Михаил Садовский

ГРЕЧКА

Недоеденную за обедом гречневую кашу Митька выгребал из кастрюльки вдеревянную плошку, чтобы потом сунуть её в холодильник — мать придёт с работы иразогреет. Плошка была уже полна, а в кастрюльке только кое- где на стенкахостались прилипшие крупички, но он всё равно так же твёрдо держал чёрную ручку,чуть поворачивал её в руке, чтобы лучше разглядеть ещё и ещё одну серо-чёрнуюоставшуюся точку и смахнуть её вниз на общую горку.

Со стороны это выглядело какой-то забавой — стенки уже давно были очищены иотсвечивали снулым рыбьеглазым цветом, а он будто зачарованный всё повторял иповторял свои движения, сосредоточенно уйдя в эту работу. Можно было ещёпредположить, что он задумался, отвлёкся, и всё происходит механически, по инерции,безо всякого посыла изнутри, по привычному, много раз повторяемому, как этобыло вчера, позавчера и до того, и до того… Пока мать была на работе, онкашеварил, можно сказать, даже с охотой и порой с удовольствием, представляя,как мама будет сидеть за столом, устало облокотившись на него локтем однойруки, а вторую обопрёт ладонью на ногу чуть повыше колена, слегка наклонитвперёд голову, несколько прядей волос соскользнут вниз, заслонят лоб и закрытыеглаза. Потом она тряхнёт головой, хлопнет себя руками по ногам и посмотрит нанего: «Что в школе? Давай, рассказывай...».

Задумчивость  Митьки была неслучайной: он высчитывал, сколько калорий может быть в такой маленькойгречневой крупице, а потому и сколько их надо, чтобы, например, выжитьмальчишке вроде него. Безо всякого масла, конечно, и без соли — потому что ихпросто нет и в помине, а случайно на чердаке разбитого дома в железном ящикеиз-под каких-то деталей оказался клад: небольшой мешок гречневой крупы!Какой-то запасливый и прозорливый человек упрятал её туда, но не сумелпопользоваться. Может, его убило при бомбёжке или по дороге домой на улице, илион забыл про свой запас и умер с голоду… И никому не пришло в голову лезть напятый этаж, потерявшего две стены дома, а потом ещё карабкаться на чердак,чтобы искать там хоть что-то, чем можно прокормиться! Он и сам не понимал, чегоего туда понесло в холод по осклизлым от пожарной воды лестницам с разорваннымиперилами, стараясь не смотреть в строну, потому что там, рядом, в полушагезияла пропасть, и упасть в неё значило упасть навсегда… Что можно было найтитам? Полуобгоревшие плетёные стулья — это подарок для буржуйки, но никто до нихне добрался! Значит, после бомбёжки тут вообще никого не было! Уж любойпобывавший здесь сбросил бы их вниз, а потом дотащил до своей конуры — это жебыло драгоценное тепло! Даже несколько углов обложек книг торчало из-под слояслежавшейся и запёкшейся пыли, и это тоже было замечательной находкой, толькововсе не для чтения, а на растопку! Старые книги печатали на замечательнойбумаге, которую вырабатывали, наверное, из хорошего дерева, и она так щедрогорела...

На этот ящик он и не обратил сначала внимания — его зелёно-ржавые бока необещали ничего, что могло бы помочь в каждодневной борьбе за существование. Он слегкапнул его ногой, невольно ожидая такого характерного для пустой жестяной тарызвука, но… ящик не сдвинулся с места и лишь глухо гыкнул… «Наверное,примёрз», — он надавил на него коленом ноги, но и тогда ящик не шевельнулся...

Сердце чаще застучало, во-первых, от усилия, а ещё от возникшего непонятнопо какому поводу волнения: «Что там, внутри?».

Но пришлось повозиться, прежде чем он смог скинуть приржавевшую петлю сдужки, предназначавшейся для замка… Когда он поднял крышку, увидел мешковинуи пальцем сквозь неё ощутил нечто мягкое и пересыпающееся под нажимом, ноги егоослабели, он опустился перед ящиком, сдавив его коленями, и стал развязыватьпеньковую бечёвку, многократно обхватившую шею мешка...

«А… — тихо и продолжительно вырвалось из него, как последний выдох.  — Это, это...» Главное теперь было незаметнопротащить по улице этот мешок до дома… Недалеко, но если вдруг догадаются,что он волочит… да и сумеет ли он его поднять? В нём килограммов десять! Илиэто так кажется голодному и обессиленному телу… и надо сперва спустить его полестнице и не уронить, потому что там внизу от него ничего не останется, еслион разорвётся. Даже если не рассыплется всё по крупинке, его сразу растащатдругие, пока он будет сползать вниз по этим разбитым пролётам, прижимаясь всемтелом к спасительной стене и оскальзывая пальцами по всем выступам изацепкам… «Десять кило… Это столько калорий, сколько в десяти килограммахкрупичек. А сколько в каждой?.. Такая простая арифметика, но только как узнатьусловия этой задачки… Одно условие — сберечь всё, дотащить до дома, чтобывыжить...»

Митька всё шкрабал и шкрабал по стенке кастрюльки, и если бы кто-тоостановил его и спросил «как долго?», он бы долго и с трудом переносился черезпространство лет и не сумел бы сориентироваться во времени вообще...

Эта дивная лёгкость перемещения во времени и пространстве, свойственнаядетям, осталась ещё в Митьке и была его огромным богатством, о котором он вовсеи не догадывался. Эта детскость оживляет сказку и заставляет переживать запетуха, которого лиса потащила за далёкие леса, за высокие горы, сказку, гделягушка превращается в красавицу принцессу и очаровывает, — эта детскость,остающаяся в художниках на всю жизнь, дарит удивительную лёгкость, непостижимуюпростоту и прозрачность, умение одушевить всё вокруг и завлечь в незамеченнуюдругими окружающую нас нежность.

Митька жил в удивительном мире: был там, в осажденном городе, где никогдане был, жил там — в рассказах его бабушек, дополненных мозаичными кусочкамикино, книг, картинок, кадров хроник из телевизора, его воображение создавалореальность существования в том, давно ушедшем, времени; это не быловоспоминанием, это было настоящее, в котором он жил тогда и одновременносуществовал сейчас, это не была условность театра, но реальный мир, созданныйим, легко и органично соединённый с существующим вокруг… Митька не играл, нефантазировал, не представлял, он жил в только ему доступном пространстве ивремени — «сейчас» и «тогда» — одновременно, нисколько не раздваиваясь и необманывая ни себя, ни кого другого.

Никакое расстояние не ограничивало его — он был тот же самый мальчишка,совершенно ошарашенный такой драгоценной находкой, и сердце его радостноколотилось, пульс отдавался в горле, а в голове шумело, и она непонятноотяжелела и даже кружилась… может быть, ещё и от голода, от общего голодаосаждённого города...

«Даже если не варить, когда нет дров, а просто залить крупу водой, как онэто делает каждый раз, то через три часа она станет совершенно готовой кашей,как сваренная, и её можно есть. Конечно, если на огне, в ней больше тепла икалорий: свои калории да ещё от дров… А тепло… Сколько в ней калорий? Онатакая полезная! Ну… ну… ну… а чёрт его знает, как вычисляют эти калории икакой прибор это показывает… В школе чему только не учили, но про это нислова! Сколько единиц сладости в сахаре? Или калорий в гречке? И сколько надовсего этого, чтобы выжить человеку, взрослому, мальчишке или совсем малышу,каких полно, оказывается, в городе, и их всё находят и находят… Вот сколькокрупинок в килограмме?.. Нет, так не сосчитаешь… лучше  загадать: один грамм — одна калория… Исколько получается на человека?»

Он стал высчитывать, сколько же придётся на каждого, на всю их семью…Время так обмануло его, что он явственно представил всех вместе, будто на фото:«Мамина бабушка, моя бабушка, мама и… я!». Ему совершенно не мешало, что всёсдвинулось почти на полвека, что его тогда вовсе не было на свете, а материвсего года три или четыре, что через полтора года, когда начался голод, вгороде осталась только его бабушка, потому что она работала медсестрой ввоенном госпитале, а маму с её бабушкой сумели переправить в тыл по ледовойдороге, и они встретились после Победы, а его появление на свет было ещёнеопределённо и далеко… Это всё не имело значения — главное, что обнаружилсятакой необыкновенный подарок, и он мог спасти жизни людей… надо было толькосрочно рассчитать, сколько калорий в этом мешке и как их сберечь и разделить...

 Может быть, сегодняшнему мальчишкене только не понять этого, но он посчитал бы Митьку сумасшедшим илипридурком… Что-то ни в одной чужой игре никто никого не спасает, а стрельбаидёт такая, что даже сидя перед экраном этой плоской бойни ощущаешь запах гарии крови… Но это было давно, и не книги, и не кино облагородили его душуумением сострадать. Это было трудное, но счастливое для его детства время,напитанное рассказами его прабабушки и бабушки… Добрые и тихие несколько летраннего детства, до той поры пока время не забрало их одну за другой...

И может быть, то самое главное, что делает человека, вошло в него такнезаметно, не нравоучительно, а в повседневной обыденной жизни провинциальногогородишки, где женщины после эвакуации остались навсегда, где он родился и жилтеперь. Трудно описать все душевные качества человека кому бы то ни было, дажесамым близким… но неправда, что чужая душа потёмки… Душевный свет никогдане режет глаза, не раздражает  —  он вроде воздуха, и часто, особенно в трудныеминуты дня, хочется глубоко вздохнуть, чтобы выдавить из себя огорчения ипечали.

Мать тихо вошла в дом и застала Митьку на кухне. Он сидел над тетрадочнымлистком в клеточку с какими-то, видимо, сложными расчётами; цифры тянулиськривыми столбиками вниз, наползали друг на друга, жирные кресты перечёркивалиих, эллипсы охватывали внизу  результаты,и жирные переправленные много раз цифры были подчёркнуты двумя и тремя линиями.

— Чем потчуешь, сын? Опять гречка! — спросила она, увидев стоящую на столеплошку.

— Она очень полезная! А ты не знаешь, сколько калорий в килограмме гречки?

— Зачем тебе, Митька?

— Да так… — он смутился, медленно сложил вчетверо листок, сунул его вкарман и сказал, мотнув головой, я сейчас её разогрею, садись. А досчитаюпотом...

7 октября 2013

Михаил Садовский -  член СоюзаПисателей Москвы и Союза Театральных Деятелей России. Долгие годы был известен,как автор многочисленных произведений для детей — книг стихов и прозы, пьес, либреттомюзиклов и опер, хоров и песен на его стихи.

После падения советской власти стало возможно опубликовать его произведениядля взрослого читателя — романы, повести, книги стихов и эссе (размышлизмов).

В настоящее время издаётся «Музыкальная коллекция на стихи поэтаМ.Садовского» в издательстве MPI(Челябинск)

Активно публикуется в периодике разных стран мира.