Чужестранец

Человек в длинном пыльном плаще, с посохом в одной руке и узелком - в другой, отдалялся. За ним шел мальчик и размахивал вичкой.

- Не отставай, - буркнул мужчина.

- Гарьян, я все время иду за тобой, иногда бегу, почему никак не могу догнать?

- Ты не умеешь, Юрчик, - ухмыльнулся Гарьян.

- Даже, когда у нас привал, все равно не могу подойти, - не унимался мальчик. - А ты пусти...

Странник замедлил шаг, Юра тоже, машинально.

- Это как? - мужчине стало интересно. «Вот шельмец, как скажет что-нибудь...», подумал он.

- Вокруг тебя нет воздуха, ты сам не даешь.

Гарьян улыбнулся:

- Тогда научись не дышать, ты сможешь ко мне приблизиться, и мы будем идти рядом, может, держаться за руки. Хотя нет, просто - идти рядом.

Они уходили по дороге дальше и дальше - Гарьян, ищущий странник, и чуть поодаль Юрчик, размахивающий вичкой.

Чужестранец исходил много дорог, побывал в разных землях. И после себя оставлял лишь печаль и суетность. Что он искал? Отдыхал редко, спал мало, потому что во сне, как наваждение, детские глаза - смотрят прямо в душу. Что-то они просят, но эта тайна не дается человеку, не открывается. Сон обычно один и тот же - тягостный, выбраться из которого очень трудно. Так странник мается много лет. От неизвестности.

Еще мальчишка этот пристал. Ходит везде за ним.

Чужестранец проснулся...

Часть I

Туманная

Чужестранец проснулся...

Юрчик устроился недалеко от дороги. Трава здесь чище и мягче. Он старательно надувал щеки, задерживая дыхание.

- Что ты делаешь?

- Не дышу, - мальчик опешил. Гарьян стоял в каких-то паре метров от него. А буквально только что сидел на обочине в позе «лотоса», склонив голову над руками. Он так спал. Всегда.

- Смотри, ты совсем рядом…

- Тихо, не шевелись, - зашипел мужчина и замер.

Воздух между ними стал сгущаться и формироваться сначала в мутный радужный клубок, затем в гигантскую бабочку, зеленую, с капельками росы на крыльях и… туманную. Никакого дуновения ветерка при этом, ничего. Только теплые волны от взмаха ее нечетких крыльев прилипали к лицам путешественников. Бабочка медленно кружила на месте, поворачиваясь то к страннику, то к ребенку.

Юрчик поднял руку, чтобы дотронуться до бабочки.

- Замри, - прошептал Гарьян, - не двигайся.

Чтобы не дышать, Юрчик пока не мог, не научился. А чтобы не двигаться – это запросто. Вот раньше… Что раньше? Когда - раньше? Пока парнишка размышлял, бабочка растворилась. Перед ним по-прежнему стоял Гарьян и что-то говорил.

- Слышишь? Малец, ты меня слышишь?

- Да…

- Вставай и не сходи больше с дороги, - Гарьян отвернулся и направился к обочине.

- Подожди, а эта бабочка…, - Юрчик побрел за Гарьяном.

- Смотритель всего лишь.

- Зачем ей на нас смотреть?

Не оборачиваясь, Гарьян пояснил:

- Ты сошел с пути, чего делать никак нельзя, потому как не время. Тем самым, вторгся в чужое пространство…  Они должны знать причины и впредь не допускать подобных бессмысленных поступков.

Юрчик насупился:

-. Что я сделал не так? Что за особенное пространство такое, что нельзя и шагу ступить?

- Не в пространстве дело.

- А в чем?

- Понимаешь, есть предел. Ты чуть не дотронулся до Смотрителя, ну, до бабочки…

- И что?

- Смахнул бы капельки росы с ее крыльев. Крылья бы высохли, и бабочка умерла бы.

Оба замолчали. Каждый думал о своем. Долгий путь не сказывался на мальчике. Странник же с каждым кругом чувствовал себя более растерянным и уставшим. «Откуда он взялся на мою голову? Нянчись тут с ним…», думал мужчина.

Шлагбаум, яркого красного цвета с белыми круглыми фонариками по всей длине, опущен. Постового нет. В пустой будке гуляет ветер.

- Ну, вот, что называется – «приплыли», - Гарьян грузно приземлился на обочину и объявил привал.

Ветер повыл в будке малость, побился о ее стенки. Потом взялся играть с камушками придорожными. Камушки, как по команде, выстроились в линию и змейкой, подгоняемые ветром, двинулись в обход поста по тропочке, которая явно не хотела быть увиденной.

- Привал отменяется! Быстро, за ними! – странник соскочил и поторопился за камушками.

Юрчик смотрел, как удаляется мужская фигура, постепенно растворяясь в высокой траве:

- А говорил, не сходи с дороги, - пробурчал мальчик себе под нос…

Часть II

Марковитая

Камушки распрощались с ветром почти сразу и разбрелись по своим делам. Ветры-баламуты весьма непостоянны. Но странник уже врос ступнями в тропочку, никуда теперь она не спрячется от него.

«Как быстро стемнело. Трава высока. Давно не встречал таких полей. Может, забыл просто? Мальчишку с головой скроет…» И… страх тут же сковал гортань и грудь, свинцовой тяжестью плавно опустился ниже желудка и неоправданно легко норовил выбраться наружу при малейшем неверном движении. Обернуться мужчина побоялся.

- Юрчик, ты успеваешь? – его сиплый голос рассыпался и застрял в капельках тумана.

- … знаешшшь…, таешшшь…, - прошелестела трава.

- Там околица! – крикнул чужестранец темноте.

- … не откроетсяаа…, - услышал он в ответ.

«Смотрители, чтоб вас…» Темнота, уплотняясь, зашевелилась, и двинулась на странника. Он отшатнулся. «Посох… узелок… Вот, черт, на обочине оставил…» Шаг назад, еще… Черное месиво последовало за человеком, потянулось матовым киселем к лицу, к рукам, к ногам.

Гарьян побежал назад, что есть духу. Трава укорачивалась, тропочка выпрямлялась. За спиной клокотал негодованием мрак. Силуэт мальчика становился, чем ближе, тем четче. Юрчик стоял и улыбался. Он протянул руку страннику, который  выпрыгнул на обочину, пытаясь ухватиться за руку мальчика. Но их ладони не соприкоснулись. Не знали они, что  принадлежат разным мирам. Не получив поддержки, мужчина упал лицом в вековую пыль...

Брызги от всплесков злобы попали на его плащ и тут же разъели плотную ткань. Когда он кинулся за камушками, не заметил помутнения этого пространства, увлекся как маленький. Цель, казалось, так близка. Его снова прогоняли, возвращая в исходную точку, к шлагбауму.

- Я почти дошел до околицы мира! – Гарьян от возмущения стукнул кулаком по булыжнику, мирно гревшему бока на мнимом солнце. Тот гулко охнул и рассыпался на мелкую гальку. Один осколок полетел прямо в черноту, невнятно ворчавшую, но отдаляющуюся, и был немедленно поглощен ей. Люди заворожено смотрели и ждали. А что, собственно, могло произойти? Ничего. Выплюнул мрак ненужный ему предмет. Галька плюхнулась в ноги мужчине. "Меня так же…", подумал Гарьян.

Он взял посох, поднял руки к небу и простонал:

- Сколько еще?! – и от бессилия заплакал.

Будка поворачивалась к ним то одним боком, то другим и вдобавок поскрипывала, внимание привлекала. Белые фонарики загорелись зеленым светом, и шлагбаум поднялся.

Странник и мальчик шли рядом. Мальчик размахивал вичкой.

- Гарьян, здорово у меня получается, не дышать? Я почти научился…

- Не отставай, - буркнул мужчина. «Сколько я проходил через этот пост… один. Вот! Сейчас я не один! Может быть, в этот раз…»

- А что там? – спросил Юрчик.

- Смотрители… Я чуть не перешел черту.

- Да нет, там, за околицей мира?

Часть III

Узелковая

- За околицей мира? Калитка.

- А что за калиткой? – Юрчик хихикнул.

- Что смешного? - странник сосредоточился на его лице: широкая улыбка, светлые волосы и глаза… Что-то знакомое, едва уловимое… Он проследил за взглядом мальчика. Будка скособочившись, махала им вслед половиной крыши. Юра тоже помахал ей. Тут ноги его как-то вдруг сплелись, и он распластался на земле, как тряпичная кукла. Камушки разбежались в стороны, уступая место упавшему человеку.

Чужестранец опустился на одно колено и стал развязывать свой узелок:

- Ты как? Идти можешь? – спросил он.

- Могу, - мальчик вскочил и тут же припал на правую ногу. – Ой, не совсем могу.

Весь скарб Гарьяна состоял из нескольких пузырьков, клубочка из белых нитей, неприглядной затертой дощечки, нескольких камешков и других непонятных предметов.

- Что здесь? – Юрчик взял в руку первый попавшийся пузырек.

- Осторожно, не разлей, - странник потянулся было, чтобы забрать его да передумал. – Это вредные мысли. Если их становится слишком много, они выпадают, как волосы.

- Зачем ты их хранишь?

- Не знаю, чтобы не мусорить.

- А нитки для чего? – паренек уже подкидывал на ладони белый клубочек.

- Я же сказал, аккуратней! Хоть одна ворсинка упадет, считай – пропало. Это клубок памяти, он соткан из облачных нитей. Не урони ни одну ворсинку, а то белое пятно оставишь в своей памяти. Вот, нашел.

Странник держал синий плоский камень.

- Ого, дай, догадаюсь – это осколок небесной скалы из синих гор…

- Да, синие горы лечат не только душу, но и тело. Приложи к ушибу и подержи. Минуты хватит.

- А за калиткой что? – мальчик смотрел на мужчину, сощурившись. Солнце мглистое, томное стояло в зените, облокотившись своими липкими лучами на спины путников. Гарьян подумал: «Смотрители». Малец ждал ответа.

- Ты знаешь, где берет начало радуга?

- Нет.

- А ты знаешь, где колыбель ветров?

- Нет.

- А где начало мира?

Юрчик вернул камень владельцу, и они двинулись вперед: Гарьян – четко и уверенно, мальчик немного прихрамывал, поэтому чуть отстал от него.

- За калиткой начинается твой млечный путь. Сколько там миров! Свобода там, понимаешь?!

- Мой? Гарьян, ты слышишь?

- Не твой, а у каждого свой, - мужчина прислушался.

Дома-призраки, блеклые, с нечеткими, полуразрушенными фасадами, ему видеть приходилось не единожды. Железная карусель из детства мерно крутилась и противно скрипела. На ней сидел мальчик, ровесник Юрчика, такой же светловолосый… «Они чем-то похожи, - подумал Гарьян, - раньше я его здесь не видел. И карусели не было…»

- Я сейчас!

По пыли, по траве, через канаву, на детскую площадку Юрчик бежал к миражу. Легко и быстро бежал. Но и на шаг не приблизился.

- Подожди, я же тебе говорил, Смотрители. Они не пустят. Ты еще не понял, где находишься? Это – дорога, переход. Здесь будет так, как должно быть. А для них превыше всего что? Никто не должен переходить черту.

Юрчик сник.

Бесконечная дорога, солнце, а перед глазами здоровенный дядька в дырявом плаще…

Часть IV

Говорливая

Розовые птички облепили провода и о чем-то громко спорили.

- Я!

- Нет, я!

- Не ты, а я!

- Да вы тут вообще ни при чем, это мне полагается!

- Нет…

Юрчик отвернулся и спросил у Гарьяна:

- О чем они спорят?

Тот глянул исподлобья на птиц, он развязывал узелок:

- Сейчас покажу.

Разложив «богатство» на дороге, он взял в руку маленький коробок.

- Тут перо розовой птицы, они вестники. – Прошлый раз они тоже спорили, потом одна из них упала вниз, как-то неловко брякнулась о землю, отряхнулась, важно так направилась ко мне и говорит:

- Когда дойдешь, воспользуйся этим, - и дает мне пёрышко.

Гарьян открыл крышечку, на донышке коробочки лежало обычное перо.

- Сейчас они тебе еще одно дадут, - предположил мальчик.

- Не мне.

Птичий спор прекратился. Путешественников объяла резкая оглушительная тишина. У Юрчика аж заложило в ушах. Гарьян неспешно собирал узелок. И тут – шмяк! Одна из розовых птиц плюхнулась в придорожную пыль. Ничуть не смущаясь, она встрепенулась и подошла к страннику.

-Наклонись, - велела птичка.

Гарьян опустился на одно колено.

- Ниже.

Мужчина встал на четвереньки. Вестник не стал изучать человека, он клюнул его в лоб.

- За что?

Но птица-вестник уже удалялась к обочине.

- Что это значит? – Гарьян растерялся.

Вестник обернулся:

- За мальчика.

Юрчик попеременно смотрел то на птицу, то на странника. На проводах, меж тем, снова начались птичьи пересуды.

- Что смотришь? – Гарьян рассердился, - пошли отсюда, откуда ты взялся на мою голову?!

Шли молча. Позади остались березовая аллея и мшистый ручей, мужественно преодоленные препятствия.

- Эй, малой, а ты куда идешь? – Гарьян вдруг подумал, что если он отведет мальчишку, куда ему надо, то и сам быстрее достигнет своей цели.

Часть V

Коридорная

- Шлагбаум! Еще один, - Юрчик разглядывал будку, словно не расслышал вопроса.

Да-да, еще один, так куда ты идешь и откуда?

Мальчик пожал плечами:

- Домой, - ответил он. – Помнишь, ты говорил про свободу? Но ты же и так свободен.

Странник хмыкнул, уголок его рта при этом пополз вверх, отчего  щетина на щеке смешно растопорщилась.

- Это другая свобода.

- Без разницы. – Что ты будешь делать, когда найдешь свою свободу? Ага, не знаешь, а я знаю – пойдешь домой.

- Это не шлагбаум, это – облако грёз! – Не пройдем. Оно должно рассеяться.

- А я все равно пойду, - упрямо ответил Юрчик, - мне надо домой.

- Ладно, тогда я вперед, а ты за мной, - сказал Гарьян.

Пустота множилась, наваливаясь на крепкие мужские плечи. Чем больше странник отдалялся, тем его ниже пригибало к земле. Шаг – припал на одно колено. Одолевая непонятную тяжесть, Гарьян сумел подняться. Следующий шаг свалил мужчину окончательно.

- Не подходи, - злобно прошипел он на мальчика.

- Я не умею, чтобы не дышать, - сказал Юрчик и присел у обочины.

Взгляд ребячьих глаз проникал в самую глубину сознания. – Отстань от меня, - вяло отмахнулся мужчина от видения, - что тебе надо? – Кто ты?

Гарьян выскользнул из вязкой дремоты. Мальчишка сидел в обнимку с ромашкой, каким-то чудом выросшей на краю дороги. Здесь такое не встречается. Мир растений – за обочиной дороги.

Цветок ластился к ребенку, поглаживая его голову лепестками. Любопытство взяло вверх, и Гарьян подошел ближе. Юрчик уткнулся лицом в крупный цветок, вдыхая его аромат.

- Не подходи, мне дышать трудно, произнес малец, не отрывая лица от цветка.

- До синих гор рукой подать, - Гарьян остановился.

- Я хочу домой, - сказал Юрчик и шмыгнул носом, - не хочу видеть синие горы, не хочу липкого солнца, домой хочу! – Назад пойду.

- Да ты погоди, парень. Нет здесь пути назад. Даже если в обратную сторону пойдешь, твой путь не изменится. Не кисни, вставай.

- Вот сорву ромашку, посмотрим, что Смотрители мне сделают.

- Цветок не виноват, да и погибнет он.

Юрчик навалился всем телом на толстый стебель растения, чтобы пригнуть его к земле и попробовать переломить. Ромашка только покачнулась, чуть скрипнув.

- Подожди, мы дошли, кажется. – Смотри, там шлагбаум! – от радости Гарьян подпрыгнул и бросился вперед.

Часть VI

Конечная

- Шлагбаум? Опять? Мы что, ходим по кругу? – мальчик обессилено опустился на землю, слезинки на этот раз не послушались и выкатились наружу.

- И да, и нет! – Это был самый короткий круг на моей памяти! – Гарьян запыхался. – А шлагбаум тот самый, только он меня не пускает, иди, ты попробуй, - и мужчина отошел в сторону, пропуская Юрчика и держась от него на расстоянии. Белые фонарики загорелись зеленым цветом, и шлагбаум поднялся. Юрчик прошел, шлагбаум сразу опустился.

Они стояли по разные стороны. Теперь, когда прояснилось  не только небо от облака грез, но и мысли в головах путешественников, Юрчик не хотел уходить. Один. Он вцепился в красную деревянную палку и смотрел на странника. Тот медленно шел к Юрчику, боясь, что малец снова начнет задыхаться. Но ничего не произошло. Он накрыл своими руками руки мальчика и подмигнул ему:

- Ну чего ты? Иди.

- Если я уйду из этого мира, то перестану существовать? А ты?

- Не совсем. Вот капельки росы, они же существуют в этом мире, они же не отдельно. Они живут своей жизнью, которая им предназначена. И мы – не отдельно от мира, но раздельно друг от друга. У каждого своя жизнь. В общем, ты иди, вперед иди.

Гарьян отпустил руки Юрчика.

И мальчик ушел.

Когда силуэт Юры перестал быть различимым, щемящая радость заполонила грудь странника, фонарики на шлагбауме снова осветились зеленым. Путь был открыт. Гарьян впервые за много времени не думал о призрачной свободе, которая находится где-то на краю земли, за околицей мира. Он думал о доме. Где он? Какой он?

Глазам было больно от яркого солнца. Юра отвернулся от окна. Он разглядывал свою комнату, как будто видел ее впервые. В дальнем углу с лекарствами суетилась мама. Он тихо позвал:

- Мам…

- Очнулся! – охнула мама, прижав руки к груди.

- Я нашел его.

- Кого? – не поняла мама.

- Папу…

В это время, в далеком городе, в реанимационной палате безнадежный пациент пришел в себя.