Рубрикатор заявок на публикацию в журналы

Волшебный нож Акрама

Волшебный нож Акрама.


Про Рустама-чеканщика.
Случилось это давно. Старики рассказывали...

Лето в тот год выдалось засушливым. Степь вся пожелтела, выжженная солнцем,обмелели реки, а уж ручейков, которых было немало, стало совсем не видно.Опустела степь, и тракт опустел с ней. Второй месяц ни одного торговца невидели в городе. Второй месяц лежали на складах товары. Второй месяц ждали людиновостей.
— Говорят, — шептались в тенистых арках возле базара, — Вишап завелся в горах.Никого не пускает через перевал.
— Глупости, — говорили в ответ. — Последнего вишапа еще Багузай-багатур убил, аголову его в столицу отвез.
— Убил, — соглашались третьи. — Но, может, не последнего, он же логово вишапане нашел? Кто знает, были у того детеныши или нет?
— Ага, или залетный это, — подхватывали первые. — Точно вам говорю — вишап тамущелье перекрыл. Беда, ой беда.
Причитали-горевали жители, но поделать ничего не могли, да и не хотели. Городжил торговлей, много в нем было хороших ремесленников, хитрых купцов, хватких менял-ростовщиковда ловких воров-мошенников, а вот воинов отродясь не было. Даже стражу — и тунанимали. Хотели купцы позвать в город героя, чтобы тот избавил их от чудовища,да как это сделать? Перевал-то закрыт, не пройти гонцу. Кинули клич.
— Тому, кто перевал преодолеет и героя приведет, три ведра золота! — кричалиглашатаи на площадях города и в пустых караван-сараях.
— Три ведра золота — это хорошие деньги, — как-то вечером сказал духанщикуИбрагим Левый Глаз. — Но пройти мимо вишапа невозможно. Хотя, слышал я…
О чем слышал опытный взломщик, посетители духана так и не узнали. Одноглазыйвстал и ушел.
А пошел ловкач к старьевщику.
— Акрам-ага, — поклонился Ибрагим старьевщику. — Знаю я, есть у тебя кинжал,что любую броню пробить сможет. Продай мне его, и я пройду за перевал.
Удивился Акрам, никак не ожидал он от жадного и трусливого Ибрагима такогопоступка.
— Меня не поймут предки, смотрящие с небес, если я возьму с такого героя большеодного медяка, — сказал он, доставая старый клинок.
Обрадованный Ибрагим бросил на прилавок монету, схватил кинжал и отправился кглашатаю сообщить о своем выезде:
— Смотри, я беру весь город в свидетели, не обмани меня! Три ведра, и чтобы всемонеты были настоящими!
Вскочил одноглазый вор на коня и отправился к перевалу. День прошел, другой,неделя, а там и месяц пролетел. Забыли в городе об Ибрагиме, только старьевщиквздыхал: фальшивую монету подсунул ему вор.
— Не вишап там, — начали судачить на базаре. — Дэв горный. Ростом с башню, зубыиз железа, когти из камня. Оседлал он гору возле карнай-пещеры, сквозь которыютракт идет, и убивает всех, кто пытается проехать.
И опять загудели трубы, выехали на площади глашатаи и зачитали новый указ:
— Тому, кто карнай-пещеры пройдет и вернется с героем, даруют дом с садом исобственным колодцем!
— Собственный колодец — это хорошо, — сказал Масуд-купец сыновьям. — Ты,Гусейн, уже вырос, пора семью заводить, иди к старьевщику Акраму, купи у негосаблю, что убийца дэвов Хааман обронил в караван-сарае, и отправляйся в путь.Эта сабля от всякого чародейства тебя защитит и дэва прогонит.
Встал Гусейн, гордый, что отец его выбрал, и отправился к старьевщику.Остальные сыновья только завистливо посмотрели вслед.
— Продай мне, Акрам-ага, саблю Хаамана, — с порога заявил Гусейн старьевщику. —Никаких денег не пожалею, героя приведу, спасу город и женюсь на красавицеБахар.
Покачал головой Акрам:
— Не надо мне золота-серебра, вон она, сабля Хаамана. Небо велело помогатьхрабрым, бери её, сын купца, так, только монетку на столе оставь.
— Отец отдаст! — крикнул Гусейн, вскакивая на скакуна. Больше его в городе невидели. Прошел месяц, стало ясно: пропал сын купца. Погоревали о нем, но делатьчто-то надо. Уже ломятся от товаров склады, уже на исходе запасы специй вдуханах.

— Нет там никакого дэва, — уверенно говорили за дастарханом. — Бандаразбойников устроила себе лагерь в руинах старой мечети.
— Слушайте и не говорите, что вы не слышали! — вновь закричали глашатаи наплощадях. — Тому, кто не убоится отправиться к паше и спасет город от гибели, бейдарует десять коней из своего табуна и отдаст младшую дочку, красавицу Мирвари,в жены!
— Дочка бея в жены — оно, конечно, хорошо, — поглаживая себя по бороде,проговорил старый Сехавет-меняла. — А десять коней из его табуна — еще лучше.Но тот будет глуп, кто оскорбит бея, отказавшись от его младшей дочери.
Переглянулись сыновья ростовщика и кинули жребий. Выпало толстяку Поладу идти.
— Сходи к старьевщику Акраму, он должен нам десять золотых, — сказал Сехаветсыну. — Передай ему: «Сехавет прощает твой долг, взамен прости мечАхра-патши».
Этот меч сам отбивает стрелы и срубает головы, но мало кому он по руке. Ты,Полад, вырос большой и сильный, справишься с тяжелым мечом и станешь зятем бею.
Как сказал отец, так и сделал Полад. Отдал ему Акрам длинный меч Ахра-патши,что только двумя руками удержать можно. Повесил сын ростовщика меч за спину,сел на могучего коня и отправился в путь, прихватив с собой и мешочек монет,подкупить разбойников, если с мечом не выйдет.
Как ушел, так и не вернулся Полад. Жаль Сехавету сына, жаль коней, что неудалось получить, жаль потраченного на меч золота, но ничего не поделать.
Еще месяц ждали жители города вестей от храбреца. Совсем перестали работать,некуда товары девать. Выпили весь чай в духанах, весь плов съели, ничего неосталось, одни лепешки да козье мясо. Еще немного — и голод в дома постучится.
— Ифрит там, точно говорю, — поговаривали, играя в нарды, мужчины. — Ифрит илиджинн, хочет он из нашей степи пустыню сделать… Поселился он в ущелье и гонитжар к нам с той стороны гор.
И вправду, совсем жарко стало. Никогда так не было, как сейчас, пропали ручьи встепи, совсем пропали, рек — и тех почти не видать. Половина колодцевпересохла, во второй половине воды только на дне и осталось.
Выехал тогда на площадь бей. Сам выехал, дочерей с собой взял, жену взял давнуков своих. Спросили жители у бея:
— А где сыновья твои? Где зятья твои?
— Сгинули в первый месяц, — ответил им бей. — Первыми поехали героя искать —первыми и сгинули. Теперь пришел я к вам, жители города, не как правитель, акак отец. Помогите, если не себе, то хотя бы мне. Если не из уважения, то изсострадания. Пожалейте моих дочерей, внуков моих пожалейте. Я уже стар, не могуя сам к паше ехать, помощи просить. Неужели нет ни одного храбреца больше в нашемславном городе?
Смотрит бей на горожан, а они глаза прячут. И стыдно им, и страшно. Только двоеответили бею взглядом и сделали шаг вперед. Седой старьевщик Акрам-ага дачеканщик Рустам.
— Дай мне коня! — хором сказали они, молодой да старый. — И я отвезу письмопаше.
Переглянулись старьевщик с чеканщиком, и улыбнулся старик Акрам.
— Вот тебе мой нож, — сказал старьевщик Рустаму. — Он не волшебный, зато оченьудобный. Им и копать можно, и ветви рубить, и строгать, и резать. Вставь врукоять жердь, примотай шнуром, и будет у тебя копьё. Длиной он ровно в зиру,*и на ножнах его есть отметки короткие через каждую асбу*, и каждая четвертая —длинная, кабде* соответствует.
— Спасибо, уважаемый, — с поклоном поблагодарил старьевщика Рустам. — Возьми занего монету, дал бы больше, да последняя она.
Один пехлеви — всё, что смог дать старьевщику Рустам.
Хлопнул бей в ладони, и привели Рустаму-чеканщику скакуна, норовом подобногоогню, с поступью, что быстрее ветра.
— Благодарю тебя, бей, но что я с таким конем делать буду? — удивился чеканщик.— Сбросит он меня, да и совладай я с ним, чем его кормить в сухой степи? Как онгорными тропами пойдет? Дай мне лошадку из конюшен глашатаев. Там хоть и нескакуны, да и не так красивы, зато все лошади выносливы и неприхотливы.
Кивнул бей, и привели чеканщику невысокую степную лошадку.
Поклонился Рустам бею, поклонился старику Акраму, поклонился и горожанам.Ничего не сказав, сел на коня и уехал.
Долго ехал Рустам по степи и у самых гор увидел он пожилую женщину, тяжеловздыхающую возле оврага.
— Что вздыхаешь, о чем кручинишься, матушка? — спросил Рустам женщину,спешиваясь.
— Надо мне мосток сделать, богатырь, да никак не могу понять, какие деревцасрубить, — ответила та. — И топор есть, и работы я не боюсь, но уж больно оврагширок, а деревья невысоки. Не хотелось бы рубить деревья зря, и их жалко, да исилы мои уже не те. А без мостика совсем худо, до родника — овраг обходить, козпасти — тоже обходить его, вечно он у меня на дороге стоит. Молодой была, незамечала его, а сейчас не заметить сложно.
— Не кручинься, матушка, решим сейчас твое горе, — улыбнулся Рустам и досталнож старьевщика. Взял он его, размотал шнурок с рукоятки, померил, скольколоктей будет в шнурке, да пошел измерять ширину оврага.
— В пятнадцать зиру шириной этот овраг, значит, деревья надо не меньшесемнадцати рубить. Ну-ка, матушка, давай сюда топор.
— А как ты высоту дерева-то узнаешь, богатырь? Будешь на каждое залезать сосвоим шнурком? — покачала головой женщина. — Ширину оврага я тебе и так бысказала.
— Зачем лазать? У меня же нож есть, его мне Акрам-ага дал, он и померяет, —засмеялся чеканщик и воткнул в землю колышек. Надел он на него ножны и померилшнурком тень.
— Вот, теперь семнадцать раз по столько отмотаю и выберу нужные деревья.
До позднего вечера возился Рустам с мостом, но построил его.
— Пойдем ко мне, богатырь, накормлю тебя, чем небо послало, отдохнешь, —пригласила Рустама благодарная женщина. Но Рустам только головой покачал:
— На обратном пути с радостью загляну, а сейчас некогда, весь город ждет меня,— сказал это и дальше поехал.
Всю ночь и еще день ехал он по дороге, вдруг слышит — плачет кто-то. СлезРустам с коня, пошел на звук и пришел к небольшому домику, спрятанному средискал. А у домика на большом валуне сидела и плакала женщина.
— Здравствуй, уважаемая, о чем плачешь, кто тебя обидел? — спросил Рустам. —
Может, я могу горю твоему помочь?
— Спасибо тебе на добром слове, юноша, да чем ты мне поможешь? — отвечалаженщина. — Видишь этот валун, он весит, как пять быков. Упал он вчера со скал иперегородил вход в мой дом. Никак мне его не сдвинуть.
Улыбнулся Рустам.
— Не горюй, нет такого валуна, что Рустаму-чеканщику не сдвинуть! — сказал он.— Есть у меня нож, самим Акрамом подаренный. С любой бедой справиться помогает.
Достал Рустам широкий нож и начал копать землю возле валуна, подкапывая егопотихоньку. Мягкая земля оказалась среди скал, мягкая, хоть и каменистая. Семьпотов пролил чеканщик, но выкопал яму, как раз с валун размерами. Взял онтолстую палку, подсунул под камень и столкнул его в яму. Только чуть-чуть непоместился валун.
— Будет теперь у тебя крыльцо, — вытирая пот, сказал Рустам.
Обрадовалась женщина, стала Рустама в гости звать, дастархан расстилать.Поблагодарил ее чеканщик, перекусил и в путь дальше отправился. Проехал иущелье, и через тоннель прошел, и мимо руин — никого не встретил. Высоко в горыподнялся, смотрит, у дороги девушка с длинной палкой прыгает, пытается сбитьчто-то жердиной.
— Что случилось, красавица? — спросил Рустам у девушки.
Обернулась она к нему, и поразился её красоте чеканщик. Только слезы в глазахпортили впечатление. Нельзя такой красивой девушке плакать, таким красавицамтолько смех и веселье к лицу.
— Ветер сорвал с моей головы платок и зашвырнул его на куст, что из скалырастет. Никак не могу я теперь платок достать. А без платка я домойвозвращаться боюсь, матушка у меня старенькая, не хочу ее расстраивать. Онасама мне его ткала, сама вышивала.
Посмотрел Рустам вверх, действительно: торчит из скалы куст, раскинул ветки наддорогой, а в ветках этих платок девичий застрял, да так застрял, что никакойпалкой его не сбить.
— Дайка мне эту жердину, — попросил Рустам у красавицы.
Взял он палку, надел на нее свой нож, примерился да с трех ударов срубил куст.
— Спасибо тебе, богатырь, — сказала девушка. — Пойдем к нам, отдохнешь сдороги, устал, вижу же.
— Не меня благодари, Акрама-старьевщика, — улыбнулся Рустам. — Его эточудо-нож. За приглашение спасибо, да некогда мне, ждут меня.
Поцеловала девушка Рустама и дала на память колечко, простенькое, из камнявырезанное.
— Бери, не стесняйся, у меня второе такое есть, точь-в-точь. Будем на кольцаглядеть да друг друга вспоминать.
Попрощался Рустам с девушкой, только через час сообразил, что так и не спросил,как её зовут.
«Жаль, такая красавица. Надо будет на обратном пути ее поискать, может, потомсватов к ней зашлю».
Ехал Рустам, ехал, хотя больше шел, ведя коня под узду, чем на нем ехал, ивышел к самому перевалу. А у перевала было огромное озеро, что реки да ручьи встепи питало. Рос на берегах этого озера дивный сад, да вот только не селилсяникто рядом. Старики поговаривали: пэри не разрешает.
Прошел бы Рустам мимо, да лошадь уже совсем из сил выбилась. Жалко сталочеканщику верную лошадку, отвел он ее в тень деревьев и пошел за водой, помытьда напоить её. Едва отодвинул он куст, как из него выпрыгнул одноглазый мужчинаи с испуганными криками убежал прочь.
— Странно, — удивился Рустам и спустился к воде. Подходит, а на берегу сидитюноша в богатых одеждах да отражение свое разглядывает, никак не наглядится.Попробовал поговорить с ним чеканщик, да все без толку.
— Странно, — опять удивился Рустам, набрал воды и пошел к своему коню, толькопошел другой тропой, чтобы сквозь кусты не продираться.
Обогнул пару старых кедров, смотрит — толстяк сидит на пне и деньги считает.Перекладывает из одной кучки в другую, только вот кучки почему-то неизменяются.
— А этого парня я где-то видел… — пробормотал Рустам, осторожно обходятолстяка. Приближаться к человеку, считающему деньги, опасно, а если у того наколенях лежит меч в четыре зира длинной, то вдвойне опасно.

Вернулся Рустам к лошади, а возле нее девчонка стоит.
— Покатай меня, дядя, — совсем не испугавшись, попросила девочка.
— Прости, кроха, но моя лошадь очень устала, ей надо попить и отдохнуть, а мненадо её почистить. Пойдем, я тебя домой провожу.
— Ну, покатай… — чуть не плача, попросила девочка.
Посмотрел на нее Рустам, улыбнулся и говорит:
— Подожди чуть-чуть.
Помыл он лошадку, дал ей воду, подошел к девочке и посадил ее себе на плечи.
— Куда тебя везти, маленькая ханум?
Девочка засмеялась и пятками легонько стукнула Рустама в грудь.
— Вези меня к озеру, мой верный конь! — звонко прокричала она.
И Рустам повез, со смехом, с шутками, перпрыгивая через камни и валяющиесястволы деревьев, будто и не устал совсем. У озера слезла девочка с его шеи и,улыбнувшись, показала колечко.
— Здравствуй, Рустам-чеканщик, все ты мои испытания прошел, проси чего хочешь.
Превратилась девчонка в прекрасную девушку в сияющих одеяниях, и узнал Рустам вней и старуху с мостом, и женщину с валуном, и девушку с платком.
— Ничего не хочу я, — буркнул он. — Тороплюсь я, послали меня гонцом к шаху,везу ему письмо с просьбой о помощи. Умирает наш город без торговли, что-то непускает караваны к нам, может, паша разберется?
— Так я и не пускаю, — спокойно ответила пэри. — Обидел меня старший сын вашегобека, обещал жениться за глоток воды, да не сдержал обещания.
— И ты из-за этого весь город погубить решила? — возмутился чеканщик. — Из-заодного невежи?
— Нет, — ответила девушка, — но и другие сыновья да зятья вашего бека не лучше.Ни один за родича не повинился, зато каждый отступных требовал. Дала я каждомупо мешку самоцветов и отпустила, хоть один в город вернулся?
Покачал головой чеканщик.
— Но простые горожане, они-то чем тебя обидели? — спросил он у пэри.
— Они? — удивилась хозяйка озера. — Сначала один украл мое платье, пока якупалась, и требовал выкуп. Потом второй коня своего в моем озере мыть начал, аменя уродливой девкой назвал. И третий не лучше, предложил мне десять дихремовза ночь, проведенную вместе. Вот тебе и простые люди.
Понял тогда Рустам, кого он в саду встретил.
— Прости, пэри. Прости нас, твоя правда, — согласился Рустам, — но будьснисходительна, верни хотя бы воду в степь. Без воды не только люди, без нее иптицы, и звери, и травы с цветами — вся степь умирает. Не для себя прошу,пощади невинных.
Улыбнулась озерная дева.
— Не ошиблась я, даря тебе свое кольцо. Не для себя ты живешь, Рустам-чеканщик.А раз есть такие люди в вашем городе, то есть за что его любить и уважать.Прощу я всех, даже тех, кто меня обидел. Прощу, только с условием: ты имнаказание придумаешь, такое, чтобы я с ним согласилась.
Хлопнула дева в ладони, вышли к берегу четверо. Один стоит, глаза бегают, всегобоится. Второй сразу к воде припал, пьет-пьет, да не напьется. Третийотражением своим любуется, ни на кого не смотрит. Четвертый, как перебиралмонеты, так их и продолжил перебирать.
— Придумаешь наказание лучше моих — отпущу их, воду верну и караванам пройтиразрешу! — сказала пэри.
Посмотрел чеканщик да говорит:
— Разве это наказание? Вот одноглазый, ну боится он теперь всех и всякого, такон и раньше трусом был, врал, воровал, работы боялся. Сделай так, чтобы его отвранья и неправды коробило. Чтобы он и сам врать не мог, и другим не позволял.Можешь? Будет и ему наказание, и другим польза.
— Правда твоя, — согласилась пэри и хлопнула в ладоши.
Исчез одноглазый Ибрагим, закружило его в вихре, а выпустило на городскойплощади. Стоит он посреди базара, слушает, смотрит, а кругом врут все. Одингнилые фрукты продает, второй ткань меряет да на каждый зир два пальца недомеряет, третий просто по карманам да мешкам шарит. Не выдержал Ибрагим,схватил воров и обманщиков за бороды да повел к бею.
— Так, мол, и так, бей, нечестно живут эти люди, — сказал Ибрагим.
Попытались выкрутиться мошенники, да как глянул на них одноглазый, так им вратьи перехотелось, страшно стало.
Подивился бей, да назначил Ибрагима главным судьей. Теперь Ибрагим сидит наплощади и слушает людей, лжецов да нечистых на руку ищет, а самого от малейшейлжи в дрожь бросает, будто иголками его колет кто-то.
— А толстяк? — сказал Рустам-чеканщик девушке. — Что с того, что он монетывпустую считает? Пусть лучше пользу приносит людям. Пусть он никогда в счете неошибается, что ни считай — пшено ли, золотые монеты ли — да только пустьбогатства радости ему не приносят.
— Будь по твоему, — согласилась девушка.
И очнулся толстяк возле сокровищницы бея. Стоит у входа главный казначей иотчитывается:
— В том сундуке у нас семь тысяч дирхемов золотом, в том каменья-самоцветы надвадцать тысяч дирхемов. А в той куче серебро, девятьсот пятьдесят монет,налог, собранный с горожан.
И кто толстяка за язык потянул, не удержался да как ляпнет:
— Неправду говоришь, уважаемый, в куче той сорока монет не хватает до названнойсуммы.
Посмотрел бей на казначея, а тот глаза прячет.
— А в сундуках?
— А в сундуках, наоборот, больше. Он же хочет сейчас тебя обмануть. Запишет вкнигу, а остальное себе заберет, — махнул рукой Полад, собираясь уйти.
Схватили казначея верные нукеры бея, повели его к Ибрагиму-судье, казначей вовсем и сознался. Удивился бей, решил проверить Полада, но что ни предлагал, всетот верно пересчитывает.
— Иди, — говорит бей, — ко мне главным счетоводом, казну мою тебе доверю,будешь в шелках ходить, с золота кушать.
А Полад на злато-серебро и смотреть не хочет, противны они ему. Но старогоказначея бей уже казнил, а деньги — они счет любят, решил Полад пересчитатьказну, да и уйти в пещеры отшельником. Стал Полад для бея золото считать дазаметил, что прежний счетовод округлял всё, не любил точностей, а от того улюдей налог был всегда больше, чем надо. Только до казны далеко не всёдоходило. Так и не стал отшельником толстяк Полад.
— А с этими что делать? — спросила пэри, но у Рустама на их счет ответ былготов.
— Коль этот юноша так красоту свою любит, пусть он начнет зеркала делать. Ичтобы он в них отражался лишь один раз верно, остальные разы вкривь да вкось.
Стал Гусейн, купца сын, лучшим зеркальщиком к городе, да что там в городе, издругих стран к нему люди ехали за зеркалами. А он зеркала чуть не даромраздавал, красоткам на радость.
— А с сыном бея?
— А что с ним, отпусти его просто домой, пусть узнает, что по его вине в городеслучилось. Нет для правителя наказания хуже, чем горе его подданных, да по еговине перенесенное.
И вновь не ошибся Рустам. Вернулся домой сын бея, упал в ноги отцу, во всемповинился. Старый бей сначала гневался, грозился плетьми сына запороть, нопонял, что этот урок на пользу его сыну будет и городу тоже. Посадил он сына поправую руку, назначил своим визирем.
— А для себя чего хочешь? — спросила у Рустама пэри. Но ответа ждать не стала,хлопнула в ладоши и оказался чеканщик возле лавки Акрама-старьевщика.
— Здравствуй, Акрам-ага, — поклонился старьевщику Рустам. — Добрую службу мнетвой нож сослужил, возвращаю я его теперь с огромной благодарностью.
— И тебе здравствовать, Рустам-богатырь с волшебным ножом, — в усы улыбнулсястарик-старьевщик. Проходи в дом, ко мне внучка в гости приехала, такой пловприготовила, падишахи такого плова не ели.
Зашел Рустам в дом, сел на ковер напротив Акрама, взял пиалу с чаем. Сидят,пьют, молчат. Рустам сидит, стены в лавке рассматривает. А по стенам все волшебнеевещи висят. То лук, промаха не знающий, самого Вугара-стрелка. А дальше щит,который и от дождя спасет, и в лодку превращается, и меч Ахра-патши, и сабляХамаана, и нож, который ростовщик Рустаму дал.
— Акрам-ага, а нож-то почему среди волшебных вещей висит? Он разве тожезаколдованный?
— Люди говорят, ходит в горах добрый богатырь, Рустам-пехлеван. И есть у неговолшебный клинок, во что Рустам захочет, в то он и превратится. Хоть в копье,хоть в коня.
— Кушайте плов, — проговорила внучка ростовщика, да голос уж больно знакомымРустаму показался. Посмотрел он на нее, а из-за платка лица не видно совсем,зато на пальце колечко каменное надето.
А через неделю вся улица вкусный плов ела на свадьбе у Рустама-чеканщика: иИбрагим-судья, и Полад-счетовод, и Гусейн-зеркальщик, и старый бей с сыном, всетам были. Весь город Рустама поздравлять приходил, все с подарками, а какиначе? На такой красавице женился их герой. А сам в обносках ходит, дом совсемобветшалый у Рустама. А как небом заведено? Хочешь, чтобы тебе помогали —помогай сам. Добро, оно всегда к тебе вернется.

17:08
RSS
09:47
Здравствуйте, уважаемый Юрий! Спасибо за присланную сказку, я прочёл её с большим интересом. Она написана хорошим языком, правильно выстроена, есть понятная детям сказочная мораль, но мне кажется, что немного затянута и перегружена героями, именами. Но, повторюсь, всё очень интересно.
Всего Вам самого доброго!
Загрузка...