Ключ семи дорог (Искорка)

Жилнекогда в горах могучий лев. Шерсть его была тёмно-серой, а глаза сверкалисвоей желтизной в ночи. Размером он был больше медведя, и оттого, прозвали егов народе Великим. Охотился лев тёмными ночами, и в добычу предпочитал горныхкозлов. Но вот наступил холодный сезон, и козлов становилось всё меньше именьше. Начал терзать Великого голод. И вспомнил лев тогда, что деревушка уподножья горы стоит, а в ней много людей.

Ивот, пришел лев в деревню, и начал требовать главного старейшину. Вышел изглавной избы старый сухонький старичок, и начал лев говорить:

—
Много лет не трогал я вашу деревню, но наступил голод, и я не могу больше такжить. Покуда не растает снег на самой низкой горе, я стану приходить каждыйдень, и будете вы отдавать мне одного своего детёныша. В обмен на это, я нестану убивать вас, и ваших собратьев, когда заходят они в мои угодья. Согласныли вы на такой договор, о мудрый Елисей, сын самого могущественного из всехживущих ныне и в прошлом воинов?

—
О Великий, хотел бы я отвергнуть ваше предложения, да не как не могу. Приходизавтра, как только появится венец солнца на высочайшей из гор, Туалино, к еёподножью, там тебя будет ожидать наш дар – с этими словами, старец поклонилсяльву, а тот в свою очередь оставил рытвину от когтей на дереве, говоря: «Этознак страха и милосердия, и если не будет завтра обещанной жертвы, то же самоебудет и с вами». Великий ушел, а старец собрал всех на срочное собрание.

—
Дети мои! – начал он – Я знаю, что посмертно виноват перед вами и самимгосподом, но смилуйтесь же надо мной. Отныне каждый день до самой весны, должныбы отдавать одного из своих детей великому и страшному чудищу, что носит имяВеликий – старец сделал паузу – кто готов добровольно отдать своё чадо наистинную смерь, но во имя спасение остальных? – все молчали. И тут, средипрочих, поднял руку один юнец, лет 14-ти на вид.

—
Я хочу пойти – начал он – Имя моё Катар. Мои родители погибли, и я сам вправе отвечать за свои поступки. Но пойдуя не насмерть, а убью Великого, и принесу его голову в знак подтвержденияправоты своих слов. Но сделаю я это не просто так. За это, дадите Вы мне кулон,что висит у Вас на шее. Такова была последняя воля моей матери.

Старейшинамолчал. Молчала и деревня. Замолкли птицы, перестал дуть ветер. Все ждали ответа,но старец не спешил. «Хорошо. Но только после убитого зверя», — сжав зубысказал старейшина. Все люди разошлись по домам, пошел домой и Катар.

Когдаюноша проснулся, только-только начало светать. «Пора», — понял он, и взяв ссобой только лишь сумку отца, направился он к горе Туалино. Путь предстоял недолгий – юноша часто гулял тут с матерью и отцом, и знал его как свои пятьпальцев. Но вот, дошел он до подножья горы, и начал рыться в сумке. Оттуда ондостал маленький кинжал, и спрятав его под рукав куртки, начал ждать. Время шломедленно, но как только солнце вошло в свои владения, к горе неспешно подошеллев. Далее всё прошло почти незаметно. Великий котел прыгнуть на Катара, но тотоказался проворнее. Всего один удар точно в шею, достаточно глубокий что быпрорубить кожу, и льва не стало. Катар перевёл дух, а после взял с собой тело,и направился в деревню. Когда он зашел, воцарилась мёртвая тишина. Но Катарнаправился дальше, пока не приволок тушу к дому старейшины. Потом всё произошлобез слов. Старец отдал кулон, а сам начал разглядывать морду великого, нопогибшего льва. Но юноше это было не интересно. Он молча открыл медальон, ивытащил оттуда маленький ключик, с слегка помятым краем. Все, кто это виделахнули, да и было почему. Ведь по древнему сказанию, тот кто найдёт Ключ СемиДорог станет самым великим на свете, и не будет ему равных не в бою, не вжизни. А Катар посмотрел на этот ключик, размахнулся посильнее, и выкинул егодалеко в горы. «Не за славой я это сделал. Хватит людям убивать друг друга, недаёт ключ ничего. А сделал нашел его мой дед, вот только это обычный ключ, номногие из-за него творили ужасные вещи» — глаза Катара были серьёзны. И понялилюди тогда сколько народу за даром погубили, да только что с того?

Апосле был славный пир, и я там мёд-пиво пил. По усам текло, а в рот непопадало.