.

      Но Тамара знала, была уверена, что каким-то  образом  была втянута во что-то… не поддающееся ни логическому, ни научному объяснению (Стрелок??? Откуда ты знаешь про стрелка?..., у ВАС этих книг просто не может быть…).

      Она не стала хвататься за спасательный круг. Она продолжала любить. А для того, чтобы было легче жить, Она представила и поверила в то, что Он…

     …Умер.

                                                                 12

     Тамара припарковалась, и как всегда не удачно, едва не зацепив мусорный бак, стоящий рядом с её магазином. Какой Мудак его здесь поставил.

     (И какая Мудачка любит припарковываться именно возле него).

     Она достала из бардачка барсетку, она таскала её ещё с девяностых, потому что в ней она хранила «Наган», древний, как говно мамонта, тысяча девятьсот двадцать четвёртого года рождения, всегда смазанный и заряженный.

     (мало ли что может с тобой случиться по дороге)

     Тамара игнорировала инструкцию, гласящую о том, что оружие и патроны нужно хранить отдельно.

     Она вошла в магазин. Светка, продавщица (Тамара ненавидела слово «реализатор») работающая у неё уже полтора года, как всегда не успела спрятать мобильный телефон, в котором она постоянно ковырялась, когда не было покупателей. Магазин торговал верхней одеждой, которая оставалась в результате перепроизводства в Ателье индпошива, которое тоже принадлежало Тамаре. Короче говоря, клепалась из отходов. Ради чего, собственно и был открыт магазин.

      Тамара поздоровалась со Светкой и прошла в кабинет.

     «Кабинет» представлял из себя обычную подсобку, загромождённую картонными ящиками со всякой хернёй и старым (ещё советским) письменным столом. На столе стояли пепельница и ноутбук. Тамара уселась за стол,  достала из барсетки сигареты(Кэмел в жёлтой картонной пачке с закруглёнными углами) и зажигалку (чтобы поджечь, нужно сперва откинуть крышку) и закурила.

     - Света, сделай, пожалуйста, кофе, - крикнула Тома.

     - Сейчас, Тамара Борисовна, сейчас принесу.

     Света принесла две чашки кофе и уселась на краешек стола. Они всегда курили и пили кофе на пару.

     - Тамарочка Борисовна, я сегодня продала тот бордовый костюм, - сказала Света, - и ещё вас спрашивал какой-то мужчина.

     - Какой мужчина?

     - Ну, не знаю, такой, импозантный.

     «Импозантный» на языке Светки значило хорошо одетый.

     - Он сказал, что будет ждать вас в «Арке».

     В «Арке» раньше была забегаловка по кличке «Сквозняк». Там до последнего подавали водку в гранёных стаканах, видимо запаслись ими ещё с семнадцатого года. Теперь там располагался то…  универмаг (Тамара до ужаса ненавидела эти новые слова типа «торговый центр», «супермаркет») и довольно приличное кафе с большими окнами, выходящими на Потёмкинскую.

     - Ладно, - сказала она, - пойду, гляну, что за мужчина.

     Надо будет зайти к Ангелине за таблетками,- подумала Тамара. Ангелина работала в аптеке и доставала для Тамары сильные успокаивающие без рецепта. В это время года на неё всегда накатывало. Ещё с тех пор.

                                                                   13

     Она увидела Его через окно. Он сидел за столиком, к ней боком, на столике стояла бутылка шампанского, маленький графинчик с коньяком и тортик. Рядом лежали цветы.

     - О, Боже! Он почти не изменился, - прошептала Тамара, прикрывая рот рукой. Она почувствовала, что у неё отнимаются ноги, а откуда-то из низа живота поднимается горячая волна, словно гигантская изжога, заполняет грудь, прихватывает горло, оставляя за собой выжженную пустыню…

                                                                   14

     Тамара развернулась и пошла обратно, к магазину. Заходить в магазин не стала. Она подошла к машине, открыла её и положила барсетку в бардачок. Затем заперла машину, проверила, надёжно ли заперты все двери и пошла домой. В пустую , хорошо обставленную квартиру, где проживает толстый кастрированный кот Трофим.

     Она шла и шептала:

     - Поздно, Милый… Родненький Мой… Поздно… Если бы… Если бы… Чуточку Раньше…, А… Теперь… У… Меня…Где Же Ты Был… Любимый… А… Теперь…У…Меня…Просто… Нет…Сил…

     А в воздухе, вытесняя запахи расцветающего лета, висел запах гари, пороховых газов и оружейного масла.

     Как в тире.

    

    

    

 

                                                                

    

 

    

    

    

 

 

    

 

             

 

 

 

 

 

 

 

 

 

01:13
RSS
Такой концовки я точно не ожидал. Не могу сказать даже, хорошо, что она именно такая или плохо, но смысл в ней точно есть.
Вообще, написано очень хорошо, живо, реалестично, с легким, ненавязчивым юмором.
Начало показалось слегка затянутым. Думаю, некоторые подробности из жизни девушек можно убрать, но автору, как говорится, виднее.
Где-то ближе к середине сюжет полностью захватил меня. Хотелось поскорее узнать, чем же все закончится.
Концовка, как я уже сказал, вызвала двоякое впечатление. С одной стороны, осталось слишком много неразрешенных вопросов. Опять же, с такой завязкой можно было бы при желании раскрутить рассказ в целый роман. С другой стороны, получившаяся концовка отлично расскрывает идею автора. Да собственно, все логично. После долгих лет ожиданий… и ведь ждала, иначе не курила бы Кэмел, не пользовалась бы зажигалкой с откидной крышечкой (кстати, вроде мелкие детали, а какую роль играют).
Что же касается некоторой недосказанности, то читатель и сам все может додумать.
02:54
Спасибо за комментарий, рад, что понравилось. Согласен, что начало несколько затянуто, просто хотелось получше раскрыть девчонок в юности, чтобы их было проще понять, когда они стали взрослыми.
23:34
Вадим, ещё один чудесный рассказ. Тёплый, искренний. И история отличная. Трогательная. Девушке сочувствуем вместе с автором:)
Собственно, к посту Александра даже добавить нечего, за исключением одного, пожалуй: это не конец истории, это начало. Для меня это совершенно очевидно.
Спасибо, Антон, мне казалось что читателю не очень понравится моя попытка устроить героям этого рассказа встречу в прошлом (по крайней мере для главного героя), но, видимо, мне всё-таки это как-то удалось. Рад, что понравилось.
Загрузка...