Тайна синего камня (Искорка)

<div class=«text» style=«font-family: „Times New Roman Cyr“, „Times New Roman“; font-size: 13.5pt; padding: 5px; margin: 40px 50px 20px; line-height: 16pt;»> - Расскажи мне страшную историю.
  Васька поудобнее устроился в постели и с надеждой посмотрел на старшего брата. За окном уже давно стемнело. В дачном посёлке все спали, и только собаки гавкали на все лады, обмениваясь новостями за день.
  Старший брат уселся на своей кровати и сказал:
  — А не побоишься? А то знаю я вас, малышню. Чуть что к мамочке бежите.
  — Нет, Ген, я не побегу.
  — Ну, слушай тогда. Знаешь железную дорогу за тёть Машиным домом?
  Васька кивнул. Кто же не знает железную дорогу за тёть Машиным домом, если они каждый день вдоль неё на озеро ходят?
  — Говорят, что с некоторых пор по ночам по этой дороге ездит призрак Черного Паровоза. Слышал ночью гудки?
  — Слышал.
  — Вот. Это призрак Черного Паровоза гудит. Говорят, что встреча с ним грозит несчастному огромной потерей.
  Васька широко раскрыл глаза, а потом засмеялся:
  — Ген, так с любым паровозом лучше на одной дороге не встречаться. Не только с призраком. А почему он призрак-то? И что потеряется? А найти потом можно?
  Но Генка уже обиделся и не стал отвечать. Он отвернулся к стене и очень скоро заснул. Васька же долго лежал с открытыми глазами и представлял себе огромный черный паровоз, который появляется из тумана и зловеще гудит в темноте.
  
  На следующий день братья и думать забыли про призрак. Солнышко светило ярко-ярко. Погода была чудесная, и они решили пойти на озеро. Подождав родителей, они, весело болтая, шагали вдоль железнодорожной насыпи, как вдруг Васька ринулся к зарослям малины. Через минуту он уже присоединился к брату и родителям, а карман его штанов раздулся, как будто у мальчика там был спрятан запасной кулак.
  Искупавшись вдоволь и вернувшись домой, братья снова оказались в своей комнате. Генка подошёл к младшему брату.
  — Ну, давай, показывай! Что ты там нашёл?
  Васька полез в карман и вытащил камень. Генка присвистнул.
  — Ничего себе! Везёт же некоторым!
  Камень был очень необычный: правильной формы, шестиугольный, сделанный как будто из непрозрачного тёмно-синего стекла. А ещё он был холодный, как из холодильника. Братья положили его на залитый солнцем подоконник.
  
  Прошло несколько дней. Вот братья стали замечать, что в комнате кто-то есть: то тихое фырканье услышат, то шорох какой-то непонятный. А однажды ночью Васька проснулся и видит: камень на подоконнике начал светиться мягким голубым светом, а потом стал раскачиваться из стороны в сторону. Васька смотрел во все глаза, а потом схватил подушку и швырнул в старшего брата. Генка проснулся сразу:
  — Ты что?
  — Смотри!
  — Ух ты!
  Генка рывком отбросил одеяло и бросился к окну. Васька побежал следом. Камень раскачивался всё сильнее и сильнее, а потом вдруг… треснул. И оказалось, что это и не камень никакой вовсе, а яйцо. Внутри яйца кто-то копошился и нетерпеливо пыхтел. Ребята затаили дыхание. И тут яйцо развалилось на две половинки, и братья увидели внутри маленький синий паровозик с красной блестящей трубой и черными колёсиками.
  Паровозик с любопытством смотрел на братьев, а потом вдруг оглушительно чихнул. Из трубы повалил сизый дым.
  — Есть хочу! — сказал паровозик тоненьким голоском и опять чихнул.
  Братья переглянулись. Васька протянул паровозику ладонь, и он аккуратно перебрался на неё.
  — Ген, а чем кормят паровозиков? Может кашей? У нас от обеда осталась.
   Но старший только покачал головой.
  — Подожди, я сейчас.
  Он тихонько выскользнул из комнаты и исчез. Через несколько минут Генка вернулся. В руках он держал несколько угольков.
  Паровозик с опаской посмотрел на угольки, потом высунул розовый язычок и осторожно лизнул один. Через минуту от угощения ни осталось и следа.
  — Чух-чух. Еще хочу!
  Братья засмеялись. Так у них в комнате поселился маленький паровозик Чух-Чух.
  
  Целыми днями они играли в саду. Паровозик бегал с братьями наперегонки и пыхтел: пых-пых-пых, чух-чух-чух, би-би. Только папа очень удивлялся: куда исчезают угли? На свежем воздухе паровозик хорошо рос. Очень скоро он стал размером с кошку, потом с большую собаку, а к концу августа подрос настолько, что мог катать Ваську и Гену по участку или по улице дачного посёлка. Ребята даже на паровозике в магазин за хлебом ездили. Спал он в комнате мальчиков на полосатом коврике у окна. Васька отдал паровозику своё одеяло, а сам спал в спальном мешке. Генка каждый вечер читал перед сном сказки. Васька и Чух-Чух всегда ждали эти сказки на ночь и слушали очень внимательно.
  Однажды Чух-Чух спросил:
  — А у меня есть мама?
  Ребята задумались. Они никогда не слышали о мамах для паровозиков. Но если мы не знаем про что-то, значит ли, что этого нет? С другой стороны откуда-то ведь взялось синее яйцо в малиннике у железной дороги? Значит, кто-то его обронил. Кто? Чух-Чух всё ещё ждал ответа. Тогда Васька пожал плечами:
  — Наверное, есть. У всех живых есть мама. Значит и у тебя есть.
  — А где она?
  — Не знаем. Мы её никогда не видели.
  — А вдруг она меня любит? Как вы думаете, она меня любит?
  Братья переглянулись.
  — Конечно, любит. Она же мама. Мамы, они знаешь какие?!
  — Не знаю, — грустно пропыхтел паровозик и закрыл глаза.
  
  С тех пор малыша как будто подменили. Он потерял аппетит, часто скучал глядя в окно и не хотел носиться по саду. Мальчишки опасались, как бы их любимец не заболел. Они даже по очереди вставали ночью и мерили ему температуру. Но кто знает, какая должна быть температура у паровозиков?
  Однажды ночью, когда Чух-Чух уже спал, Васька вдруг спросил:
  — А знаешь что? Вдруг это его мама?
  — Кто мама?
  — Ну, призрак черного паровоза. Помнишь, ты рассказывал?
  — Призрак? Да я всё придумал! Просто каждую ночь слышал паровозные гудки вот и выдумал сказочку для тебя.
  — А вдруг не выдумал? Вдруг ты думал, что выдумал, а это на самом деле так?
  — Есть только один способ это узнать. — Генка встал и стал одеваться.
  Тихонько прокравшись мимо комнаты родителей, он вышел из дома и прошмыгнул к калитке. Там открыл щеколду и вышел на улицу. До железной дороги идти десять минут. Когда мальчик подошел к железнодорожным путям вдали послышались паровозные гудки. Генка зажёг фонарь. Через минуту он увидел, как из тумана показался паровоз. Он остановился возле Генки и зафырчал: «Фрр, Чух-чух-чух!»
  Черный в потёмках паровоз, на свету оказался паровозихой, темно-синей с красной блестящей трубой.
  — Здравствуй, мальчик, — пропыхтела паровозиха. Она выглядела очень уставшей, запыленной и встревоженной. — Ты тут не находил такой синий камешек?
  У Генки заныло сердце. Он сначала хотел соврать, но потом вспомнил несчастные глаза Чух-Чуха и решился.
  — Яйцо что ли? Ну, находил. А это ваше?
  — Моё. Где оно мальчик? Где?!
  — Оно тут в малиннике валялось. Мы и подобрали. Но мы не знали, что оно чужое и живое. Думали, что камень.
  — Что с ним случилось?
  — Ничего не случилось. Оно лопнуло.
  Паровозиха закрыла глаза и застонала. Тогда Генка сказал.
  — Поздравляю вас с сыном, уважаемая. Мы его Чух-Чухом назвали.
  — Верни мне его, мальчик, пожалуйста! Я так долго его ищу.
  Генка кивнул и, ссутулившись, пошёл домой.
  
  Когда он вошёл в комнату, Васька сидел под столом. Младший брат не плакал, только шмыгал носом и старался не смотреть на старшего.
  — Ну что?
  — Ты оказался прав. Это не призрак Черного паровоза. Это мама Чух-Чуха ищет.
  — И что будем делать?
  — Жалко, конечно, но надо вернуть. Ему с мамой лучше будет.
  — А мы его тоже любим!
  — Тебе мама нужна?
  — Нужна, конечно. Ты что?
  — И ему нужна. И он маме нужен. Она каждую ночь его искала, волновалась. Вот представь, что тебя потеряли и потом долго искали, а кто-то другой нашёл и не вернул?
  
  Васька вздохнул и вылез из-под стола. Он подошел к паровозику и ласково потрепал его по трубе. Чух-Чух открыл глаза.
  — Уже утро?
  — Нет. За тобой мама пришла. Она ждёт.
  Чух-Чух так обрадовался, что стал скакать по комнате и опрокинул корзину с игрушками. Братьям стоило большого труда его успокоить.
  Гена вышел на крыльцо. Ночь одарила его прохладой. Тогда он обмотал шею паровозика своим шарфом и тихонько открыл калитку. Чух-Чух отправился следом. Он был так рад, что скоро увидит маму. Вскоре их догнал Васька. В руках у него была корзинка.
  — Я тут угольков вам собрал на дорожку. Когда его ещё завтраком покормят? Ген, ну почему так? Почему самые правильные решения такие трудные?
  У Генки не было ответа. Паровозик поставили на рельсы, обняли, и он весело покатил к маме. Мама ласково загудела, и они вместе скрылись в ночи.
  Домой братья шли молча, говорить не хотелось. Им казалось, что этой ночью произошло что-то настолько важное в их жизни, что они вдруг повзрослели. И очень устали. Только устроившись снова в постели, Васька вдруг спросил:
  — Ген, это ведь несправедливо?
    — Чух-Чуху нужна не справедливость, а любовь и мама. Любовь главнее справедливости.
    Удивительно, но папа и мама ничего не спросили о пропавшем паровозике, и иногда им казалось, что родители знают об их ночных похождениях. Прошло время, братья вернулись в Москву и пошли в школу. И вот однажды папа принёс письмо. На конверте большими корявыми буквами было написано: «Васе и Гене от Чуха». Дрожащими руками Васька разорвал конверт. Генка стал читать:
  
    «Дорогие Гена и Вася!
  Пишет вам ваш Чух-Чух. Спасибо, что нашли мою маму. Я так обрадовался тогда, что даже спасибо не сказал. Мама тоже очень-очень рада. Я теперь хожу в школу для паровозиков и очень стараюсь. А летом мы обязательно встретимся. У нас делают детский парк и музей паровозов. Там будет детская железная дорога. Угадайте, кто будет катать малышей? До встречи летом. С любовью. Ваш Чух-Чух»