Глоток моей души.

Часть первая – как розовые сны.

Встреча.

Как всполохом взгляд обожгло,

Ты в холостятский мой шагнула хлев.

Наветам, слухам, бредням всем назло,

Во мне, мне непонятное узрев.

И в полутьме у старого экрана,

В молчании казалось бы, по сторонам,

Но нет для нас в таком общении изъяна,

Комфортно душам, значит радостно и нам.

Рука в руке и взгляды в сериал,

Который мы совсем не замечаем.

Лишь я и ты, весь мир от нас отстал,

Душой своею, душу друга обнимаем.

Когда накал достигнет апогея,

И тишину на мелкие куски.

В объятьях у экрана замирают двое,

От счастья, радости, не от тоски.

Потом прогулка в тишине ночной,

И хочется от бед тебя беречь.

В душе пожар и всеобъемлющий покой,

От ощущенья новых сладких встреч.

Мне наплевать, что чья-то были вы, сейчас одна,

Меня и редкая сиюминутность не пугает.

Сегодня вы со мной, навеки, навсегда.

А это только изредка бывает.

Так скиньте своей верности одежды,

Пускай одеждой нашей станет простыня,

Чтоб были мы одни как прежде,

Чтобы любили лишь меня…

Сердца в хрустале.

Два сердца, в клочья разорвавшись,

Стучались гулко в край хрустального сосуда.

Кричал завистник, над ними посмеявшись.

- То не любовь, а лишь простуда.

Не мучайте себя, сжимая мышцу в камень,

От этого сердечко лишь стареет,

Когда его сжигает чувства пламень,

Мираж любви, когда над ним довлеет.

Стучитесь ровно, тише и спокойней,

Не трепыхайтесь, дольше проживёте.

Пусть скучно, но вполне достойно,

Покрывшись ряской плыть в своём болоте.

От слов холодных, стали тише биться,

Два прежде любящих комочка.

А тот снаружи, продолжая злиться,

Кричал – застыньте, баста, точка.

Морозность криков стёкла залепило,

Заставив ранами их сблизиться плотней.

И чудо – это шрамы залечило,

Тепло, вернув и сделав их сильней.

Порыв сверкающий, сквозь стены хрусталя летел,

Огнём былые беды разгоняя.

Брюзга же за стеклом болел, хирел

И трясся, одиноко умирая.

Простим его, от страха бедный злился,

Что тенью одиночества пугает.

Его бокал давным-давно разбился

И жизнь его сквозь щели утекает.

Так бейтесь в такт сердца, соприкасаясь,

стремясь душою сблизиться плотней.

Любовью, друг от друга согреваясь,

Не замечая чёрных, трудных дней.

Метроном судьбы.

Два сердца бились в ритме метронома,

Играла музыка и платья шлейф летел.

Но гости разошлись, одни остались дома

Гора посуды, куча дел.

По залу расплескался вкус полёта,

Всё радовало глаз, прекраснейшее платье, мишура.

Прижалась ты ко мне с разбегу, с лёта,

Оставим быт на завтра, до утра.

А сами пока кровь ещё бурлила, упали на персидские ковры.

И ты губами страстными ловила,

Мои уста, что поцелуями тревожили миры.

Полёт чувств.

Пьянящий аромат хрустальных грёз,

Вина в бокале, поцелуя.

И сладких, словно нега, слёз,

И криков громких аллилуйя.

Объятья шёлковы, как сон,

Что будит дымкой, на рассвете, чуть дыша.

И платье по ветру, как тысячи знамён,

По коже шёлком падают шурша.

И двое, словно не закончен бал,

Кружатся в танце невообразимой страсти.

И ночь мала, рассвет застал,

Когда тела и души не в их власти.

День рождения души.

Ты дрожишь, как озябший цветок

Не от холода, от возбужденья.

Потому что в твоё день рожденья

Прикоснулся ко мне лепесток.

Что нам гости, когда рядом двое,

И тихонько ласкает рука.

Пусть ругаются, шепчут и воют,

Ошарашены нами слегка.

Пусть веселие в самом разгаре

Не отводишь своих чудных глаз.

И губами своими в запале

Даришь мне несравненный экстаз.

Мои руки плывут чуть касаясь,

Огибая фигурку твою.

И молюсь я, молча, и каюсь,

Что затронула душу мою.

Ты молчишь, улыбаешься нежно.

И ведёшь в самый дальний чертог.

Мою руку, откинув небрежно.

Поцелуем, поставив итог.

Порыв

Когда б я мог без робости своей

Взойти на твой прекраснейший порог

Но я торчу здесь у дверей

Сбивая пыль с усталых ног.

Внимая гомону из-за закрытых штор

Я мысленно веду с тобой беседу

И наш не беспредметный разговор

Внушает мне немалую надежду.

Стучу. Открыла. Предо мною ты

И я в мгновение немею

Лишь протяну тебе цветы

Но не сказать. Молчу, краснею.

А ты улыбкой озаришь меня

Такою тихой доброй страстной

Что я уже внутри огня

Покорный и на всё согласный.

Касанье рук души порыв

И в вечность вместе улетаем

Любви огромной силы взрыв

Мы ничего не замечаем.

Глаза в глаза и уст прохлада

Откинутая на пол простыня

Ты мне прекраснейшая рада

Ты любишь, ты ждала меня.

Я падаю и растворяюсь

И пробуждаюсь лишь в конце.

Рукой тихонечко касаюсь

Слезинки, на твоём лице.

Суматоха.

Два дня. Как миг в хмельном угаре,

Устала даже тамада.

Но помню только, ты мне даришь

Одно лишь слово тихо – ДА.

И кольца словно амулеты,

На страже пламенной любви.

Как на балу все разодеты,

Терпеть два дня их - «се ля ви».

Ты в облаке парчовых кружев,

Блестят от радости глаза твои.

И надоедливое - «ГОРЬКО»

Мы исполняем по любви.

Что будет в жизни дальше, я не знаю,

Да и какой от предсказаний толк.

Я здесь, сейчас, от счастья замираю,

Когда рукою глажу нежно белый шёлк.

Чудо.

Нам даровали то, что долго ждали,

От радости блестят глаза твои.

Не важно, как его б назвали,

Хватило б для него любви.

Мы вытерпим, судьба на нас пусть злится,

И разыграется нам дарование, как драма.

От крика малыша душа искрится,

Я стану папой, а ты будешь мама.

Комочек счастья на моей руке,

И беспокойство за сокровище своё.

А вдруг её ещё мужлан уронит,

Не бойся – это счастье и моё.

Её к тебе ,а не тебя я к ней ревную,

Мы часто с ней наедине.

Но ждём тебя, она и я тоскуя,

Когда вернешься к нам, ко мне.

Волшебный вечер.

Закат струной гитарной лопнул.

Луч обагрил края, сбежав трусцой за горизонт.

И небосвод тихонько и устало охнув,

Сменил багряный цвет на красочный покров.

Мерцающие блёстки по краям одежды

И медальон луны янтарною слезой.

И кажется, что схлынули надежды,

Дарившие полуденный покой.

И ветерок с прохладою бальзамной,

По полю пробежав, прильнёт к твоей груди.

Объяв невидимою шалью, сказочно-рекламной,

Откроет на секунду то, что впереди.

Потом взыграв, как озорная сойка,

Взмахнув крылом, взвихрит остывшую траву.

От страха спрячется в норе шальная землеройка,

Закрывши ход в опрелую листву.

А я с крыльца любуюсь, тихо млея,

На звёзды, что вокруг горят алмазной кисеёй.

От радости, душой и плача, и немея,

Вновь опишу событие строкой.

Ты улыбнёшься странно-тихой рифме,

Рукою провёдёшь по волосам.

Неслышно в дом, чтобы сверчки не стихли,

И вместе вознесёмся к небесам.

Ссоры.

О, как же страстно я любил

И так же сильно ненавижу.

Казалось бы, тот час убил.

Но понимаю, не обижу.

Внутри огонь, а сверху лёд,

Шипит и разум затмевает.

Быть может просто идиот

Что так любви твоей желает.

Взгляну и гнева жар в груди,

Клокоча, вырвется наружу.

Но вспомню те былые дни

И как спасаешь в злую стужу.

Тоска и зло, как лёд и пламя.

Терзают душу кривотолки.

И белое взмывает знамя

С костями Роджера на шёлке.

Загадка.

Улыбаешься робко и нежно,

А в глазах только грусть и печаль.

И рукою своею небрежно.

Приподнимешь над тайной вуаль.

Невзначай проведешь, словно с лаской,

По седеющим волосам.

Распростившись со старою сказкой,

Счастье наше останется там.

Та другая, наверное, слаще,

Улетаешь, лишь видя луну.

Только совесть всё чаще и чаще,

Задевает у сердца струну.

Остывшая жизнь.

Стынет чай, что ты мне подала,

Не заметишь ты даже это.

Знаю, снова мне солгала,

Пропадая с другими где-то.

Ты не видишь мою печаль,

Не заметишь, что сердце болит.

Не себя, лишь любовь мне жаль,

Чувства наши проходят зенит.

Грустью давит на мозг тишина,

Что стоит уже у порога.

Ты нисколечко не смущена,

Нам осталось не так уж и много.

Пролетит время, выкинув хлам,

Что собрали на скорую руку.

Жизнь поделится напополам,

Нам даруя душевную муку.

Вторая глава – Тёмная сторона души.

Как холодно мне милая от чувств и поцелуя,

Что мне всегда огонь дарил.

И греет тело злость, тебя ревнуя,

Любовь, оставив не у дел.

Усталость.

Я устал, устал тебя прощать,

Мучиться ночами, злиться.

Ждать и в неизвестность провожать,

Сердце от потерь устало колотиться.

Я не смог « весь мир к твоим ногам»,

Лишь себя, но вот всего и без остатка.

И черпаю сны из наших драм,

Жду, жалею: самому не сладко.

Может быть, махнуть на всё рукой

И в далёкой тундре затеряться.

Только прикипел к тебе душой,

Не могу уйти, с тобой расстаться.

Ты коришь, что пользы от меня,

Для тебя нет в жизни – никакой.

И смеёшься к пропасти тесня,

Может, есть замена, есть другой.

Так открой, не мучай сказкой лжи.

Всё пойму, уйду тропой лесной,

Затеряюсь в мгле, как в спелой ржи…

Разлука.

Больней всех болей , боль разлуки

Ещё любимого живого человека

Когда он есть и вот протягивает руки

А между вами пропасть века.

Обида страх непониманье,

Огромную ту пропасть заполняют.

И даже жизненные знанья,

Тебя от боли не спасают.

Ты мог простить ,забыть, поверить,

В надежде, что любовь вернётся.

Что сможет жизнь тебя утешить,

Что шуткой просто обернётся.

Мы вновь смогли бы жить, смеяться ,

Над тем, что принесла развратная пора.

Но гложет боль и с нею не расстаться,

Всё остальное лживая игра.

Я как в пустыне, жар и зной

И путается, скачет речь.

И нависает надо мной,

Разводом, мой дамоклов меч.

Высохшая душа.

Выпит и отброшен в сторону бокал,

С грустным звоном плачет пламенный сосуд.

Водопад мой высох, что его питал,

Стал хозяин камнем, крепким как редут.

В бешенстве Амуры тянут тетиву,

Стрелы отлетают, от запертой души.

Отзываясь эхом, падают в траву,

Где затерявшись, плачут, словно малыши.

Мне бы тоже плакать, только нету слёз,

Высохло, застыло у меня внутри.

На границе яви только дымка грёз,

Убегает, тает от меня вдали.

Мне не стало хуже от таких потерь

И не рвётся сердце в клочья от любви.

Лишь весенним утром, рыкну словно зверь,

И опять забудусь так вот cher ami.

Скажешь, я так много в жизни потерял,

Что пойдёшь за мною – кликни, позови.

Только не ищу я то, что бог не дал,

Мне не ведать боли больше от любви.

Сомнения.

Люби меня таким, какой я есть,

С страстями , с скарбом недостатков.

Любовь не для размена здес,ь

Любовь не может быть придатком.

Когда в лицо тебе твердят,

Что ты стал мелким , безобразным.

Все чувства попадают в ад,

Сжигаясь в пламени опасном.

И ты потом ответа ждёшь

Своим пристрастья и надеждам.

Зачем сама себе ты врёшь,

Что любишь, так же как и прежде.

Любовь она не такова

Как может тебе показаться

Ты дорогая не права.

Себе не хочешь признаваться.

Смотри вперёд вон там вдали

Жена свою нагрузку прёт,

Сгибаясь чуть не до земли.

С любовью на себе несёт.

Ей скажут, брось , забудь его

С ним жизнь такая не нужна,

Но он любим скорей всего.

И не предаст его она.

А ты за мелочный пустяк

В меня вонзаешь острый нож

В любовь с другим играть мастак,

Меня же просто предаёшь.

Обида.

Душа рассыпалась на части,

На протяженье стольких лет.

Всегда ты рядом , лишь отчасти,

И холодна, как талый снег.

И на просторнейшее ложе,

Где только мы на миг слились.

Граница опустилась тоже,

Мы как соседи разошлись.

В своём стремленье удалиться,

Рванувшись устремиться в даль.

Другими чувствами напиться,

Оставив в сердце лишь печаль.

Ты добродушна и прохладна,

Пропал задор тех страстных лет.

И врёшь о чувствах очень складно,

Висок мне греет пистолет.

А помнишь ,в юности прекрасной

Под серебристою луной.

Мы целовались с тобой страстно,

Я очарован был тобой.

Но всё прошло, увы, пропало,

Как затухает свечки свет.

Ты рядом, но тебя не стало,

И у виска мой пистолет.

Взведён курок, как гром небесный,

Гремит на слух бойка щелчок.

Свинец пронзает череп крепкий.

Душа стекает на песок.

Грустные грёзы.

Колдовство меня закружило,

Замотало, сломало, спалило.

И навеки казалось, осталось,

Не хватило лишь самую малость.

Я пьянел от неё и разум терял,

Двадцать лет пролетело

Я в любви той застрял.

Я как мелкая мушка бился в сетях

И на время с любовью испытывал страх.

Этот страх за любовь меня доконал,

И однажды её, я в объятьях другого застал.

Стороны монет.

Жалок я, как побитый пёс,

Что лежит у вас на дороге.

Счастье наша ты унесла

Проходимцу и недотроге.

Сердце скованно болью той,

Что у вас вызывает жалость.

Он же бросил, ушёл к другой,

Я один, ты одна осталась.

Смотришь ты на меня с тоской,

Вспоминая минувшие дни.

Но уже не вернуть то, что было.

Испарились, исчезли они.

Жалок я как побитый пёс,

Только вот тебе ещё хуже.

Снова ты никому не нужна.

Да и я никому не нужен.

Непрочитанная книга.

Стоишь прижавшись лбом в оконце,

И на лице улыбки нет.

Стоишь, как будто незнакомы,

Но мы прожили кучу лет.

Я понял. Я тебя не знаю.

В той книге был залипший лист,

В котором надпись – я такая,

К чужим страданьям пофигист.

Я поленился всё проверить,

Не захотел тебя понять.

Своей любовью жизнь я мерил,

И не хотел я грязь искать.

Но вот всё выплыло наружу

Я получил большой урок.

Что тот, кому, я очень нужен,

Ещё не создан и далёк.

Живём теперь в одной квартире,

А как на разных полюсах.

Я как мишень в огромном тире,

В душе непониманье, страх.

Мне трудно, сложно очень жутко,

Но надо как-то начинать

Я тереблю себя по ниткам,

Чтобы по новой жизнь связать.

Благодарю за боль.

Спасибо милая за скорую измену,

За снятие с меня любовных шор.

За избавление от плена,

Что нам несла судьба в укор.

Мне грустно, радостно, и классно.

Не пилишь нервы, не взрываешь мозг,

И не целуешь ядовито страстно,

Когда мне проще просто в морг.

Злость и обида вновь омыла краски,

Которыми сиял весь белый свет.

И я себя без тайною опаски

Делю меж женщин самых разных лет.

Пью и гуляю я без сожаленья,

Что вторгнешься в мои мечты.

С упрёком и немым презреньем,

Смотря на это с высоты.

Стараешься накинуть снова сети

И затушить моей обиды жар.

Но как смешны потуги эти

Не снять с души свободы дар.

Не воротить назад корову в стойло,

Что благоденствие несла.

Придётся выпить злое пойло,

Что ж делать жизнь бывает зла.

Пусть на закате безрассудного безумья

Вспорхнув от радости под потолок.

Тебя мне жаль и жаль твои раздумья.

Тебя любил я столько, сколько смог.

Дождь.

Забрала с собой все мои мечты,

Закалив меня, как хрусталь в огне.

Чувства, разрубив, посмеялась ты,

Чтоб вернуться опять ко мне.

Душу не трави, говоря мне ложь,

Больше нет любви, просто грусти дождь.

Боль мою понять снова не смогла,

Дождь прошёл и вновь, от меня ушла.

Только у тебя тоже не срослось,

Слякоть наших чувств унесла с собой.

С тем к кому ушла, счастье не сбылось,

От тебя ушёл – он совсем к другой.

Ты б давно вернулась, только снова ложь

Между нами встанет чёрною стеной.

Не поняв любви, снова ты уйдёшь,

За своей мечтой.

Я переживу, и утихнет боль,

Словно мой костер, затушив водой.

Судьба сменит жизнь, дав другую роль.

Смоет с раны соль, водой.

Я бы мог помочь, но не хочешь ты,

Слушать вместе песнь дождя.

Словно от погонь сожжены мосты,

Одиноки ты и я.

Разметает дождь, чувства, словно дым.

Ты со мной живёшь, только я один.

И внутри меня, снова ласки ложь.

Словно муки вечности -

- Ожидание, когда ты уйдёшь.

Разрыв.

Удар ножа, словами, ухожу,

И горький привкус на прощанье поцелуя.

Мой мир сместился, или я с ума схожу,

Тебя прощая, не ревнуя.

Мне часто говорят, что время лечит,

И шрамы на душе когда-то заживут.

Но знаю точно, болью вечной обеспечит,

И струпья ран былую стать не обретут.

Они и в девяносто ноют,

Из памяти доставши жало.

Слова, простил, здесь ничего не стоят,

Когда душа свою частичку потеряла.

Любовь к снежной королеве.

Впустил тебя я в дом небрежно,

Так поражённый красотой

Меня касалась тихо нежно

Своей прохладною рукой.

Но ты мне выстудила душу,

И я теперь покорный раб.

Как кит, что выброшен на сушу,

Обмяк в твоих руках, ослаб.

Любовь открыла настежь окна, двери

Впуская вьюгу в тёплый дом

А я в тебя так свято верил,

всё покрывалось толстым льдом.

Ты оказалась королевой

Свирепых вихрей, снежных бурь.

А я в предательство не верил

Считал, что это просто дурь.

Кикимор, леших и русалок

Ты приводила к нам домой.

Я для тебя был просто жалок

Ну кто я, мелкий домовой.

Тебе балы и развлеченья,

Где правит холод и мороз.

Я относился к ним с презреньем,

Не проронив однако слёз.

Я так хотел, чтоб ты согрелась

От сердца, что хранит любовь.

Но ты всегда так сильно злилась,

Когда обнять пытался вновь.

Я теплотой домашнего уюта

Тебе пытался сердце разогреть,

Не понимая ледяные путы,

Что ты растаять можешь ,умереть.

И я за это поплатился

Направлен посох свет дразня

В мученьях долго, сильно бился

И стужа ринулась в меня.

Душа замёрзла и застыла

Покрылось сердце тонким льдом

И ты тихонько наступила

На лёд хрустальным каблучком.

Прощание с любовью.

Расстались мы, какая малость,

Не вздрогнула, не поплыла под нами твердь земли.

Расстались, только сердце сжалось,

Как мы могли? Как мы могли?

Забыть те редкие мгновенья,

Что в сердце ароматом роз.

Да не хватило в нас терпенья,

Устали от обыденности проз.

Закрылись в ужасе, пред выцветшим твореньем,

что сами сочинили впопыхах.

Да, не хватило в нас терпенья,

На лицах наших не любовь, а страх.

Расстались мы, какая малость,

На фоне миллиардности имён.

К любви погибшей, только жалость,

Да за окном опавший клён.

Последний костёр.

Наш костёр любви воскрес

и взметнулся до небес,

Но недолго горел, на одной только страсти.

Я не помнил обид и зла,

Что в судьбу нашу жизнь вплела,

Но быть вместе не в нашей власти.

И теперь наш костёр угас,

Пусть пытались мы много раз,

Только пепел не возгорался.

Отсырели любви дрова

И язвительней стали слова,

Уберечь чувства я не смог, как не старался.

По углям босиком брожу,

Реки вен доверив ножу,

криком душу свою разрывая.

Унесла ты с собой наш рай,

На прощанье сказав - не скучай,

Напоследок милым меня называя.

Поторопилась.

Ты вырвала кусок моей души

С корнями, разодрав, напополам.

Да видно я немного поспешил,

Когда лишь к совести твоей воззвал.

И вот сижу один в тиши

И разбираю всем ненужный хлам.

Расстаться я с тобой решил

И в памяти огромнейший провал.

А ты всё бога просишь о себе,

Забыв о том, кто пострадал.

И что тебе о той душе,

Которую любовник твой постелью разорвал.

Недолго длился сладостный порыв,

Ты брошена и им.

Настал расплаты час.

И как огромной силы взрыв,

Мечты разбились, мысли размешав.

Ты снова в одиночестве своём,

Мечтаешь встретить принца на коне.

А годы улетели, водку пьём

Стараешься не думать обо мне.

И может ты права, я виноват,

Но можно было, как-то всё решить.

Теперь всё не воротится назад,

Не надо было так спешить.

Хотела сделать больно только мне

Топор висит угрюмою строкой,

Терзая память о прекрасном дне,

Когда я познакомился с тобой.

Маленький человек.

Она всегда во всём права

И даже в маленькой измене.

А я заштатная глава,

Стою последним в этой теме.

Ей рестораны кабаки

И праздник пьяного угара.

А мне всё это не с руки,

Не надо мне всё это даром.

Когда душа зовёт вперёд,

К спокойствию, миротворенью.

Её от этой скуки гнёт,

Зовёт всё это, просто ленью.

И даже если есть вина,

В её разнузданном угаре.

Считает, что во всём права,

Подумаешь лишь новый парень.

Ей наплевать на боль в груди,

На то, что сердце хуже бьётся.

У ней гулянки впереди,

И надо мной она смеётся.

Простак, слагатель скучных рифм,

- Двадцатилетье не помеха.

Живёт так, чтобы весь мир затих,

От небывалого успеха.

Ну что же, может ты права,

Не современен я до смеха.

И наша новая глава,

Не принесёт тебе успеха.

А я расстаться не могу,

И не могу тебя простить.

Я ненавижу и люблю,

Мне видно с этой болью жить.

Несправедливая судьба.

Мы с тобой оба жизнью обижены

Принесла нам разлуку гульба.

Мы как овцы на вече острижены,

Как два беглых разбитых раба.

Нам бы сесть и решить потихонечку,

Без скандалов, упёков, обид.

Но танцуем кровавую полечку,

На любовных костях своих..

Мы не ищем с тобой понимания,

И стараемся сделать больней.

Нашу скорбь увеличили, знанья,

Что я видел в постели твоей.

И сказать бы, ну что же бывает,

В этой жизни не многим везёт.

Память даже страшней забывает,

Доброта топит чувствами лёд.

Нет, я вою, скулю и ругаюсь.

Ты винишь всех, лишь кроме себя.

Чувства ряскою вновь заплывают

И смеётся над нами судьба.

Не подбирай слова, не тереби, не надо

Ещё сильнее ранить мою душу.

И моя фальшь не будет вам наградой,

Я как дельфин, что выброшен на сушу.

Мне жалость хуже пламенного солнца,

Что изнутри меня и сушит, и сжигает.

Пустой я, выпит я до донца.

Лишь тот кто предан , это понимает.

Любовь и дар, и яд , и вечная отрада.

Любовь всё то , что нужно нам

И то чего нам никогда не надо.

Она стремленье наших душ

Она же враг в засаде.

Она ласкает нежно слух.

Она же в душу гадит.

Пораженье.

Ты наконец-то поняла,

Что бой проигран только нами.

Что стяг , который отняла,

Стоит стеной ,как боли пламень.

Не быстро до тебя дошло,

Теперь мы только единицы.

И время той семьи ушло.

Закрылись дивные страницы.

И одиночества удел,

Теперь навеки общим стало.

Кто, что из нас не доглядел

Куда всё сгинуло, пропало.

Вели с тобой мы смертный бой,

Стараясь, стать семьи главою.

Ушла с другим, а я с другой.

Теперь от боли оба воем.

Вторые роли.

Ты вечно в толпе, я всегда за подмостками рая,

Твой облик прекрасный молю и ловлю

Скажи мне судьба, ну зачем же ты злая,

Зачем ненавижу тебя и люблю.

Встречаю, ругаюсь и снова теряю

И в поисках снова, увидеть хочу.

Скажи мне судьба, ну зачем же ты злая,

Я с чувствами в бездну ада лечу.

Пусть злоба клокочет к тебе неземная,

И розы впиваются в руку мою.

Скажи мне судьба, ну зачем же ты злая,

Бежать от тебя, так немею, стою.

Душа моя рвётся и плачет стеная.

Прокушены губы и в раны насыпана соль.

Скажи мне судьба, ну зачем же ты злая,

Зачем мне несёшь лишь разлуку и боль.

Прощальная.

Прости за всё меня, родная,

Что не сумел тебя простить,

Что в злобном пламени сгорая,

Я разучился просто жить.

Что я не смог собрать осколки

Что не сумел восстановить.

Что на сегодня словно волки,

Готовы грызть, а не любить.

Прости за злые кривотолки,

Что я не смог остановить.

Что чувства наши резко смолкли,

Что оборвалась наша нить.

За всё прошу себе прощенье,

Чтоб с чистым сердце дальше жить.

Пусть стану для тебя лишь тенью,

Но тайно буду я любить.

Клетка.

Ты так упрямо своенравна

Свой грех мне ставила в упрёк

Но забывала ты о главном,

Что приближала счастья срок.

Делила пополам ошибки

Своих разгульных буйных лет

Хотелось и меня и рыбки,

Что ты словила в свою сеть.

Искала ты свою жар птицу

И в радости своих побед.

Ты забывала о синице,

Которой на ладони нет.

И наше маленькое счастье

Ты разменяла на разврат.

В душе поселено ненастье

И нет уже пути назад.

Мне скажут тряпка, что ты плачешь

Скажу не плачу, лишь грущу.

И клетку открывая с болью

Себя на волю отпущу.

Пир во время чумы.

Окончен бал, погасли свечи

Коньяк, допитый на столе.

Пустые лица , губы, речи

И смех затихший вдалеке.

Грусть и тоска во время бала,

Сумятица из платьев и знамён.

Мгновенье, их уже не стало

Не помню даже вычурных имён.

Чума вокруг, мы веселимся

Пытаясь, страх прогнать забавой.

Вокруг испуганные лица,

Закрытые фальшивой славой.

Вдруг лучиком твоё виденье,

Мелькнувшее в пустынном зале.

Мне дарит жизнь и вдохновенье

Что ощущали вы едва ли.

Но как же краток миг спасенья,

Ты улетучилась, мир потускнел.

И вновь вокруг злой запах тленья,

С гнилыми душами, ходячих мёртвых тел.

Свет ярко тлел, даря надутую беспечность,

По залам снова люди разбрелись.

И вновь уныние как вечность,

В душе моей с тоской слились.

Бездна чувств.

Ведёшь себя как куртизанка,

Но любишь грусть в чужих стихах.

Тревожит, мучит в сердце ранка

И поцелуй твой впопыхах.

Ко всем добра, к себе сурова

И на лице немой упрёк.

- Ты не больна и не здорова,

Тщедушный врач тебе изрёк.

То, что поломано не склеить,

Разбита лишь твоя душа.

И снова новое посеять,

Придётся долго, не спеша.

Твой воротник из тёмных перьев

Лица откроет белизну.

В котором, если чувствам верить,

Развяжешь новую войну.

Начнёшь свой бой, в отместку боли,

Что душу мучает твою.

Не побоявшись, грустной доли,

Стоять над бездной, на краю.

Уход.

Ушёл и ты во мраке комнат

Терзаешь нервы, треплешь боль

Мечтаешь , что тебя запомнит,

Тот, кто насыпал в раны соль.

Ты пишешь в дневнике своём

Ему прощальную строку тогда.

Что любишь и что быть вдвоём

Вам ни за что и ни когда.

Как ты уйдешь, яд или нож,

Или как Анна в блеске лож.

Его ты этим не проймёшь.

Его ты этим не вернёшь.

Без объяснений.

Ушёл, ни слова не сказав,

Без обвинений и упрёков.

Быть может так, что был ты прав.

Она полна сплошных заскоков.

Но ты хотя бы намекнул,

В чём есть вина её и боль.

Исчез, ушёл иль утонул,

Не до конца исполнив роль.

Разбито сердце на куски,

В глазах непонимание , упрёк.

Душа застыла от тоски.

Рванув от горя, сделав лишь рывок.

Теперь не видит ничего,

Из глаз ручей солёных слёз.

Закрылась, сжавшись от него,

Она не слыша стук колёс.

Грусть.

Как грустно, мне не восемнадцать

Не повернуло время вспять.

С тобой прожили ровно двадцать

И всё сначала начинать.

Улыбки строить незнакомкам

И с каждой вновь в любовь играть .

И чувствовать себя поддонком,

Что чувства с сексом мог смешать.

Как жаль что мне не восемнадцать

Быть может зря, я поспешил.

Тебе всецело отдаваться,

Людей лишь только рассмешил.

Но глянув в прошлое былое,

Я ,не минуты не жалел.

Там было чистое родное,

Там было , то чего хотел.

Полёты чувств и настроенья,

Прекрасный день и пламя в ночь.

Там было только откровенье,

Была там ты и наша дочь.

Плевать что мне не восемнадцать

Я стал таким , каким хотел.

Пусть мы прожили только двадцать

Ну что ж я дальше полетел….

Жизнь

Любовь, что так пылала ярко,

В миг, обгорев, сошла на нет.

И от чего мне было жарко,

Оставило морозный след.

И почернела сердца роза,

Покрывшись пеплом бытия.

И жизнь – обыденная проза,

Вершина лицемерия…

Смех сквозь слёзы.

Мне плохо, я смеюсь , не плачу.

Разинув до ушей, счастливый рот.

Пусть думают, что я словил удачу,

Чем то , что дядя - просто идиот.

Ушла к другому, нету не слезинки.

Оденься краше , подушись, побрейся.

Пусть думает, что ты ушёл к Маринке.

Не ври, не протестуй, а просто смейся.

И нервы сбережёшь, и ей хреновей станет.

Покрытая румянцем ревности и злобы.

Она тебя не упрекнёт и не обманет,

В уверенности той ,что ставить негде пробы.

Так смейся, веселись, когда на сердце кошки,

А внутренности рвёт отряд чертей.

Со смехом вновь сияет солнышко в окошке.

Со смехом жить приятней, веселей.

Бег в никуда.

Лишь закрою глаза ,Вижу облик я твой.

Пусть другая семья, Я душою с тобой.

Я любовь уберечь и спасти не сумел,

Были тысячи встреч, но тебя лишь хотел.

Потерялся вдали, той любви сладкий рай.

Душу мне обожгла, словно лёд, так и знай.

Я с тобой не сумел, без тебя не могу.

Рвусь, как загнанный зверь и кричу – убегу.

Словно раненый вепрь, гул гудка провожал.

Тихо скрипнула дверь – убежал, убежал!!!

Я сбежал от тебя, в дальний сумрачный край.

И другую нашёл, лишь назло – так и знай.

Но тебя позабыть, я никак не могу.

И в душе всё шепчу – убегу, убегу.

Видно доля моя, своё сердце сжигать.

Вспоминая тебя, от себя убегать.

Философами не рождаются, философами становятся.

Пробы.

Я на подмостки, как по трапу

Иду с приподнятою, гордой головой.

Сняв перед зрителями шляпу,

Для вас ещё совсем чужой.

Я не робел пред вашим взглядом,

Усмешек брошенных в упор.

Без недомолвок, недоглядок,

Подставил шею под топор.

Под золотую гильотину,

Что цензор мне с собой припас.

Чуть-чуть согнул в поклоне спину,

Окинул зал. Две сотни глаз.

Читал с самозабвенно вирши,

Забыв в порыве всё на свете.

Суфлёр замолк в подножной нише,

Запоминая строчки эти.

Закончил, оглушённый свистом.

Зал бесновался и кипел.

На сюртуке багряно чистом.

Всплыл помидорный артобстрел.

Меня не понял зал суровый,

Не оценил мою строку.

И мой сюртук почти что новый,

Был грязен, в красном том соку.

Но я задел живую душу,

Что в каждом из сидящих здесь.

Я не уйду, не сдам, не струшу,

Ругают, значит, что-то есть.

Кричи, трави мой милый зритель,

Ставь мне невежество в укор.

Я здесь стою, лишь снявши китель,

Судьбе своей наперекор.

На краю.

Я не прошу у вас пощады и прощенья,

Ни сладкой неги, ни священной робости.

Я лишь хочу понять, до самоотреченья,

Как я попал на край огромной пропасти.

Зачем свои душевные порывы,

Что поверял я миру и тебе,

Разбиты в прах и говорю с надрывом

О будущей своей судьбе.

Зачем старался, пыжился, метался,

Стараясь всюду и всегда успеть.

Страдал и мучился, влюблялся,

Крапал бумагу и пытался петь.

Как жаль, что понимание приходит

Так поздно, лишь на склоне лет.

И что вернуть обратно годы невозможно.

Судьба даёт в один конец билет.

Судьба.

Судьба – так многие кричат,

Стараясь на неё свои обиды возложить.

А нам создатель право дал

Свою судьбу по-своему вершить.

Он дал нам то, что сами у себя отняли,

Ответственность за жизнь нелёгкую людскую.

Боимся рока, гороскопы по углам распяли,

Считая, что заранее всучили нам судьбу такую.

Гадалок слушаем с смирением глупцов,

Рот свой, открыв от удивленья.

А как же, нам откроют от судьбы покров,

Прогонят страх, развеют все сомненья.

Не слушай идиотов и лжецов,

Что мозг твой вынесут с улыбкою Годзиллы.

Ты в жизни главный и судьба есть твой улов,

Смирение лишь только для могилы.

Сон.

Носик курносый прижался к стеклу,

Там за окном только ветер и дождь.

С влагой глаза, но дождусь, не усну,

Мама, когда ж ты придёшь?

Темень на улице голову клонит,

Но губы кусая, упорно ждёт.

Придёт роднулечка, страхи прогонит,

Растопит в замёрзшем сердечке лёд.

Летит час за часом, снаружи ни звука,

Лишь непогода, веткой берёзы стучит в окно.

Сердце щемит непонятная мука,

Всё хорошо, плохо просто быть не могло.

Скрипнет калитка и дверь отворится,

Мама войдёт и тихо без слов,

Дочку прижмёт и прослезится,

Скинет тревоги покров.

Бросит в остывшую, старую печку,

Сена с соседних полей.

Пламя взовьётся, отогревая сердечко,

В комнате станет теплей.

Шею обвили прутики-ручки,

Носик, тихо сопит,

А за окном ненавистные тучки

Уйдут, пропуская зенит.

Откроются глазки и вздох, словно стон.

Всё понарошку, опять только сон.

Две маленьких капли, солёных подружки,

Стекли и упали, на белое поле казённой подушки.

Брезгливость.

Не подходи. Взъерошу дыбом шерсть.

Не подходи. Тебе я не поверю.

Любой понятен мне, но ты продажней всех.

Тот ,что на двух ногах ходить намерен.

В глазах твоих сам чёрт не разберёт,

Улыбка как оскал и хищность зверя.

Не каждому с тобою повезёт,

Кто по ошибке тебе вздумает поверить.

Не подходи . Не трону, обойду,

Чтоб не схватить душевную заразу.

Нужна мне воля, а не твой прикорм,

Лесною чащей обойду проказу.

Двадцать третье.

На столе «государе заказ»

На экране танков экстаз,

Бой, баталия в самом разгаре.

Пью за тех, кто жизни спасал,

Не бежал не спасовал,

Был в натуре отличный парень.

Пью за мужество и любовь,

Что вела нас вперёд вновь и вновь,

Пью за Армию нашу родную.

И желаю своим друзьям,

Поднимите бокал за мам

и за доблесть их трудовую.

Пусть наш бой лишь в экране гремит,

Враг от нас пусть быстро бежит,

Мы поднимем чарку хмельную.

И пускай прогремит ура!!!

На дворе снуёт детвора.

Не желаю я жизнь иную.

Сравнение.

Кто промолвил, что злые ветра,

Нет злобливей забытого друга.

Столько злобы не даст небесам,

Даже самая сильная вьюга.

Кто-то скажет, что холоден снег,

Безразличье во сто раз морозней.

От него замедляется времени бег.

От него неприятней, нервозней.

Кто орёт, дескать, нет неприятней дерьма ,

На которое ты наступаешь.

Лечь в постель, где гуляет разлука сама,

Тут уж точно от горя залаешь.

Неприятно ложиться с гулящей на ложе,

Где не властвует нега и ласка.

Где ты чувствуешь нервною кожей,

Что закончилась дивная сказка.

Не ругай непогоду в себя посмотри,

Ты во многом её затмеваешь.

Если нету в тебе доброты и любви,

Если в злобе ты сам утопаешь.

Тост.

Прижмись покрепче, чтоб теплее стало

И выпей, красного как кровь, со мной вина.

Романтиков так в мире мало

Так выпьем за романтиков до дна!

Крещение Руси.

Катился крест, костром сияя,

От дальних византийских берегов.

И гнулась Русь, от деспота стеная,

Владимир пожинал людской улов.

Горели деревеньки, сёла,

Вновь освящалась вечная, святая Русь.

Исчезла старая, любви и мира школа,

Пришла нам злобная, чужая гнусь.

Мы были раньше всех любимы богом,

Волхвы с Руси младенца первыми с надеждой в мир внесли.

Пусть называли мы отца его по своему, великим Родом,

Но соблюдали честь и праведность блюли.

И говорил младенец подрастая,

Своим друзьям, ученикам.

Святите всех, а Русь уже СВЯТАЯ,

И вечно неподвластная врагам.

Желания.

Как часто хочется мне верить.

Что я могу любить и ненавидеть.

Что предо мной открыты настежь двери,

Через которые я мог бы чувства видеть.

Но всё мираж, унылое влаченье.

Я сам себе и узник, я и страж,

Что застрахован от безумных краж,

Попыток радости, полёта, увлечений.

По венам не бурлит клокочущий поток,

Что заставляет сердце биться.

Там лёд и чистой зависти глоток,

Там тьма, в которой можно утопиться.

Мелькнувший луч не будоражит взгляд,

На миг мигнув, сквозь тучи озаренья.

У пропасти с тоской глядишь назад,

На краешке души тревожа увлеченья.

Бросаешь словно Мцыри взгляд,

В толпу, что светится, ревёт, живёт.

И нет приятней мне пустых фанфар, наград,

Когда один хотя бы скажет – ИДИОТ.

Бег.

Как много вас , а я один всего,

Как много счастья в стане мертвечины.

Как мне смотреть больней всего,

Когда теряют честь мужчины.

Когда как пёс несутся за мордашкой,

Что манит за собою красотой.

За Зиной, Светой ,Милой ,Дашкой,

Когда теряют свой покой.

Там вдалеке мелькают сабли,

Тут пистолет для них гремит.

И наступив на те же грабли,

От боли плачет и вопит.

Как желчь вздымает чувство злоба

И думаю , от этого спасусь.

Но обгоняя пёсью стаю,

Сам, за красоткою со скоростью несусь.

К духовнику.

Духовник мой оставь мирское людям,

Ты за душою нашей пригляди.

Не лезь в политику, к барыгам-дядям,

И проклинать нас за грехи ты погоди.

Да мы сегодня низко пали,

И жадность правит с злобой пополам.

Но ты, что был для нас примером в дальней дали,

Прости не требуя, нам кары «АЗ Воздам».

Сними златые цепи, что веригой

Так тянут грузом вниз,тебя к земле.

С молитвой о прощенье выйди к людям,

Чтоб БОГ всё так же был в седле.

Сон в руку.

Каждый день, просыпаясь в тревоге,

Словно что-то узнав, упустил.

Я иду по брусчатой дороге,

Мимо тихих, заросших могил.

На душе, словно кошки сварливые,

Полумрак, а на улице май.

Задержаться б на миг, только ноги ретивые,

На работу спешат, время жаль.

День последний и отпуск мерещится,

На Канары открытый билет.

Сердце стонет, трепещет и бесится,

Словно знает тревоги ответ.

Отработал, сняв сливки друзей поздравления,

Захотелось в полёт, отдохнуть.

Только дома всё гложут сомнения,

Не дают легко, быстро уснуть.

Снилась мама, покойная ныне,

И просила её навестить.

Отложи на денёк развлечение,

Ты успеешь все деньги спустить.

Приберись на могилке, «Чудовище»,

Улыбалась, как в детстве она.

А потом уже с чистою совестью,

Насладишься свободой сполна.

Встал разбитый, с ворчаньем намылился,

Билет тянет в аэропорт.

Только душенька снова печалится,

Позабыл про родных – идиот.

Взял такси, чемоданы оставил,

Сиротливо стоять у дверей.

И на кладбище быстро отправился,

К упокоенной маме своей.

Часа три провозился с бурьяном,

Вспомнил жизнь, на скамье отдохнув.

Как был неслухом буйным и рьяным,

Прослезился, паутину с портрета смахнув.

Как ничтожны мы , мизерно малы,

Вещал рупор от страха звеня.

Самолёт мой разбился о скалы,

Спасла мама от смерти меня.

Не успел.

Дождь за окном и мне не спится,

Душа тоскует вместе с небесами.

Лишь миражи во тьме, родные лица,

Те, что уходят рано, расставаясь с вами.

И гложут мысли, не успел сказать,

О той любви, что к ним живым питал.

Кто б подсказал, не поворотишь вспять,

Исчезли в миг, и ты один, отстал.

Ушли в мгновение без разъяснений,

Оставив рану, что болит в груди.

И ранят сердце тысячи сомнений,

Они ушли, а что там впереди?

Нищенка.

Голодный спазм сжимает сердце, душу,

Но к ней никто не подойдёт, не скажет ласкового слова вслед.

Не бросит хлеба или грушу,

Не глянет даже, словно её нет.

А жар внутри стремится волком к суховею,

Но жажду утолить не сможешь ты.

Народ вокруг подобен зверю,

Вокруг шатаются лишь жирные, ленивые скоты.

Ты упадёшь, от жажды сникнув, прямо на земле,

Укрыв себя нестиранною шалью.

Уйдешь и, растворившись, там во мгле,

Не встретишься в раю со всею этой швалью.

Жизнь.

Вся жизнь моя, как поле боя,

В грехи вплетается святое.

И смотрят на меня с надеждой ангелы с небес,

А под кустом с ухмылкой манит бес.

Душа стремится к раю, ищет свой покой,

А тело роскоши и быть самим собой.

Рвёт тело на осколки сердце и душа,

О жизнь, ты просто страшно хороша!

Как быть, когда вселенский на земле разлад,

И правым быть хочу, и знаю - виноват.

Врёт всякий говоря ,что познаётся друг в беде.

В беде и враг, съязвивши, пожалеет.

Лишь в радости познаешь ты его

Ты знаешь, счастья твоего, фальшивый друг делить с тобою не посмеет!

Псы.

Упала на земь, на глазах у всех

А вместо помощи, лишь улюлюканье и ржачка.

И так противен этот смех.

Как старая облёванная жвачка.

И на душе, как пенопластом по стеклу,

Как будто я в толпе изгоев.

Как будто, я над женщиною ржу,

Что ждёт лишь помощи героев.

У псарни вскоре пропадает интерес

И с хохотом она во тьму уходит.

С бутылкой пива , как с ружьём наперевес,

В которой безысходность, злоба бродит.

Я подал руку, извинялся я за сброд,

Что мнит себя владыками вселенной

Не замечая то ,что каждый там урод,

Залитый по уши отравой пенной.

Бессонница.

Один в дому и мне не спится,

Считал овец ,не помогло

С досады начинаю злиться

И на дворе уже светло.

Кровавые я видел в грёзах реки

Поток янтарных берегов,

И маленькие человечки

Тащили скорбно свой улов.

И там, вдали печально дальней

Без утешенья и утрат

Вдоль берегов реки хрустальной

Искал я призрачных наград.

Хотел бы я освобожденья,

От рабства, гнёта в той стране.

Но вызывал я лишь презренье,

Господ, разбогатевших на войне.

И сон мой стёрли мокрой тряпкой.

Меня старались не пустить.

И заплывала страшной ряской

Мечты серебряная нить.

Сквозь стены что-то внутрь стремилось

И им бы это удалось.

Но мое сердце тихо билось,

А может, просто не спалось.

Миг.

На перекрестье вечного движенья лет

Мечтать вернуться, просто вздорно.

И время не замедлит бег

И как сказал, про смерть, мой друг поэт

"Пустое сердце билось ровно

В руке не дрогнул пистолет."

Ты обними меня, не отпускай,

Не дай обидам властвовать над нами.

Не дай засохнуть чувствам невзначай,

Вновь разбуди в душе любви цунами.

Пусть в крепости сплетенья, наши души

Сольются, как единый организм.

Врастая чувствами навеки,

Добром, украсив нашу жизнь.

Режиссер судьба.

Нет в жизни плохо сыгранных ролей,

И миллиардность труппы для судьбы пустяк.

Сценарий по боку, вперёд, играй смелей,

Здесь всё по плану, пусть ты думаешь, «не так».

А что за фильм, с улыбкой спросишь ты,

Да всё в одном: фарс и трагедия, немного мелодрам.

Немного от несбывшейся мечты,

Боевика с комедией немного, пару грамм.

Название, просто, как детский лепет,

Как вечных дум анахронизм.

Но дарит при просмотре жуткий трепет,

Зовётся очень просто – ЖИЗНЬ.

Странный дождь.

В ночи странный дождь, словно семя,

И мается что-то душа.

Я слышу, как капает время,

По капельке, не спеша.

Стекает на землю по стёклам,

Вбирая частичку меня.

Всё то, что от горя промокло,

Отпало негромко звеня.

Сползло тёмной слизью в пространство,

Далёких и странных миров.

Чтоб там, в неведомых далях,

Быть частью безрадужных снов.

Мне радостно, совести стыдно,

С души скинул чёрную долю.

Не смог изменить, как обидно,

Что злобу отправил на волю.

В надежде, что там за порогом,

Времён и пустых ожиданий чудес.

Найдётся смельчак, в сердце с богом,

Очистит от скверны частичку души,

и с нею взлетит до небес.

Одиночество.

Бросает блики по стеклу,

Мой бедный и пустеющий бокал.

Я жизнь свою, взяв толстую метлу,

С усердием от шлаков выметал.

В окно стучался каплями воды,

Дождь, омывая ближние сады.

Он словно у меня прощение просил,

А я лишь добавлял и пил.

А очищался я, быть может нет,

Но грусть упрямой тёткой лезла в душу.

И словно с близким ,тет-а-тет,

Пыталась выбросить кита на сушу.

Я ей как другу мысли поверял,

И восхваления и тосты возносил.

И поднимая свой пустеющий бокал,

Прощения за всех за нас просил.

Борьба с зелёным змием.

Как хочется мне иногда напиться,

До скотского, чтоб как свинья.

Уйти в потустороннее, забыться,

Где нет преград, из можно и нельзя.

Чтоб мозг, замёрзший в пьяном хмеле,

Не теребил души больной.

Чтоб пролетали все недели,

В экстазе от воды «живой».

Но лишь в глаза взгляну дочурке,

И понимаю, не сумею.

Жить, как облезлые окурки,

Что водку в жизни так лелеют.

Сцеплю покрепче, стисну зубы,

Вперёд, есть для кого мне жить.

Пусть окружающие грубы,

Не мне их грешному винить.

Стремясь к непознанному свету,

Стерплю измены, ругань, боль.

Пусть раны жжёт, как солнце к лету,

Вонзаясь в душу, злобы соль.

Напиться бы, но отпихну я пойло,

Уйдя весь, целиком в работу.

Не стану я скотом, закрытым в стойло,

О близких проявлю заботу.

Рывок.

В бессилье признаётся слабый.

Упал. Разбился. Поднимайся вновь.

А если жадность к жизни душит жабой,

Отринь свои пороки и вперёд, оставив к богу лишь любовь.

Я знаю жизнь меня учила, что слабым места нет у нас.

За слабость, и гнала, и била, и часто портила анфас!

Поэтому и надо быть нам сталью,

Чтоб ни невзгодам, ни годам,

Мы никогда не подчинялись

И говорили АЗ Воздам.

Расплата - да, пусть ад и пламень

Согреют грешную мою больную душу.

Но я боролся, я старался, часто ошибаясь

И клятву "до конца" я не нарушу.

Пусть будет труден мой терновый путь,

Ответит злобой за добро судьба.

Но я стремился к свету, прожигая муть,

Что делает из воина раба.

Бедняжка.

Без грусти посмотрю я на былое,

Вы не тревожьте , не казните себя зря.

У многих…..многих – сердце золотое,

Но нету за душою ни рубля.

Что ж делать? Родилась в лихие годы,

Когда родной стране на деток наплевать.

Но не печальтесь, вместе вынесем невзгоды,

И будет праздник, будем танцевать.

И пусть сейчас с костлявою в обнимку,

Под пахнущим лекарством одеялом.

Играю с миром нуворишей в невидимку,

Не страшно мне , бояться я устала.

В неполный свой десяток много поняла,

Про доброту, про чувства, душу.

Про то, что жизнь мне, может, не дала,

Но есть любовь родных, и ради них,

пред смертью я не струшу.

И лучик солнца мне уже отрада,

Его ласкаю ручкой, словно пташку.

И для меня огромная награда,

Слова и мысли - «Боже сохрани бедняжку!»

Непрошенные слёзы.

Бывает в жизни всё , но вот не всё сбывается,

И льёт тогда непрошенная влага с глаз.

Но мы не плачем, только огорчаемся,

Когда душа и мысли покидают нас.

Когда нам в сердце остренькая льдинка

Распарывая жилы, остужает кровь.

Уходит, разрываясь, половинка,

Что подарила нам любовь.

Пусть ручеёк солёный вниз стремится,

Пусть влагою заполнены глаза,

Но ты не верь, не плачем – просто злимся,

В душе прошла последняя гроза.

Памяти подруги.

В потоке времени мы крохи урываем,

Чтобы сказать «Привет» и чиркнуть смайлик в смс.

И тут же, напрочь забываем,

На дружбе ставя жирный крест.

И вот такая же короткая записка,

Ножом по сердцу резко полоснёт.

«Ушла из жизни», да всего два слова,

А душу, словно пламя жжёт.

И комом в горле расставанья слёзы,

И горсть земли об крышку жизнь перевернёт.

Да будет вновь весна и зацветут берёзы,

Но вот друзей, никто нам больше не вернёт.

Со временем утихнет эта боль,

Но каждый год, к началу мая.

Когда на рану горсти соль,

Ты бросишь, фото вынимая.

Утрёшь слезу, что градус убавляя,

Стечёт на дно хрустального стакана.

И приглушённо, закрывая рот, рыдая,

Поймёшь, друзья уходят очень рано.

Мысли вслух.

Вон крылья, с корнем, не взлетая.

Чтоб не дай бог нам вырваться вперёд.

И как облезлая, озлобленная стая,

Кучкуемся чтоб нас приняли за НАРОД.

Сказал мне друг ,во власть не лезу

Милей мне доброта духовных слов

А власть она такая злая

И набрана с таких козлов.

Из пифагорова квадрата

войдя в квадрат гипотенуз,

Его с собой я брал как брата

Слегка штанишки растянув .

Он дал ему огромную свободу

Слегка лишь увеличив поводок

А в уверениях народу

Он был великий док .

Создав заборчик выше стен кремля

Сказал что вся его земля.

Закон, что петля в руках у него

Лишивший народ всего.

Заменит его он тысячи раз

А совесть свою закроет в лабаз.

Зло.

Доносится с полей печально-смрадный запах гари,

Со сладковато –рвотною, вонючею строкой.

Война идёт. Вид трупов, дым пожарищ,

Не даст уснуть, нарушив твой покой.

Там вновь на брата, брат идёт войною,

там гибнут дети, кровь рекою льётся.

И смерть с коряво-чёрной торбой,

Пирует, собирая жертвы, и смеётся.

Здесь выстрелов не слышно, только зло

В дома и сени наши прикатило.

Въедаясь в поры, празднует оно,

Из каждого стараясь сделать Чикатило.

Сопротивляться, чувствам злобы, воли нет,

За кровь убитых отомстить мечтая.

Несёшь другим немало бед,

Свою душонку к аду приближая.

Смиренье не для нас считаешь ты,

Добро должно быть с крепкими, стальными кулаками.

И вот отбросив жалости черты,

Убийцами становимся мы сами.

Отринув зло и воскрешая понемногу ты,

Идешь вперёд, нащупав нужную дорогу.

И взяв с собой, лишь веру и мечты,

Доверишь жизнь свою судьбе и богу.

Трупоеды

Темнеть лишь только начинает

Из нор выходят трупоеды.

И каждый жертву выбирает,

Лишь ту, что одолеть сумеет.

Пред львами, тиграми робеют

Скуля, в глаза сердечно смотрят.

Но лишь покажется зайчишка,

То сразу зуб свой острый точат.

А если слабая, больная,

Молись с опаской и не жди пощады.

Те звери просто людоеды,

Что рвать и издеваться рады.

Как различить их в тьме глубокой,

Я думаю , чертовски просто.

Бутылка пива, взгляд с поволокой

И души маленького роста.

Боль поэта.

Душа черства, лишь муки знаний

Терзают плоские умы.

У них душа не воск, а камень,

Что видят странные, пустые сны.

И боль твоя, что впишется в строчку,

Для них постылых , куча букв.

Себя, закрывши и пестуя скуку

Терзают правилами слух.

Не обращай на чёрствость эту,

Ему же пофиг, что он «скушал» .

Ты знаешь нужно лишь поэту,

Единственный, чтоб только слушал.

Душа в цепях.

Давят душные, пыльные мысли,

Потолок каземата, как пресс.

Проржавевшие цепи провисли,

Всё, опутав до самых небес.

Губы в трещинках зайчик ласкает,

Что решётки проходит насквозь.

Он зовёт, только боль не пускает,

Что мечталось, увы, не сбылось.

И душа потихоньку рыдая,

Одеваясь, как в саван, во свет.

Рвётся ввысь, с себя цепи срывая,

Только вылезет, может быть, нет.

«Стрекоза» и пахарь.

Как была ты хороша,

Танцевала и кружилась не спеша.

Поднимала свой бокал,

Час развлечения настал.

Мужик её пахал как вол,

Чтоб было, что подать на стол.

Не знал не отдыха ни песен,

Терпел, корпел и был невесел.

Но осень в жизни, как в природе

Не подчиняется погоде.

Исчезли собутыльники, друзья.

Осталась вновь она одна.

Тоскою злой удручена

К нему, постылому, спускается она.

Покорми и отогрей

В память наших прошлых дней.

Жили мы с тобою врозь

Только ты сердиться брось.

Я в объятиях другого

Представляла лишь тебя.

Милого и дорогого

Мы ж с тобой одна семья.

Неужели ты прогонишь на мороз и стужу злую

Свою милую глупышку ,для тебя всегда родную.

Выслушал мужик исправно

Лишь качая головой.

- Не сказала ты о главном,

О любви своей живой.

Знаю пела – это дело

Для застывшего в тиши.

Ты гуляла слишком смело

Так, поди же попляши.

Бесконечность.

Всё злато, тлен и суета.

Душа стремится ввысь, на волю.

Пусть жизнь, на время данная, не та,

Крепись, ты выдержишь такую долю.

Ты миллионы судеб проживёшь,

Не все тебе покажутся по нраву.

Вокруг соблазн, обман и ложь

И не всегда добудешь славу.

Но помни в жизни лишь одно,

мы все пылинки в облаке вселенной.

И то, что на мгновение дано,

Останется в душе твоей нетленной.

Всё остальное обратится в прах,

Забудется, исчезнет и растает.

Разрушится, зачахнет в городах,

Суть мира лишь создатель понимает.

Мы понимаем в этой жизни только суть,

И взор свой, устремляя в вечность.

Из бесконечности мы начинаем путь,

И вновь уходим в бесконечность.

Пустая гонка.

Вы устали быть первыми?

Пропустите вперёд.

Со спокойными нервами

И в любви вновь везёт.

Нету загнанной клячи

И исчезла забот череда.

Только море солнца, удачи,

Да на рвущихся первых езда.

Пусть они поишачат,

Пробивая собою затор.

Нервы вдрызг расхерачат,

И в клозете сплошной запор.

Вы устали быть первыми?

Так прижмись и на небо взгляни.

И почувствуй усталыми фибрами,

Жизнь одна и в ней мы одни.

Разминулись.

Декабрь, меркло, зимний вечер.

На улице вовсю мело.

И вдруг девчонку в эту стужу

Гулять по снегу понесло.

Лет двадцать, школа за плечами

А в голове сплошной сумбур.

И снятся принцы ей ночами,

Что посылает ей амур.

И как в задачках, ей навстречу,

С обратной улицы конца,

Шёл парень, напева чу-чу,

Похожий внешне на её отца.

И стать прямая , ясность, смелость

И бровь изогнута дугой.

Ей вот таких всегда хотелось.

Не нужен ей пижон другой.

На середине повстречались,

Не ведомо зачем-то им.

И никогда б не догадались,

Что свёл их вместе, наш проказник херувим.

Ещё полметра, блещут льдинки.

Амурчик шепчет –стой взгляни,

Твоя вторая половинка

Не упусти, себе возьми.

Но глухи молодые оба,

как говорится се-ля ви.

Она сомлела от араба,

Он от бродяги дженерал леви.

Закрыты плеерами уши,

Рёвёт во всю златой кумир.

И будто зачерствели души,

В коробочку вобравши мир.

Скрепит зубами сводник мелкий,

Судьба с судьбою не сплелись.

И разломавшись на осколки,

Не повстречавшись, разошлись.

Порой мы сами одеваем

Свою судьбу, как лошадь, в шоры.

И навсегда, и напрочь забываем,

Что мир прекрасен, лишь отдёрни шторы.

Неверие в попов.

Доколе нам попов терпеть

Священников ненастоящих

Тех, кто за злато правит смерть

Так ненавидя настоящих.

Уничтожая Русь как силу

Меняя божеские строки

Они всенощно предаются злу

И множат скверные пороки.

Те кто предавши свой народ

И не единожды а чаще

Сказал славян - тупой урод

Скрывающийся в ямах чащи.

Он за барыш отторгнет веру

Неся смятенье и раздор

И сатане отмерит меру

Ведя любезный разговор.

Ты для него лишь раб достатка

Доходная корова в сбруе

Для набивания карманов

Его ты лишь интересуешь.

Они толкают веру в рабство

Назвав отца лишь господином

И с именем его творят лишь гадство

В порыве с дьяволом едином.

Последний аккорд.

Как кровь моя из раненой души.

По скатерти текло багряное вино.

Постой, не торопись и не спеши

Пускай навек остаться вместе, не дано.

Твои пожитки те, что собранны в углу,

Передохнут немного перед дальнею дорогой.

А ты присядь на краешек тахты

И погрусти со мною, ну не будь ты строгой.

Я в одиночестве пустого бытия,

Запомню день сегодняшний навек.

Как вместе были, ты и я,

И как недолговечен счастья век.

Минутку посидим, взгрустнем о том, что потеряли,

И ты уйдёшь за дверь, нырнув во мрак, как в полынью.

А я останусь в нежности печали,

Аккорд последний взяв, порвав последнюю струну.

Бездомный пёс.

Не прогоняй его не злись и не кричи,

пусть бедолага грязен, жалок.

Он просто проводил тебя в ночи,

От счастья млея, в страхе ожидая палок.

Всего с минуту чувствовал себя в блаженстве, как на пике Эвереста,

Что он кому-то нужен, « не бездомный я», что тут его судьба, его здесь место.

Так не гони беднягу, не кричи

Дай капельку земного счастья.

Проводит и растает вновь в ночи,

Уйдёт туда где голод и ненастье.

Жадность

Я не жаден, вы что ,всем помочь я готов

Всех люблю и кормлю , И собак и котов.

Я соседям помог . Дал им сахар и соль

С бабкой речи веду, разделю с нею боль.

Жизнь течёт всё ништяк , в общем как у людей.

Заработал на дачках сразу тыщу рублей.

По дороге иду, настроенье атас,

Только слева за что-то цепляется глаз.

Вижу, тётка стоит и плакатик при ней,

На лечение сына не хватает рублей.

Потянулась рука за деньгою в карман,

Но сомнения гложут, может это обман.

Я б на тыщу купил, и пожрать, и попить

Ну а эта «зараза» может тыщу пропить.

Дам я ей пятачок , что в кармане нашёл.

Моя совесть чиста , я спокойно пошёл.

Только гложет душа , не пускает домой

И сыночек на фотке - лысый, еле живой.

Жадность тащит вперёд, совесть тянет назад,

И сжимает рука казначеевский знак.

Я по кругу пошёл, раздирая себя.

Рука гладит бумагу безумно любя.

Снова к ней подошёл и на фото взглянул.

В этих детских глазах сразу я утонул.

Ну нажрусь, как свинья и схожу в туалет,

Ну а женщине хватит на надежды билет.

Руку с силой достал , деньги ей протянул

И в забитые жизнью глаза заглянул.

Покатилась слеза, я прощенье просил.

На душе хорошо , жадность я победил.

Окончание.

И лишь теперь, когда к закату год,

Счастливой жизни, наш стремится.

Я понял всё, любви прекрасный небосвод,

Что я им вволю не успею насладиться.

Пусть мотыльки в любви своей парят,

Без радости и чувства утешений.

Я знаю, тот по жизни виноват,

Кто не познал всех чувств решений.

Кто не горел на пламенном огне любви,

Кто не страдал, не обжигался.

Кто тупо сбрасывал на судьбы «се ля ви»,

А сам познать её и не старался.

Я ж от побед, скрываясь в мрачной тьме,

Травил себя ревнивою надеждой.

Что ты придёшь, пусть даже в странном сне,

И будет в нашей жизни как и прежде.

Нет не тоскливой запертой судьбы,

А взрывы чувств, любви и огорчений.

Не станем как последние рабы,

Зависеть от ненужности сомнений.

Пусть пламя чувства будоражит, кровь,

И пусть, что загадал, не сможет сбыться.

Но это попросту любовь,

И только смелый может ею насладиться.

Истина.

Истина в чём? спросил мудреца,

Словно родного отца.

-Смысл её, так многолик ,

Тихо ответит старик. -

Скряга скажет, она в накопленье.

Пылкий юнец - в своих устремленьях.

У матерей, она в материнстве .

В гордости - скажут лезгины.

В крепком вине, икнув, скажет алкаш.

Хмыкнув ,охотник возьмёт патронташ.

Скажет беглец, что свободы глоток .

Плотник, что гвозди и молоток .

Жигало, скажет в удаче распутной .

Хочет банкир , пачки валютной .

Вор – что в ночи, врач - излечился б недуг .

А ты в чем видишь ёё милый друг?

Друг , усмехнувшись, мне тихо сказал ,

Чтоб с дурными вопросами не приставал

Бабник.

Как эльф с изящными словами,

как гном с отсутствием манер.

Ты чертыхаясь пишешь даме.

Такой медвежий кавалер.

Течёт ручьём разноголосица

С бокалом чудного вина,

А мимо голая проносится

Чужая – блудная жена.

А ты уже другую ищешь,

Пытаясь, зло на всём сорвать.

И снова чувства в рифму впишешь,

Стараясь новую поймать.

Плетёшь амуры безразмерные,

в душе пестуя злобную печаль.

И разбивать сердца - чужие, верные,

тебе ничуточки не жаль.

Равновесие.

Как сложно быть премилою красоткой,

Как страшно быть уродкой во плоти.

Всю жизнь смотреть на вялую походку

Всю жизнь иметь блондинкины мозги.

Где грань, что серединкою зовётся,

Где равновесье между небом и землёй.

Весь мир иль восхищает, иль плюётся,

А достаётся лишь тебе одной.

В какую б ты не бросилась эпоху

Надев наряды или паранджу

Во сне тебе всё так же достаётся

Лишь я один тебя от горестей бужу.

Не говорю, что ты красива

Уродства замечая не плюю.

И лишь со мною ты счастлива

Мне доверяя жизнь свою.

Но как хрупка безумья грань

Где верят в это равновесье.

Когда встаёшь в такую рань,

То в зеркале мелькает только плесень.

Примирение.

Оставь свои печали за порогом,

И светлым божеством войди в наш дом.

Осталось в жизни нам не так и много,

Зачем держать в груди обиды ком.

Обнимемся, простив всё то, былое,

О прошлом, может быть, немножечко всплакнём.

Оставим за порогом душ плохое

И вместе в мир иной, состарившись, уйдём.

Поле жизни.

Вся жизнь моя, как поле боя,

В грехи вплетается святое.

И смотрят на меня с надеждой ангелы с небес,

А под кустом с ухмылкой манит бес.

Душа стремится к раю, ищет свой покой,

А тело роскоши и быть самим собой.

Рвёт тело на осколки сердце и душа,

О жизнь, ты просто страшно хороша!

Как быть, когда вселенский на земле разлад,

И правым быть хочу, и знаю - виноват.

Однажды на отдыхе.

Лишь солнце осветило рано

Верхушки стен монастырей.

Российских пьяных три барана

Стояли у ворот-дверей.

Махая твёрдою купюрою

Рвались с тоскою внутрь обители.

Но твёрдый золотистый строй,

Встал как стена, не допуская зрителей.

Ворчанье, вой и крики пьяные,

Что скупят всё, разрушат и сотрут.

Не колебали их сознание,

Встающих, как защита тут.

На крики их негодования

К ступеням старец подошел

С клюкой старшинского призвания

И разговоры с ними вёл.

Но, не поняв их речь заморскую,

Он просто им в глаза взглянул,

Остановившись на последнем,

Что глаз своих не отвернул.

И молвил он - войди в спокойствие

Пройдитесь по святым местам.

Возгордились парни холённые.

Бросив бабки к священным ногам.

Старец с тихою и чистой печалью,

На секунду в их лица взглянул.

И клюкою своею огромною,

Пачку денег к огню подтолкнул.

Часов пять те помотались,

Голод тройку назад повернул.

И когда назад собирались,

Самый ярый с обрыва взглянул.

Глядь под камнем горошина светится,

Призывая к себе и маня.

Жалит глаз и белкою вертится,

Светом ярким, как девка дразня.

Оглянулся гость странно-улыбчиво,

На ушедших за двери друзей.

И нагнулся, совсем опрометчиво,

Чтоб находку схватить поскорей.

Поскользнулась нога, тело к пропасти,

Метра три со скалы пролетел.

Руки, словно огромные лопасти,

Замахали, так жить захотел.

На карнизе метровом и узком

Зацепился, спиной к камню примкнул.

В свете странно солнечно тусклом,

В пропасть, вниз, заглянул и вздохнул.

Крики помощи эхо развеяло

По соседним уступам из скал.

Смертным холодом снизу повеяло,

Мир стал узок и мизерно мал.

С полчаса ярился, бахвалился,

Мне помогут, думал, спасут.

А потом быстро сник, запечалился,

Что навеки останется тут.

К богу речи повёл непристойные

- Возьми цацки и помоги.

Только ветер холодный и вольный,

Пыль, играя, крутил у ноги.

Страх пропал, лишь грусть и усталость,

Грусть о том чего не успел.

Жизнь картинкою пробежалась.

О себе, как кино посмотрел.

Как гонял жену недостойную,

Как детей за людей не считал.

И как мать, ныне покойную,

Обзывал и оскорблял.

Сердце сжалось от боли и жалости,

Понял жил для себя, для понтов.

И что вспомнить его будет некому,

Кроме самых заядлых врагов.

Закричал, застонал – прости боженька

Я всё понял, исправлюсь, спаси.

Я хочу видеть лица родимые,

И как дети будут расти.

Слёзы капали водопадиком,

На карниз у кончиков ног.

А в глазах дом с палисадником,

Что никак позабыться не мог.

Слёзы душу мужчины очистили

Словно тёплым омыло дождём.

Он молился чисто и искренне,

Словно был здесь он с вышним, вдвоём.

Душу вывернул он наизнаночку

И поведал о старых грехах.

Словно выкинул с мусором баночку,

Без стесненья, не ведая страх.

Сбоку звук и клюка опустилась.

Уцепился, поднялся - как мел.

Солнце гасло и быстро катилось,

Старец тихо и грустно смотрел.

Подал воду в пиале приземистой.

Русский выпил, спасибо сказал.

И походкой сильной и кряжистой,

По ступенькам спустился со скал.

Солнце спряталось, выпустив стрелы,

Словно яркий и чёткий предел.

Вслед душе чистой и белой,

Улыбаясь, старец смотрел.

Встреча с одноклассником.

По каменной дорожке, солнцем освещённой,

Я быстрым шагом шёл к себе домой.

И окрик – Пашка - радостный и звонкий,

Как на плацу сыграл команду «Стой».

Я обернулся, Витька, крепкие объятья,

Молчание с минуту, прошло немало лет.

Мы были в школе словно братья,

- А ты всё также Витька, с пафосом одет.

На лавке нескончаемым потоком,

Лились воспоминания из нас.

Как жизнь сложилась, у кого, быть может, боком,

Про наш любимый, про десятый класс.

Наговорились обо всём, летело время словно птаха,

Витёк с улыбкой хитрой напоследок в ухо прошептал.

- Я встретил тут на днях «Монаха»,

Что эликсир любовный Светке продавал.

Она ж тебя на танцах опоила,

А помнишь, ты Маринку, так любил.

И на себе тебя, разлучница, женила.

Я хмыкнул. – Почему ты так решил?

Про горький лимонад, с фруктовою начинкой,

Я от жены позднее, после свадьбы лишь узнал.

Но я не пил его, поссорившись с Маринкой,

А просто понял, что не то я ставлю на семейный пьедестал.

Да я любил, она же не любила

И к свадьбе по расчёту нас вела.

А в Светкиных глазах такая сила,

Одним желанием владеть, с ума свела.

Через глаза за чувства ухватился,

И от ответного желанья улетел.

И что связал судьбу, женился.

За двадцать лет ни разу не жалел.

Я понял, что любовь не только то, что даришь, но также то, что дарят вам,

Пусть ты решишь, что Пашка - псих.

В судьбе любимых, делиться всё ровно, пополам.

Её любви хватило на двоих.

Я знаю, Витька, мир, а вы сплеча всё рубите,

Когда к закату жизнь тихонько собралась.

Нельзя женится, лишь на тех, кого вы любите,

Берите в жёны тех, кто любит вас.

Последний бой

Черный дым серый лёд

Над Россией растёт как ком

Зубы сжав, мы идём вперёд

Закрывая душой пролом.

Только черная злая тень

Хлещет нас, скрежеща зубами

Мы умрём пусть кому не лень

Обзывают нас дураками.

Мы уйдем, другие придут

Тот пролом, закрывая душою

Мы уйдем, другие придут

Не такие как мы с тобою.

Будет им тяжелей вдвойне

Так как будут они единицы

Чтобы выиграть в этой войне

Им придётся переродиться.

Сбросить с себя шелуху и грязь

И посулы « благих» интервентов

Чтобы всякая заокеанская мразь

Не дарила им комплиментов.

Станут помыслы их чисты

Будут душою они кристальны

Возведут над Россией мосты

Они Веры своей изначальной.

Ту, что сильно втоптали в грязь

Ту, с которою жили деды

От которой коробилась мразь

А России несла победы.

Беда.

Разгон, отрыв и чайкой в небо,

Неслышный свист ударил по ушам.

Мне скажешь с укоризной – «ты там не был»,

Да, может быть, душой лишь был я там.

В салоне суета и смех,

А впереди домой дорога.

Когда обнимешь крепко тех,

Что ждут внизу, осталось так немного.

А в багаже средь чемоданов и коробок,

Упрямо тикает вселенской злобы дар.

Ив час назначенный, стирает сто улыбок,

Щелчок, огонь, разрыв, удар.

Заклёпки веером, как трассы черных пуль,

И смятая обшивка, бумагою мелькает у окна.

Младенец вскрикнет, вжавшись в мамы тело

И всё окутает багровая , слепая тишина.

Застынет в ужасе мгновенье на часы,

Немые крики рванут сердцами в небо.

Чтоб поддержать, хоть на секунду беды отвести,

Душа заплачет, там я не был,

А если б был, то смог ли их спасти?

Любовь

Средь бескрайних снегов

Смолк в лесу волчий вой.

Старый, серый бродяга

Возвращался домой.

Лапы комкали наст,

Снег искрился, скрипел.

Может метров с десяток

До норы не успел.

Слева слышится плач

Голос милой своей

И капкан как палач

Нависает над ней.

Перебитый хребет,

Звон кровавый в ушах,

Меркнет сумрачный свет

В изумлённых глазах.

Серый, пулей сбежал,

Прыгнув через овраг,

И вцепился в капкан,

до крови зубы сжав.

Но сталистый злодей

Закусил словно пёс -

Чу - то запах людей

Ветер резко донёс.

Выстрел, пуля прошла

над его головой.

Серый в дуло смотрел,

Взгляд обиженный злой.

Снова гром , как печет .

С раны хлынула кровь,

Но ни шагу назад,

Сзади смотрит любовь.

Старый раненый волк

Зарычал , вздыбил шерсть.

Не скулил ,не сбежал

Гордо принял он смерть.

Телом пули глотал,

Защищая подругу

И сражённый упал

В засвистевшую вьюгу.

Как прощальный салют

Вой волков провожал.

Кровь стекала ручьями, а он

Сердцем к сердцу с любимой лежал.

Вера.

Я ВЕРУЮ, но верую в тебя,

Не в золочённые кресты, не в белую сутану.

И пусть к тебе все сожжены мосты,

Я верить в бога никогда не перестану.

Я их простил и ты прости своих вернейших слуг,

Что ты оставил приглядеть за падшей паствой.

В глазах их обречённость и испуг,

Гордыня, жадность, властность.

Я ВЕРУЮ, но верую в тебя,

пусть отвернётся от тебя весь мир.

Я помолюсь всем сердцем их любя,

Ты для меня отец и командир.

Армагеддон.

Страдая юношеским задором

Пытался он творить добро.

Ходил по землям Святогора

Искоренял обиду, зло.

Но, как труд был его напрасен,

Он понял на границе лет,

Сам человек себе опасен.

Бездушен туп и чести нет.(страшнее зверя просто нет)

Его дела давно забыли

Водой стекая на песок,

Те что когда то святость чтили,

Ко злобе сделали шажок.

И вот в раздумьях он уселся

На край разрушенной скалы.

Под ним бежала вдаль дорога

Там, где маячили миры.

Скажи мне, что не так я делал,

Рванулись крики к небесам.

Зачем напрасно к людям бегал,

И всё пытался сделать сам.

А рядом демон опустился,

Не для боёв или вранья.

Он сам от злобы, страха злился,

С ног отлетала чешуя.

И грустный взгляд его достался

Тому, кто перед ним сидел.

Полился сказ, как он скитался,

Пытаясь сделать кучу дел.

Миры он ссорил и селенья

Пытаясь всех загнать в кабак,

Но непонятные творенья,

Всё реагируют не так.

Пусть рядом кто-то умирает,

В глазах лишь серая тоска.

Не плачет с горя, не стенает,

Душа, как старая доска.

Собрат спокойно нож втыкает

За кружку пенного вина

Жизнь ничего не означает,

Для тех, кто смерть познал сполна

За пойло, мать ребёнка душит,

За злато, сын убьёт отца.

Сосед на горе тупо смотрит,

Как та паршивая овца.

Такое в мире зло творится,

Что не под силу адским псам.

И потому-то демон злится,

Не мог такого сделать сам.

Как тьма и свет они прижались,

От страха к краешку скалы.

Внизу раскатисто ломались,

Катились к пропасти миры.

К добру.

Темнеет даль в лучах янтарного заката,

Одев листву в златую бахрому.

В обидах, только жизнь не виновата,

Ищи в себе всегда вину.

Отринь всё то, что злобой дышит,

Всё то, что делает тебя противней и страшней.

И лишь тогда создатель вас услышит,

Ты сделай только шаг, давай смелей.

И свет, что в сердце вам проникнет,

С прощением, как эль нам раны лечит.

И радостно душа воскликнет,

И счастьем жизнь нас обеспечит.

Метаморфозы.

Ты был пешеходом добродушным и строгим,

С радостью шёл вдоль домов по дороге.

Всем на дороге всегда ты был рад

Каждый был другом ,товарищ ,камрад.

Санки лежат – убрал в палисадник,

Здесь их точно отыщет маленький всадник.

Старушке поможешь дорогу пройти,

Со старостью мудрых тебе по пути.

Весь мир для тебя светел и чист,

Будь ты прораб или ты трубочист.

Теперь ты водила, куда радость девалась,

Колёса подшипники прочая малость.

Всё бесит тебя и раздражает.

Водила придурок не там разгружает.

Старушка улиткой бредёт по дороге,

С каким удовольствием выдернул б ноги.

Куча игрушек мне наплевать .

Раздавим в секунду не будут бросать.

Мир стал против, бедняги меня.

Нету милей мне родного коня.

Холю лелею и чищу его,

Люди вокруг и зверьё и ворьё.

Как быстро в мозгах у тебя поменялось.

Для счастья нужна только малость.

Так что задумайся друг за рулём

Ты быстро становишься быдлом, скотом!!!

Судьба.

Судьба – так многие кричат,

стараясь на неё свои обиды возложить.

А нам создатель право дал

Свою судьбу по-своему вершить.

Он дал нам то, что сами у себя отняли,

Ответственность за жизнь нелёгкую людскую.

Боимся рока, гороскопы по углам распяли,

Считая, что заранее всучили нам судьбу такую.

Гадалок слушаем с смирением глупцов,

Рот свой, открыв от удивленья.

А как же, нам откроют от судьбы покров,

Прогонят страх, развеют все сомненья.

Не слушай идиотов и лжецов,

Что мозг твой вынесут с улыбкою Годзиллы.

Ты в жизни главный и судьба есть твой улов,

Смирение лишь только для могилы.

Не красавица.

Ты считаешь себя некрасивой.

По дороге бредёшь, опустив скромно взгляд.

Твоё сердце терзает ретиво,

Что нельзя обернуться назад.

Пусть душа и чиста, и нарядна,

Но её не видать, как и глаз.

Ты закрыта и непроглядна.

Не оставишь другим даже маленький лаз.

Может счастье и рядом с тобою,

Но не пустишь, захлопнула дверь.

Ты закончишь на пару с тоскою.

Это мной пережито, поверь.

Сбрось с себя одеяло испуга.

Да, не сразу тебе повезёт.

Но ты рвёшься из сонного круга,

И ломаешь невзрачности лёд.

И судьба под напорами страсти

Сдастся сразу и скажет тебе,

Что теперь, лишь в твоей только власти

Выбирать жениха по себе.

Собачья жизнь

Уныло разгребая снег,

Бредёт вперёд, пути не зная.

А рядом бродит человек,

Его совсем не замечая.

А если взглянет, подойдёт,

То только посюсюкать может.

Погладит и опять в полёт,

А в животе стенает, гложет.

Слезятся старые глаза

В них вызывая умиленье.

Но только высохнет слеза,

В глазах их снова отвращенье.

Бредёт, он злобу обходя,

Что пнуть и стукнуть палкой может.

Им ничего, не говоря,

А в животе стенает, гложет.

Кусок, замёрзший на снегу

Беззубым ртом, навряд ли сможет.

Кто пошустрей, те на бегу

Отнимут и его догложут.

И снова в поисках еды,

Бредёт вперед , пути не знает.

Двуногий не подаст воды.

Он ничего не замечает.

И холод, голод, стужа злая

Его обидеть норовят.

Кругом пирует жизнь чужая.

Скажи, ну в чём он виноват?

Слепой.

Трудна судьба у всех людей,

Корпит над жизнью своей бренной

И добрый малый, и злодей,

Всё как всегда в родной вселенной.

Сидит на лавочке старик,

Свет божий с детства не касался глаз.

Казалось спит и головой поник,

Я рядышком присел, а он с ухмылкой начал свой рассказ.

Не надо малый на меня глядеть,

С тоскою грустной к жизни укоризны.

Да, я слепой, но если в корень зреть,

Вы слепы сами от рождения до тризны.

Не веришь? По улыбке вижу.

Такой невозмутимый кавалер.

Ну что начнём с того, что ближе.

Примеров хочешь? Вот тебе пример.

Гляди, красотка, плещет по ушам, о верности тирадой длинной,

Сама ж спокойна, холодна и пахнет от неё другим мужчиной.

А он размяк, купился – лох босой.

Скажи мне малый, кто ж из нас слепой?

А там, в углу, девчушка скорбь сливает,

Той, что подружкою своей считала.

У той от радости, аж сердце чаще биться стало,

сама же с грустью головой кивает.

И так весь мир, покрытый ряской лжи,

Смердит и потихоньку загнивает.

А то, что на поверхности увидишь ты

Вас, всех слепцов, нисколько не пугает.

Меня создатель наградил,

Тем, что от плевел зёрна отделяет.

И видеть то, каким есть мир,

Каким его никто не знает.

Поднял клюку и усмехнувшись снова,

Поворошил рукой мои вихры.

Ушёл во тьму, мне не сказав ни слова,

Моих фантазий он зажёг костры.

Казанова.

Простите милые простушки,

Что на любовь, как мотыльки.

Несётесь, прижимая ушки,

Спастись от горя и тоски.

Я чёрств, увы, и сердце камень,

Душа замёрзшее бревно.

В одних глазах остался пламень,

То, что привлечь других должно.

Пара недель и вы сгорели

В холодном пламени моём.

Об этом зная, вы не смели,

Перечить, лишь бы быть вдвоём.

Вам одиночество не в радость,

Уж лучше праздничный обман.

Одна в тиши, какая гадость,

Пусть хоть не долгий, но роман.

А мне не в радость даже утро,

Что я в постели повстречал.

Мне гадко, так противно, жутко,

За что господь так осерчал.

Простите милые простушки,

Что не сумел любовь сберечь.

И пеплом оседают мушки,

Сгорев , касаясь моих плеч.

У зеркала

Я знаю, красота не вечна

И тлен своё когда-нибудь возьмёт.

Сейчас ты хороша, беспечна,

А завтра всё наоборот.

Ты в зеркало с печалью тихой взглянешь,

Разгладишь бугорки-морщинки тёплою рукой.

И мне с улыбкой грустной скажешь

«как я люблю тебя такой?»

Я тоже улыбнусь с грустинкой,

Тебе, ответив, крепко обнимая.

«была ты в жизни лучшей половинкой,

Пускай ты даже не святая».

Сон на рассвете.

Не буди рассвет, не буди,

Мне так мало хорошего надо.

Успокойся, приляг на груди,

И не рвись в окно как торнадо.

Вместе нежный досмотрим мой сон,

Он тебе приглянётся тоже.

Там любовь, что берём мы в полон,

Всё по нраву? По твоей улыбчивой роже.

День пройдёт. Остановишь на время полёт,

Солнце с грустью, в зените оставит.

И стремглав мне на грудь, ждать, как сон подойдёт,

В приключения нас отправит.

Там нет серости будней твоих,

Нету злобы, других безобразий.

Замирает вселенная, нас оставив одних,

На границе наших фантазий.

Настоящая вера.

Я с сатаною обошёл две тысячи церквей

Везде он только улыбался ,

И дым чадящих там свечей,

Вдыхая, томно наслаждался.

Всё в злате, жемчугах искрилось

Ни капли той небесной сути

И сколько зла видать творилось

Доволен демон был до жути.

И лишь в старинной деревеньке

В церквушке деревом сиявшей

Не смог ступить он за порог

Обители нам веру давшей.

Ушёл, состроив злую мину

Поняв, что вера не ушла ,

Что в трудную для ней годину

Пристанище себе нашла.

Нашла в далёких деревеньках

Где злату люди не сдались

Душа и вера там навеки

В одно единое слились.

Край.

Я не прошу у вас пощады и прощенья,

Ни сладкой неги, ни священной робости.

Я лишь хочу понять, до самоотреченья,

Как я попал на край огромной пропасти.

Зачем свои душевные порывы,

Что поверял я миру и тебе,

Разбиты в прах и говорю с надрывом

О будущей своей судьбе.

Зачем старался, пыжился, метался,

Стараясь всюду и всегда успеть.

Страдал и мучился, влюблялся,

Крапал бумагу и пытался петь.

Как жаль, что понимание приходит

Так поздно, лишь на склоне лет.

И что вернуть обратно годы невозможно.

Судьба даёт в один конец билет.

Утро

Я проснусь, пробегусь по росе,

Раскрывая в полёте руки.

По нескошенной полосе.

Один в поле, но нет чувства разлуки.

Солнце ласково мне подмигнёт,

Обнимая на миг, опалит сильно-сильно.

И растопит полночный лёд,

Смоет грязь, что в душе обильна.

С ним под ручку словно юнец,

Я рвану вширь степных просторов,

Выпью воздух, словно бальзам,

Без упрёков и разговоров.

Босиком по проросшей стерне,

Задыхаясь от счастья и ласки.

Этим мигом счастлив вполне,

Очутившись в прекрасной сказке.

Потом снова к земным делам,

Ненадолго застряв в полёте.

Луч проводит нас по домам,

К опостылой, но нужной работе.

Лекарь душ.

Глаз не видно под шапкой лохматой,

И протянута в вечность рука.

Не богатства он ищет, не злата,

Хочет, чтоб совесть была крепка.

Пусть не всегда ему кинут в котомку,

Заскорузлый рабочий пятак.

Но он крепко вцепился в постромку,

У души, юркой словно судак.

И казалось бы мимо проходишь

И ему ничего не даёшь.

Только чувствует, сколько ты стоишь,

И продашь ли душонку за грош.

Но когда, тихо звякнув, бросаешь,

Ты монету в разжатый кулак.

Не он, больше ты получаешь,

Душу вычистив, вырвав злобы сорняк.

Призрачные корабли.

Словно сонмы потерянных душ,

Надо мною плывут облака.

Мир людей непонятен и чужд,

И чья жизнь безмятежно легка.

Очертанья меняя вдали,

Ведут с нами немой разговор.

Невесомые корабли,

Словно совести нашей укор.

Белизною радуя глаз,

Чистотою сердец, как дитя.

Моют наших фантазий алмаз,

Бесконечно и мило любя.

И очистивши души свои,

Отыграв судьбоносную роль.

Провожаем вдаль корабли,

Что уносят с собой нашу боль.

Современность.

Тугой комок

Взрывает плоть.

Промок, промок,

Проклятый дождь.

Под сапогами только лужи,

И солнце диском в темноте.

Скажи, кому сейчас ты нужен,

С тобой идут не те, не те.

Когда же свет,

Да к чёрту ночь.

В толпе один, навет, навет.

И некому тебе помочь.

И жилы рвёшь,

В надрыве дней.

Хапай, хапай,

Скорей, быстрей.

И снова в грудь тугой комок,

Взрезает душу, мутит кровь.

Я под дождём насквозь промок,

И рядом платная любовь.

Упущенное.

Как же жаль, что прожита жизнь,

Как мгновение, без остатка.

Мне не жаль, пусть без достатка,

Грустно, что покатилась вниз.

Я истратил её на склоки и ссоры,

На ненужных, чужих людей.

Оттого становился злей,

Словно в дом пробираются воры.

И стремленья свои в кулак,

Не дай бог отпустить на волю.

Сам избрал незавидную долю,

Не любил себя, это так.

А теперь оправдаться поздно,

Муза сдохла в порыве нытья.

Словно был или не был я,

Судья судит поступки грозно.

Пропавшее чудо.

Исчезло волшебство экрана,

Усохла, как тщедушная душа.

В притихшем зале два барана,

Жуют попкорн свой не спеша.

А раньше, помнишь друг, что было?

Рвались мы с персонажем в бой.

Сейчас пропало и остыло,

Качок на белом правит, не герой.

Мы там смеялись, а не жрали,

И не вели между собою тёрки.

Актёрам сопереживали,

А помнишь…, поцелуи на галёрке.

Мы шли в кино очиститься от зла,

Душой и мыслями обогатиться.

Сейчас на нашем месте два козла,

Что будут жрать, плевать и материться.

Примирение.

С одиночеством трудно смириться,

Пожалей меня, не гони.

Мы успеем с тобою проститься,

Убежать от пропавшей любви.

Может, просто тихонечко сядем,

У разбитых от склоки ворот.

И прекрасным ликёром помянем,

Этот дикий разнузданный год.

Скинем горестей рваные робы,

Что опутали души слегка.

Поцелуемся тихо, без злобы,

Чтоб вернуться наверняка.

И в обнимку, встречая рассветы,

Провожая закаты свои.

Бросив в мусор, лжи кастаньеты,

Вспоминая о нашей любви.

Обиды.

Я по камешку, по песчинке обиды копил,

Собирал, словно золото бытия.

Лишь потом осознал, что просто не жил,

Обливаясь дерьмом, как свинья.

Нёс я торбу с камнями наперевес,

Как какое-то чудо, как стяг.

Веселился над моими потугами бес,

Усмехался, во, точно дурак.

Я очнулся лишь у обрыва, когда

Камни резко рванули вниз.

И холодная, чёрная злобы вода,

Закрывала мой жизненный лист.

Бросил торбу, свободы глоток,

Я как пряный настой вдохнул.

Ухватился за совести поводок,

И воспрял, не утонул.

И с тех пор моя торба для обиды дуршлаг,

Оставляет только Добро.

В жизни снова полный аншлаг,

И душа, как серебро.

Приоритеты.

Злоба часто, как жаба душила,

Я старался её изменить.

Только зря закусил удила.

Надо было, просто любить.

И сомнения поздних гуляний,

Лютой ревности, мешающей жить.

Полз к бутылке для излияний,

Когда мог, просто простить.

Нервы рвал, как паутину,

Пополам себя разделить.

Сам себя загонял в пучину,

Не умея с радостью жить.

Вот уже наш песочный вал,

И нельзя ничего изменить.

Жизнь свою провоевал,

Надо было просто любить.

Грусть.

С небес вода, сплошною пеленою слёз,

И в стёкла бьёт упругою струной.

Стреляет каплями по лепесткам прекрасных роз,

От злости, ты сегодня не со мной.

Душа моя с погодой плачет в унисон,

По полю вихрем разлетелись лепестки.

И жизнь, как будто страшный сон,

Что снится на рассвете от тоски.

Я знаю, дождь пройдёт, пройдёт беда,

И на пороге, скинув мокрый плащ.

Ты снимешь боль, она уйдёт сквозь доски, как вода,

Оставив за окном полночный плач.

Обнимешь крепко, в губы поцелуй,

- Твоя на веки. - Скажешь - Милый не ревнуй.

И я в ответ тебе тихонько улыбнусь.

Скрывая за своей улыбкой грусть.

Осень

Багряным золотом с древес течёт поток,

Ворсистым шёлком землю укрывая.

Зелёно-бледный, замерзающий, росток,

От одеяла тёплого по новой оживает.

А ветер баловник, играющий листвой,

В ладонях мягких облака качает.

И лес, готовясь на покой,

Мне, улыбнувшись, головой кивает.

И даже стройные, как мачты кораблей,

Сосенки, в зелени упрятав седину,

Так, словно здесь стоять не смею.

Играют в бликах солнца паутинной кисеёй своей.

И я влюблённый в эту чудную страну,

От счастья, попросту немею.

Приход зимы.

Белой шубкой грязи наготу,

Сверху лишь едва припорошило.

Создавая эту красоту,

Вьюга засвистела, закружила.

Холодком мороза по спине,

К трубам жмутся чудища, сугробы.

И растаяв, робко по стене,

Словно неуклюжие амёбы.

Ветви, примеряя бахрому,

Весело ветрам залопотали.

Даже пень, скрывая немоту,

В шапке снежной избежал печали.

Воздух стал прекрасен, чист и светел,

Провожаем осень на покой.

И щипает нас холодный ветер,

Северный, не выспавшийся, злой.

Радуется снегу детвора,

И слепить пытается снежок.

Им уже мерещится гора,

Санок резвых затяжной прыжок.

Только запоздалые авто,

Переменам у погод не рады.

Шинами врезаются в каток,

С полотна стирая все преграды.

Вьюга снова всё припорошит,

Одевая белым терема.

К нам уже торопится, спешит,

Юная красавица зима.

Зимнее очарование.

Седые, бархатистые равнины,

Не полностью распаханных полей.

Укрытые овраги и низины,

Вечерний воздух, сладостный елей.

Божественно всё в сумраке заката,

Наст под ногами песнею скрипит.

И лес, как белоснежная палата,

Откроет вам по-царски чудный вид.

С позёмкой, вторя угасающему свету,

Кружишься в хороводе снежного огня.

Не вспоминая, не взгрустнув по лету,

Что пролетело колокольчиком звеня.

И в глубину, манящих вдаль видений,

Испытывая радость или страх.

От леших или добрых привидений,

Что видятся в загадочных кустах.

Вновь детство, на высокой нежной ноте,

На обострённых нервах флейтою играет.

И ты душою со снежинками в полёте,

И сердце в восхищенье замирает.

Нежность

О всеобъемлющее иго,

Полночный, тихой неги плен.

И неба цвет вечернего индиго,

За счастье страсть, дарующий взамен.

Цепь мягких рук, что сковывает тело,

Чарующая вечности тюрьма.

Чуть прикасаясь нежно, млело,

Любовью, наши наполняя закрома.

И как же мал час предзакатный,

Когда с тобою мы вдвоём.

Ведя разлуке счёт обратный,

Душой и чувствами от радости поём.

Как тянутся, секунды без любимых,

Медовым временем по паутине лет.

Чарующих и несколько ранимых,

Бездонных глаз прекрасный свет.

И кажутся, тела неразделимы,

Лишь начинает меркнуть день.

Мы в жизни этой пилигримы,

Что в поисках любви отбрасывают тень.

Песнь капитана.

Рвёт ветер в клочья парус, мачту гнёт,

И утлое судёнышко мотает в пасти волн.

И в сердце комом страха лёд,

И трюм уже водою полн.

Фальшборт трещит под натиском грозы,

На юте паника погибелью видна.

И на лице солёные бразды,

От плетей грозного владыки Нептуна.

Волна нокаутом бьёт в днище и форштевень,

Штурвал, что юркой обезьяною в руках.

И запах гибели, что нежная сирень,

На лицах ужас, вещи впопыхах.

Рёв ветра заглушает пение Сирен,

Им буря вечный праздник и отрада.

Стараются завлечь в могильный плен,

Суля покой за трусость вам в награду.

Рождает страх предательство и крик «Аврал»,

И те, кто был тебе так близок пали ниц.

Лишь капитан, вцепившийся в штурвал,

Старается спасти корабль , увести от молний-птиц.

Брось судно капитан – пускай уйдёт в пучину,

Его неслушной щепкою несёт на скалы.

Но терпит боль, обрывком паруса стегает спину,

Хоть шепчет ужас в ухо – «вы ничтожно малы».

С бортов на воду шлюпки спущены давно,

Взгляд на друзей, что бросили его

И крепкими телами украшают скалы.

И в мыслях, и в душе сомнение одно,

Когда слеза из глаз, глядеть больней всего,

На фоне бурь, мы так ничтожно малы.

И вот когда все силы на исходе,

Подарком светит тихая вода.

Корабль, израненный, в бутылку устья входит,

И кажутся мгновением года.

Ты победил, но как горька победа,

Что в одиночестве отпраздновать придётся.

Без друга, без товарища, соседа,

Судьба над победителем смеётся.

Нам в этой жизни трудно, что менять,

Как было, так и может быть.

Лишь жаль, нельзя у мёртвого прощения принять,

И очень жаль, нельзя и некого простить.

28.01.2018 19:20

Александр Булаев

Комментарии

RSS

Написать комментарий

Нет комментариев. Ваш будет первым!