Тень над Россаной. Глава 3. Сказка о Железном волке. Неожиданный гость

Тень над Россаной.  Глава 3. Сказка о Железном волке. Неожиданный гость

 

В Месяц Единорога ещё было ощутимо прохладно: как-никак, середина весны. С дальних северных гор приходили холодные ветры, пригоняя порой снежные тучи. Зима то отступала, то снова брала верх над весной… А свежее, влажно-земляное дыхание той с каждым днём становилось острее, и сердце в груди билось сильнее, а небо над головой делалось выше и бездоннее… Душа томилась какой-то непонятной тоской, то ли желая взлететь, то ли ожидая чего-то волшебного.

Гарвел любил весну. Быть может, за это хрупкое равновесие между силами природы, или за то, что в эту пору весь мир кажется живым, дышашим существом? Он не задумывался над этим. Ему просто нравилось ощущать себя живым, наливаться силами наравне с миром, наслаждаться дивным чувством весенней свободы, когда каждый день — маленький праздник! И было очень правильно, что именно Месяцем Единорога у басмаров начинался новый год. На деревьях набухали и готовились лопаться почки, из прелой земли вовсю лезла молодая трава, и мир казался юным, словно в день сотворения.

Солнце ласково светило в окно, маня выскочить на улицу как есть: с непокрытой головой, в рубашке и шоссах. Это, бесспорно, было бы весело, но грозило простудой на дорогу. Поэтому, скрепя сердце, Гарвел заставил себя надеть шапку, стёганый камзол и тёплые сапоги. Сбежав по длинной скрипучей лестнице, он распахнул дверь в сад.

Деревья стояли ещё безлистые, но на краснеющих ветках уже отчётливо виднелись набухающие почки. Ещё неделя-другая — и всё преобразится. Нежно-зелёные листочки покроют каждую веточку, а потом сад окутается бело-розовой дымкой: это наконец, распустятся цветы… И тогда у басмаров начнётся задорный Весенний Праздник, с весёлыми песнями, танцами, с бросанием букетов жениху невестой...

Ещё два года назад Гарвел страстно мечтал о том дне, когда на Весеннем Празднике сможет назвать Элизу своей невестой. Поймать её букет и с гордым видом носить его на груди весь Праздник — с этим тогда не могло сравниться никакое блаженство!..

Да. Только все мечты оборвались в тот роковой день, когда он, глупец, явился просить руки Элизы у командора. Так вот нелепо получилось: вместо того, чтобы стать вместе, они разлучились навсегда...

Между деревьями замелькало что-то рыжее. Послышались звонкие голоса детей.

Гарвел отбросил воспоминания прочь и ускорил шаг.

Раскинув ручонки, навстречу ему с весёлым визгом бежала Лорика — в чёрной шапочке и рыжей шубке. Маленькие ножки в мягких сапожках умели бегать очень шустро, а тонкий голосок пищал на весь сад:

— Гайви!.. Гайви!

Гарвел присел на корточки, и подбежавшая малышка уткнулась ему в плечо. Но тут же отодвинулась и лукаво заулыбалась. Двухлетняя резвушка говорила ещё плохо, но обожала болтать без умолку на своём детском наречии. Гарвел не мог не прозвать её Стрекозкой.

Следом за Лорикой шёл Анжу, размахивая на ходу деревянным мечом. Он был одет почти как взрослый, даже подпоясан настоящим ремнём. Мальчик считал себя большим: как-никак, восемь лет. Поэтому к старшему брату он подошёл не спеша, копируя манеру взрослых, и с достоинством протянул руку:

— Добрый день, Гарви!

— Добрый день! — смеясь, сказал ему Гарвел и, встав, пожал протянутую детскую ладонь. — Кто ты сегодня?

Анжу, что ни день, представал в новой роли. И не на шутку обижался, если его не принимали всерьёз. Кем он только не был! Охотником на тигров (которые, конечно, здесь не водились), путешественником-купцом, разбойником, и даже волшебником! В семье на эти забавы смотрели снисходительно, считая, что мальчик их скоро перерастёт.

Он нравился Гарвелу больше Микеля. Тот был понятен и прост, как стёклышко. Забияка, плясун, ловкий помощник в доме, Микель обещал вырасти в крепкого незатейливого парня, нового хозяина Кристэ. Другое дело — Анжу. В нём таилась некая загадка, тайна, пока не известная даже ему самому. Кем он станет, куда устремится, когда вырастет? Какой путь ему предстоит? В противоположность Микелю, Анжу был обыкновенно тих и застенчив, и раскрепощался лишь в игре, когда, забыв обо всём, сполна отдавался выбранной роли. Тогда тёмные глаза мальчика загорались особенным светом, почти как у Леониты, щеки покрывал румянец, а тихий обычно голос становился громким и возбуждённым...

— Так кто же ты сегодня? — весело повторил Гарвел, видя, что братишка загадочно молчит. — Охотник?.. Путешественник?

— Не угадал! — засмеялся тот. — Я моряк!.. И скоро отправлюсь в плавание!

— На чём же ты поплывёшь?

— У меня есть корабль! — Мальчик не мог скрыть свою гордость и радость. — Его построил мне дедушка Сандро.

Гарвел улыбнулся. Старый Сандро поистине был мастером на все руки. Ни одна серьёзная работа не обходилась без его участия. А он ухитрялся ещё выкраивать время, чтобы смастерить что-нибудь для детей. Куклу, лошадку или вот как сегодня, кораблик...

— Какой у тебя корабль? — спросил Гарвел, любуясь мальчиком.

Глаза Анжу сияли от радости.

— Большой! С парусами и мачтами! Совсем настоящий! Как только мама разрешит, я спущу его на воду. Как думаешь, Гарви, он здорово поплывёт по нашей Серебрянке?

— Конечно. И я обязательно приду посмотреть, — заверил его Гарвел. И подумал, что на реке, чего доброго, кораблик может унести течением. Надо будет дать Анжу крепкую верёвку...

— Гайви, лошатьку!.. Ну, Гайви!.. Лошатьку! — Лорика-Стрекозка дёргала его за камзол, стремясь обратить на себя внимание.

Гарвел вздохнул и наклонился к малышке.

— Сейчас, подожди...

Он подхватил девочку на руки и осторожно посадил себе на плечи.

Лорика засмеялась и вцепилась ему в волосы:

— Но-о!.. Но-о!

Гарвел тихонько побежал, придерживая руками ножки девочки. Постепенно войдя в роль, он начал подпрыгивать, встряхивая головой и подражая ржанию настоящей лошади… Лорика взвизгивала, хохотала, а следом с гиканьем бежал Анжу. Ветки деревьев задевали Гарвелу лицо, шапка упала и осталась позади… Он бежал через весь сад, то вправо, то влево, поворачивая обратно, притопывая на месте… Холода он не чувствовал, наоборот, весь взмок, словно рубил дрова. Но зато, наконец, ушла скребущая душу обида, словно испугавшись весёлого детского хохота...

Давно Гарвел не чувствовал себя так легко. Словно время повернуло вспять, и он снова стал беспечным мальчишкой, бегущим весенним садом. Как будто куда-то делись долгие годы учёбы и муштровки в Замке, и строгие учителя, и горечь разочарований. Осталось только солнце в синем небе, весенний воздух и детский заливистый смех.

Внезапно он почуял неладное. И резко остановился, невзирая на крики Лорики. Откуда шло это ощущение тревоги?.. Только сейчас Гарвел заметил, что лёгкий сквознячок, дувший с запада, усилился и перешёл в небольшой порывистый ветер.

Солнце скрылось… А на западе, там где ещё минуту назад сияло голубое небо, вставала серая снеговая туча!.. Странная туча, ибо она не шла, а летела по небу. Так бывает во сне: ни с того, ни с сего чистое небо сменяется грозовым. Видеть такое наяву Гарвелу ещё не приходилось.

Нельзя было терять ни минуты! Туча неслась сюда на огромной скорости, а её приход означал близкую метель. Весной, случалось, приходили страшные бури, и ветер, бывало, сбрасывал черепицу с крыш, валил деревья и опрокидывал изгороди. Он и теперь крепчал с каждой минутой, суля разыграться не на шутку...

— Уходим! — крикнул Гарвел братишке. — Сюда идёт сильная буря!

Держа Лорику на плечах, он быстрым шагом пошёл через сад к маленькой деревянной калитке. Пропустив Анжу вперед, набросил на выступ калитки крепкую петлю. Ветер задул сильными порывами, в воздухе замелькали первые снежинки.

Гарвел поднял голову: туча непонятным образом шла уже над ними.

— Беги к дому! — крикнул он Анжу, и быстро зашагал со своей ношей через двор. На крыльце пришлось остановиться и спустить Лорику на деревянный настил. Здесь уже был навес, огороженный с двух сторон, а дом защищал с третьей от западного ветра. Крепкая тяжёлая дверь, обитая от злого колдовства железными полосами, сулила надёжную защиту не только от бурь, но и ото всего недоброго на земле.

Гарвел с силой потянул за кованую витую ручку — и дверь, недовольно заскрипев, открылась; пахну'ло тёплым, успокаивающим запахом дома. И в кухне, и в гостиной стало полутемно: за окном крупными хлопьями валил снег, мела позёмка… Ни дать, ни взять, вернулся Месяц Крылатого*.

Сняв с детей тёплую одежду, Гарвел отвёл их в детскую. Пусть поиграют. Порадовался, что сегодня не поленились затопить печку, а значит, спать будет не холодно. На всякий случай проверил, закрыта ли печная труба. Заслонка стояла на своём месте, подоткнутая для надёжности тряпкой. И открыл дверь в детскую.

Там уже вовсю шла игра. Анжу вытащил из ящика в углу тряпичных и деревянных кукол, сосновых солдатиков, собачек и лошадей. И старательно расставлял их на столе. Если игрушка падала, ввиду своей мягкости и неустойчивости, он терпеливо усаживал её вновь. Гарвел залюбовался этим серьёзным, сосредоточенным детским лицом. Тёмные брови мальчика забавно хмурились, а язык — слегка высунут от напряжения.

Тут Гарвела заметила Лорика — и подбежала, протягивая свою любимицу, куклу Эльсу, одетую в белую кофту и ярко-красное платье. Кукла эта, хоть и тряпичная, с глазами-пуговками и нашитым из красного лоскута ртом, имела одно несомненное достоинство: у неё могли двигаться руки и ноги. Каждая рука и нога крепилась к туловищу при помощи вшитых в ткань деревянных пластин, в которые через дырочку протянута была тонкая верёвка.

Теперь Лорика держала левую руку куклы отдельно: соединяющая верёвка то ли лопнула, то ли развязалась.

— Гайви, Эльса!.. Эльса болит лука! — затараторила девочка звонко.

Велик ли труд починить тряпичную куклу?

Порывшись в стоявшем рядом сундуке, Гарвел нашёл тонкую крепкую бечёвку. Продев концы её в дырочки деревянных пластин, завязал надёжным, крепким узлом.

Довольная Лорика взяла куклу и ушла в уголок, что-то напевая.

Ему невольно пришло на ум, что будет не хватать этого весёлого щебета, ясных глазок и, как ни странно, даже детских капризов. Нередко Стрекозка отрывала его от дел, которые он считал важными, и заставляла в очередной раз выслушивать историю куклы Эльсы. Или требовала немедленно сплести ей корзинку из прутьев… Ему будет не хватать и болтовни Стрекозки, и выдумок Анжу, да и проказ шалуна Микеля… Куда занесёт его судьба? И надолго ли придётся покинуть родной дом?

От размышлений Гарвела неожиданно оторвал Анжу.

— Гарви, — попросил он, усевшись рядом, — расскажи про Железного Волка!

— Леонита не велела тебе больше рассказывать. Говорит, ты беспокойно спишь по ночам.

— Я не буду больше бояться. Расскажи!

Гарвел усмехнулся.

— Я ж тебе рассказывал.

— Хочу ещё!.. Давай, пока мамы нет дома… — Анжу умоляюще посмотрел на него. Ну, Гарви… пожалуйста!

Не внять мольбе этих тёмных мальчишеских глаз было нелегко. Гарвел сдался.

— Ну, хорошо, слушай...

Он немного помолчал, вспоминая, как ему самому рассказывала Леонита. И, настроившись на нужный лад, негромко заговорил:

— В давние времена вырос у одних родителей сын-богатырь, по имени Рув*. Была у него сила могучая, быка мог ударом свалить! С такой силищей — только кузнецом работать. А вот ума ему боги дали ровно столько, чтоб добрые люди дураком не звали. Любил Рув силой похваляться. Думал, раз сильный — так и всё ему можно.

Раз на весеннем празднике сошлись вместе два табора: песни, пляски… И увидел Рув девушку-красавицу из соседнего табора. Пляшет — не пляшет, а словно летит, как птица! Косы чёрные — до земли, глаза — словно звёздочки ясные, а на тонких смуглых руках браслеты звенят… Загляденье!

Не стал он долго раздумывать, пошёл в шатёр к отцу девушки — свататься. Даже и в мыслях не было, что отказать может.

Только не стал отец неволить любимую дочь, послал за ней — спросить её согласия.

Пришла девушка, глянула на Рува — и отвернулась. "Не могу, — говорит, — быть ему женою. Давно уж отдала я сердце другому, и только того человека и назову своим мужем!"

Чернее тучи вышел Рув из шатра. Рядом дерево росло. Влез он на на то дерево, притаился и стал ждать. Вскоре видит: идёт к шатру девушки парень; собою обычный, каких много в каждом таборе. Только славился он удивительным талантом. Вырезал из дерева фигурки зверей и птиц, и выходили они у него, как живые. А удивительней всего было то, что подаренная кому-то, фигурка становилась Судьбой. Не было случая, чтобы парень ошибся и подарил Судьбу не тому, оттого его побаивались и уважали.

Вошел парень в шатёр — и вскоре вышел оттуда радостный, об руку с девушкой-красавицей, своей невестой. Стоят они рядом, держат друг друга за руки и улыбаются.

И тут к ним Рув идёт, весь от злобы перекосился.

А парень ему улыбнулся — и фигурку волка на ладони протягивает: "Бери, Рув, это Судьба твоя!"

Оскалился тот по-звериному: "Хорошо, — говорит, — да, чтоб не быть в долгу — вот тебе твоя!"

Выхватил острый нож — да прямо в сердце парня и ударил!

Упал кудесник на землю, алой кровью трава окрасилась...

А Рув ухватил девушку за косы, да и потащил к своей лошади. "Не хотела быть моей добром, так будешь моя силою!"

Закричала девушка отчаянно! И на крик тот сбежались оба табора. Девушку у Рува отняли, а самого его, убийцу, прогнали вон без прощения!

Страшно захохотал он, садясь в седло: "Ещё пожалеете, что выгнали!.. Я вам отомщу!"

Ударил коня пятками — да и умчался прочь...

Куда он поскакал, никому не ведомо, а только, наверно, к басмарам. Там он выковал себе железную броню, какие в то время носили. А после вышел грабить да убивать на большую дорогу, да не один, а с ватагой других разбойников. Много горя и бед принёсли они людям обоих таборов… Далеко вокруг разнеслась недобрая молва. Не стали люди ездить в эти места. Откочевали за реку оба табора, один — за крепкие городские стены, другой — под защиту владетельного сеньора...

Стали разбойники всё чаще оставаться без добычи. И случилось раз, напали на одинокого путника. Только невдомёк им было, что это сам Альзим*, Хозяин путей… Очень обозлились разбойники, найдя при нём лишь котомку да старый плащ. А в котомке — только краюха хлеба да мех с вином. Ни золота, ни серебра, ни одной, даже самой мелкой, монеты!

Начали разбойники браниться на чём свет стоит. Ну, а Рув схватился за нож: " Сейчас-ко вытрясу, где он деньги прячет!"

Посмотрел на него Альзим и сказал такое слово: " Волки вы есть, и волками навек останетесь!"

В тот же самый миг нож у Рува из руки выпал, а рука — и не рука стала, а лапа когтистая, волчья! Оглянулся он на своих ватажников — ан никого нет, только серые волки вокруг пасти щерят… И у самого хвост волчий растёт! Испугался тут Рув, закричал, только не крик человеческий, а вой звериный из глотки вырвался. Бросился он бежать без оглядки, а за ним — и вся стая волчья...

Лишь один из разбойников успел Альзиму в ноги кинуться. "Пощади, — сказал, — бэнг** попутал!.. Ради жены и детей, отпусти меня, впредь у Тебя из воли не выйду!"

Усмехнулся Альзим. "Что ж, быть по-твоему. Ступай с миром — да впредь не поднимай руки на беззащитного!"

Парень тот был гайнанином, по глупости приставшим к разбойникам. Вернулся он к своим — и всю жизнь жил, никого не обижая. И детям, и внукам рассказывал он про железного волка, а от них-то и мы узнали эту историю.

— А что дальше было? — спросил Анжу.

— А что — дальше… Говорят, до сих пор бродит ночами Железный Волк. Один бродит, всех остальных давно охотники извели, а его броню железную ни простая стрела, ни серебряная не берёт. Ходит он, воет ночами, а как только светать начнёт — в тёмную нору прячется. Не выносит он теперь ни солнечного света, ни смелого взгляда, ибо помнит светлый взгляд Альзима, Хранителя путей, и его золотые волосы.

Ну, что, хватит?

— А песню споешь?

— Гитары нет. Забыл захватить.

— А ты возьми папину. Хочешь, я принесу?

Гарвел помедлил.

— Ну, давай, неси.

 

Взяв у Анжу гитару, он слегка подтянул струны. Потом легонько тронул их, подбирая мотив. И запел незамысловатую, им же самим сочиненную песенку:

 

— Ночью тёмной мнится: кто-то за окном...

Кто в кустах таится? Всё обьято сном.

Кто там грозно воет? Чьи глаза горят?..

Кто там землю роет? Кто обходит сад?

 

Кто-то страшный очень, пасть полна зубов...

Дверь скорей закроем на большой засов!

Это — Волк Железный, Зверь Железнобок!

Просит крови свежей, бродит без дорог...

 

Ходит — злобно воет, встанет — заревёт.

Лапой землю роет, нашу дверь скребёт!

Ищет, кто бы вышел, ждёт, кого б сожрать...

Тише, дети, тише!.. Нам пора в кровать.

 

Пусть, сердито воя, ходит без дорог

Со стальной бронею Волк Железнобок.

Вы его не бойтесь, пусть уходит прочь!

Потеплей укройтесь, не страшна нам ночь.

 

Завтра встанет солнце и прогонит мрак.

И уйдёт в берлогу наш железный враг.

Он страшится Света, солнца и огня,

Потому не любит наступленье дня.

 

Он боится храбрых, тех, кто не дрожит,

Кто врагу навстречу выйти поспешит.

Кто в беде и горе духом не падёт —

У того с дороги даже Волк уйдёт.

 

Пусть в кустах таится Зверь Железнобок,

Пусть рычит и злится, бродит одинок...

Он один — нас много, вместе мы сильны!

Никаким зверюгам не дадимся мы!

 

Анжу весело улыбнулся. Он всё воспринимал слишком серьёзно, этот маленький фантазёр… А потом пытливо посмотрел на Гарвела.

— А ты видел его когда-нибудь?

— Кого, Волка?.. Нет. Но это давняя легенда. Железнобоком пугали в детстве и меня, а может, и нашего отца. Многие гайнане верят в Железного Волка, но есть ли он на самом деле — кто знает?

Но Анжу не унимался.

— А Альзим?.. Ты встречал его? Ну, хоть однажды?

Гарвел покачал головой.

— Нет. Но говорят, лучше с ним не встречаться.

— Почему? Он же добрый?

— Добрый, конечно. Только… Я бы все же не хотел оказаться с ним лицом к лицу. Никогда не знаешь, чего ждать от богов. Да и просто так они людям не являются… Понимаешь, Анжу, они — как наш Сиверлан. Он — не злой, и не добрый, он просто есть. Кто ловит в нём рыбу, кто — черпает его воду… Но если вдруг полезешь в него сдуру, может и наказать. Вот так и Высшие...

Гарвел замолчал, услышав характерную походку отца и постукиванье трости об пол.

Вскоре дверь приоткрылась, и в детскую вошёл отец.

— Вот вы где притаились, — сказал он, окинув взглядом комнату. Но, встретясь глазами с Гарвелом, быстро отвёл взгляд. — Что ж свет не зажигаете?.. И где Леонита?

Будь он с отцом один, Гарвел бы промолчал, но при младших ссориться не годилось. И он неохотно отозвался:

— Она ушла в табор, ещё до бури.

— И до сих пор не вернулась? — Отец встревоженно покачал головой. — И ведь уже темно… Наверно, осталась в таборе до утра… — Помолчав, он добавил: Ну, что ж… Раз так, пойдёмте ужинать, дети. И кстати… У нас сегодня гость.

Гарвел изумлённо вскинулся, забыв обо всём:

— Какой ещё гость?

— Граф де Фрезинг.

— Граф Харл!.. Когда же он приехал? Я не слышал.

Отец усмехнулся.

— В такую бурю услышишь… Он говорит, поехал на охоту, но непогода заставила искать убежища у нас.

— А… Он один? — с волнением спросил Гарвел.

— Со свитой. Так вы идёте ужинать? Нехорошо будет оставить гостя трапезничать одного со слугами.

Гарвел разочарованно вздохнул. Он надеялся, что вместе с графом приедет Раульф… В последнее время ему так не хватало дружеской поддержки побратима!

 

 

 

______________________________________________________________________

Месяц Крылатого — третий, последний месяц зимы. Время метелей и вьюг.

Рув — волк.

Альзим — называемый также Хозяин путей или Идущий над бездной; бог, почитаемый гайнанином как их покровитель. Считается, что его можно встретить на дороге. Он не злобен, но если его рассердить — жди беды!

Бэнг — демон, злая сила.

Сиверлан — большая река к востоку от Соколана. Является естественной границей между Россаной и Басмарией.

 

 

 

04:38
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...