Кредо
Не раз удача, выгнув спину,
Пред мной стелила хвост павлина,
Всегда милей был всё же мне
Клик журавлиный в вышине.
Мне церемоний мишура
Противна с кожи до нутра.
Сродни тотемам, амулетам
Вся фальшь дворцовых этикетов.
Я водку в разовом стакане
«За углом» иль на поляне
Средь интересных мне людей
Предпочту, вот ей-же-ей,
«Клико»-старушке в хрустале,
Что пришлось бы пить в Кремле.
Дворцы с кунсткамерами схожи,
Не в колбах лишь – в костюмах рожи;
Из глаз, чей свет давно потушен,
Сквозят, купированы, души.
Рабле был, безусловно, прав:
Стены воспитывают нрав;
Они питомник мерзких тварей,
И чувств, и мыслей абортарий.
А потому милее мне
Клин журавлиный в вышине,
Чем павлины меж столами
С халявой, добытой ворами.
Пардон, друзья мои, пардон,
Не я сказал это – Прудон.
Читатель, друг, не обессудь:
Когда-нибудь и где-нибудь
Не спутай счастье и удачу.
Иль этим ты не озадачен!?
Не раз удача, выгнув спину,
Пред мной стелила хвост павлина,
Всегда милей был всё же мне
Клик журавлиный в вышине.
Мне церемоний мишура
Противна с кожи до нутра.
Сродни тотемам, амулетам
Вся фальшь дворцовых этикетов.
Я водку в разовом стакане
«За углом» иль на поляне
Средь интересных мне людей
Предпочту, вот ей-же-ей,
«Клико»-старушке в хрустале,
Что пришлось бы пить в Кремле.
Дворцы с кунсткамерами схожи,
Не в колбах лишь – в костюмах рожи;
Из глаз, чей свет давно потушен,
Сквозят, купированы, души.
Рабле был, безусловно, прав:
Стены воспитывают нрав;
Они питомник мерзких тварей,
И чувств, и мыслей абортарий.
А потому милее мне
Клин журавлиный в вышине,
Чем павлины меж столами
С халявой, добытой ворами.
Пардон, друзья мои, пардон,
Не я сказал это – Прудон.
Читатель, друг, не обессудь:
Когда-нибудь и где-нибудь
Не спутай счастье и удачу.
Иль этим ты не озадачен!?