Пролог

Солнце плавно опускалось за старые пакгаузы давно заброшенной железнодорожной станции. Когда-то её пути вели на механический завод, но в эпоху рыночных реформ 90х так и недостроенный завод закрыли, а территорию долго и безуспешно пытались продать разным проходимцам, что именовались новомодным для тех лет словом «бизнесмены». Продать захламлённые территории не удалось, и вскоре старый завод и пакгаузы так и не заработавшей товарной станции стали большой свалкой, куда изредка забредали наркоманы, охотники за цветными металлами и прочий не слишком приятный люд… В 2000х станцию пытались расчистить, но у местных властей всё не доходили руки. Правда в начале следующего десятилетия до местной администрации дошли ноги вышестоящего начальства и отвесили им хороший пинок, после чего на свалке стали изредка появляться подростки, занимавшиеся, как в давние пионерско-комсомольские времена, сбором металлолома под началом своего школьного руководства. А ещё ходили про свалку страшные истории, что вроде бродят там призраки, гуляют в лунные ночи весёлые ведьмы, а под камнями и грудами ржавого железа обитают всяческие мутанты. В общем, подростки именовали здешние территории Зоной… Где происходили всяческие «чудеса», в основной массе не очень хорошие…

И сейчас рыжие лучи закатного майского солнца освещали ржавые бочки, старые платформы, навеки застывшие на путях, какие-то исковерканные железяки и груды битого кирпича, бетонных глыб и прочего строительного мусора, оставшегося после недавнего строительства коттеджного посёлка «Счастье», который местные острословы именовали не иначе, как «Сталкеры» и «Обочина», памятуя о известном романе братьев Стругацких.

Красно-оранжевые закатные блики делали старую станцию мрачной иллюстрацией постапокалиптического мира, напоминая то ли заброшенный город после ядерной войны, то ли мир после экологической катастрофы. Вместе с сумерками на «зону» опустилась мрачная тишина. Впрочем, совсем тихо не было: слышались неясные шорохи и вздохи, казалось, что некие существа тихо дышат под железными руинами, о чём-то шепчутся (видимо замышляя какие-то гадости), мерзенько хихикают и шумно возятся или чешутся в своих норах. На небольшом прудике изредка подавали голос лягушки (и как они ухитрились выжить в этом месте), мелькали серые спины крыс или раздавалось громкое карканье сытых толстых ворон, обитавших в старых пакгаузах. Иногда в темноте мелькал тёмный силуэт летучей мыши (они, говорят, обитали в развалинах старой церкви, разрушенной ещё в войну и так оставшейся в руинах недалеко от «Обочины».

Но сегодня привычный вечер старой свалки разнообразили резкие звуки, заставившие местный обитателей (и настоящих, и выдуманных досужей людской молвой и необузданной фантазией подростков) насторожиться. Со стороны автодороги, ведшей в «Обочину», послышались звуки возни, ругань и приглушённый плач. Крепкий мужчина в камуфляжной куртке и штанах, с седоватой, коротко стриженной шевелюрой, тащил отчаянно бьющуюся девочку лет десяти — двенадцати. Девочка рыдала, пытаясь освободится от цепких рук мужика и сбросить зажимавшую рот грязную руку.

– Ори не ори, моя милая, а тебя никто не услышит! — шептал мужик. — А услышит — никто не придёт. Кто в своём уме попрётся сюды? Сделаешь дяде хорошо — вернёшься к мамочке с папочкой… — мужик хихикнул, воровато оглядевшись, и кинул девочку в ложбину между двумя бетонными глыбами. Девочка уже не сопротивлялась, поняв безысходность своего положения.

– Сейчас… Какая ж ты синеглазая, а? И уже фигуристая, хоть и мелкая. Сладенькая моя, — мужик начал срывать одежду с ребёнка.

Внезапно он встрепенулся, замерев над совершенно обессилевшей от страха полураздетой девочкой. В густом сумраке послышался странный звон. Вроде как запели цикады, только звук был какой-то металлический, от которого противно заныли зубы. Звон сменился скребущим звуком, и показалось, будто бы кто-то огромный беззвучно и мрачно рассмеялся в подступившей темноте.

– Кто тута? — внезапно побледнел мужик.

– Тута… — зашелестело вокруг.

– Не балуй, я и порешить могу… — в голосе мужика послышался страх.

– Гу-гу… — издевательски хихикнуло эхо.

В следующее мгновение из щелей, ям, из-под обломков и скрученных железяк полезла темнота. Не простая вечерняя темнота, а осязаемая, текущая, как липкая смола, обволакивая всё вокруг.

«У-уу-у!» — опять беззвучно рассмеялось что-то. И вдруг всё смолкло, а липкая темнота, выползавшая из глубин старой свалки, свилась во множество жгутов, лент, ставших похожими на щупальца. Мужик, уже забывший со страха про свою жертву озирался вокруг. Перепуганная и зарёванная девочка в одних трусиках и разорванной маечке с ужасом, застывшим в больших голубых глазах смотрела на клубящуюся мглу. «Не бойся, я тебя не съем, только пощекочу немного», — усмехнулся невидимый кто-то, но усмешка, услышанная девочкой, была добродушная. Темнота, замерцав розоватыми бликами обступила её, завернула, закрыла от всего. Девочка почувствовала, как её будто завернули в мягкое и тёплое одеяло. Завернули чьи-то сильные и добрые руки, мягкие и ласковые… «Негоже тебе смотреть, что будет дальше…» — прошептал ей в ухо добрый великан. Это было последнее, что услышал перепуганный ребёнок, лишившись чувств.

Когда девочка вновь пришла в себя, то обнаружила себя лежащей в своей кровати. За окном слышались неясные шорохи, светился месяц… В его неясном свете в дальнем углу комнаты мелькнула смутная мохнатя тень.

«Какой кошмар мне приснился!» — испуганно подумала девочка, вглядываясь большими голубыми глазами в темноту. Она ещё чувствовала руки маньяка, срывавшего с неё одежду, видела его масляный взгляд, кривившиеся в мерзкой ухмылке мокрые толстые губы, ощущала его жадное дыхание…

– Светлячок, ты что? Кошмар приснился… — в комнату заглянул отец.

– Ага… — Света прижалась щекой к отцовской руке.

– Бывает, спи… — отец поправил ей одеяло и поцеловал в щёку. И оглянувшись на вновь засыпающую дочку, тихо прикрыл дверь.

«Не бойся, дитя… Это был только страшный сон… — услышала Света тихий шёпот, и чья-то мягкая, пушистая рука (даже не рука, а, скорее, лапка) погладила её по волосам. — Спи и ничего не бойся…» И девочка, убаюканная ласковым шёпотом, крепко уснула.

А сгустившаяся вокруг маньяка темнота вдруг озарилась белыми вспышками, превратившимися в сверкающие в темноте злобные глаза, когти, зубы.

– Хотел попробовать девчушку, милый? А я попробую тебя, тебе понравится… — раздался вкрадчивый шёпот.

Маньяк тонко вскрикнул, но темнота закрутила, завертела его, заглушив все звуки неясным писком, скрежетом и утробным урчанием…

Глава 1

– А наутро на свалке, недалеко от автодороги, нашли Бурава, точнее то, что от него осталось! — Славка Курашов, одиннадцатилетний второгодник по прозвищу Кура, закончил рассказ, сплюнув на асфальт. Его приятели — Кила, одноклассник Куры, рыжий Борька Кошкин по прозвищу Кыса и «подголосок», девятилетний пацан Сашка Хомутов (правда звали его не Хомут, а Хомяк, потому что по заявлению Килы, «героическую» кличку он ещё не заслужил) одобрительно хмыкнули.

– Бурав — это этот, сторож что ли? — спросил Хомяк.

– Угу. На него давно все косились. Потому что за мелкими на пляже всё время наблюдал, — авторитетно кивнул Кура.

– И чё, правда, что ли? — хмыкнул, затянувшись сигаретой Кила, двенадцатилетний предводитель школьной шпаны Сергей Кулаков. — Бурава, говорят местные мужики угрохали, за то, что полез к какой-то девчонке на пляже.

– К Светке Симагиной из седьмого «Б» он полез. А её папаша сами знаете…

– Не знаю кто там Бурава, а за что купил, за то и продаю! — Кура сумрачно оглядел приятелей. — А про «зону» вообще много чего рассказывают…

– Да брешут всё! — категорично возразил Кыса. — Там одни алкаши и наркоманы собираются. Чего с водки или «дури» не померещится!

– Ага, а бабка Валя тоже наркоман или алкашка? — выкрикнул Хомяк. — А она сама Хозяина видела! А её муж двухголовых гадюк там ловил! А ещё там жабы с блюдце!

– И пауки с тарелку! А крыс можно в телегу запрягать — они как лошади, — ухмыльнулся Кила. — А вообще, тот кто Хозяина увидит, там же и околеет… Так что никто его не видел, а кто видел… Тот уже не скажет…

– А ты помолчи, мелюзга! — Кыса отвесил Хомяку подзатыльник. — Нет там ничего. Ни мутантов, ни этих… привидений… Железо только ржавое…

– Ага, а чего тогда эти в костюмах там искали? С дозиметрами?

– Ну не призраков же! — взвыл Кыса. — Хомяк, ты тупой, как… Как… Как валенок в Сибири! — вспомнил наконец старую поговорку Кыса. — Они радиацию искали!

– Радиацию меряют, а не ищут, — сумрачно произнёс Кила. — А эти в химзащите ртуть искали. Там кто-то флягу с ртутью выбросил…

– Если ты, Кыса, такой смелый, то докажи! — хитро глянул на него Кура. — Завтра, когда будем металлолом собирать, сходи ко Дворцу! А? Или коленочки трясутся?

«Дворцом» окрестная ребятня называла высившиеся в центре свалки нагромождения старых железных бочек и контейнеров, засыпанных до половины гниющим мусором с фабрики, выпускавшей пластиковые упаковки и шлаком. Контейнеры и бочки остались от строительства старого завода. А путь ко «Дворцу» лежал через Лабиринт — свалку лома с судоремонтного завода. Среди ребятни считалось, что там живёт некий Хозяин свалки — мистическое существо, распоряжавшееся всем порядком на старой помойке и командовавшее обитавшими там существами. Кто-то вроде Хозяина кладбища из «пионерских» страшилок.

– Днём… — хмыкнул Хомяк. — Днём любой сунется! — неосторожно добавил мальчишка.

– Да хотя бы днём… — зевнул Кура.

– А вот ты, Хомячок, и сунься! — нашёл выход из щекотливой ситуации Кыса. — Раз такой смелый!

– Хомяк не хвастал и не говорил, что там ничего нет. А вот ты, Кыса, и пойдёшь. Докажешь.

Увлёкшаяся спором компания не заметила подошедшего десятиклассника Олега Черемисина, Черемшу, как называли его в школе. Черемша тоже слыл шпаной, но был, так сказать, из «благородных»: денег у малышни не тряс, мог и заступиться, если подголоски типа Кысы или Куры слишком зарывались. Бывал при этом и вполне справедливым. Но говорили, что Черемша «вёл дела»… Дела темноватые… Впрочем, в школе он особо этим не кичился, и школьное руководство считало пятнадцатилетнего Олега хотя и трудным, но вполне приличным подростком.

– А чего я!? — заныл Кыса.

– А что б не хвастал, — ласково, но весомо проговорил Черемисин. — Да ты не боись! Там же ничего такого нет! Да и днём пойдёшь. Так что, разве крыса-мутант ногу откусит… Или ещё кое-чего… — усмехнулся Черемша, по-отечески похлопав Кысу по плечу.

***

С утра на свалке царило оживление — школа № 2 пригнала учеников собирать металлолом. Были тут все: и бестолково мельтешившие под ногами первоклашки, и солидно ухмылявшиеся старшеклассники. Правда Черемша отсутствовал — видимо, «делал дело»…

Кила и компания собрались на небольшом пригорке, с которого открывался живописный вид на Дворец и окрестный хлам.

– Ну, чё, Кыса? Давай, показывай смелость… — лениво проговорил Кила. — Вон как раз и те старые канистры принесёшь…

Кыса переминался с ноги на ногу — идти вглубь Зоны совсем не хотелось… Санька Хомяк оглядел видневшееся отсюда нагромождение ржавых бочек, железнодорожных контейнеров, каких-то непонятных ржавых конструкций. Сейчас, в утреннем свете, Дворец не казался чем-то жутким. Красно-бурые мятые конструкции напоминали странный инопланетный пейзаж. Санька видел его в каком-то давнем фильме. «Через тернии к звёздам» кажется… Была там планета, которую жители загадили до предела, и планета начала умирать…

И сейчас мальчишка глядел на ржавый металл, на сухую охристую землю вокруг них, на ломкую, высохшую траву и бурьян… Тоже мёртвую, как и это железо… И живое воображение Саньки вдруг нарисовало картину: также, как и сейчас, ярко светит солнце, дует ветер. Только этот ветер сухой и холодный. Он несёт пыль, бурую мелкую пыль, обрывки бумаги, какие-то клочки то ли истлевшей ткани, то ли рваных пластиковых пакетов… Они шуршат о потрескавшуюся рыже-коричневую землю… А вдали видны дома посёлка. Только в их окнах нет ни блеска, ни огонька. Ничего нет… Чёрные окна панельных многоэтажек смотрят, как пустые глазницы… Потому что они мёртвые. Такие же мёртвые, как и ветер, как и земля… Как Земля… Потому что планета умерла, не выдержав людской жадности и злобы… Планета мертва — больше никого на ней нет… Ни зверей, ни людей… Никого… Картина, представившаяся Саньке, была так реальна, что мальчик вздрогнул. Нет! Планета не может умереть! Ведь не все люди такие!

«А ты их видел, других людей?» — ехидно и беззвучно спросил его кто-то.

«Видел», — так же мысленно ответил мальчик.

«Ты думаешь, что она другая?»

«Да! Она другая…»

«Ну, ну…»

И, глядя на мрачный железный хлам, который своими очертаниями и впрямь напоминал странный кособокий замок или крепость, маленький Санька Хомутов чувствовал страх. Не только потому, что представил себе планету мёртвой, как эта сухая пустошь, как киношная Десса. Сашка знал все местные легенды о Зоне. И эту «крепость» не зря называли Дворцом. Там обитал Он, Хозяин… Многие посмеивались над этими россказнями, мол придумали злого духа свалки, что б мелкота куда не надо не лазила… Но Санька-то видел! Он видел растерзанное тело Евгения Буравцова, которое милиция грузила в машину. И слышал, как кто-то говорил в толпе: «Это его Хозяин… того…» Видел он и как по ночам вспыхивали в глубине свалки зеленоватые огни и скользили едва заметные тени…

Санька, весь погружённый в свои мысли, даже не заметил, что Кыса и Кила с ухмылкой смотрят на «подголоска».

– Разведчика нужно послать для начала, — хватаясь за спасительную идею, сипло проговорил Кыса.

– Где ты его возьмёшь?

– А этот? — усмехнулся Кура, глянув на Хомяка.

– А чего? — испуганно заморгал Санька.

– А ничего, Хомячок. Дорогу надо проверить. Считай, что это экзамен для тебя на звание оруженосца, — ласково осклабился Кила. — Сходишь, принесёшь канистры. Если не об…ся  — будешь моим адъютантом. Ну, как, Хомячок?

– А чего я?! Я же не хвастался!

– А это не за то, что хвастался! Это зачёт на смелость.

– Не пойду я!

– Пойдёшь…

– Не пойду!!!

– Чё, струсил, Хомячок? — презрительно скривился Кыса. Теперь он отыгрывался на младшем. — Ножки затряслись? В штанишки не напустил, а?

– Не пойду, хоть убейте!!

– Чего вы к человеку пристали? — раздался вдруг тонкий голосок.

– Ой, смотрите! Мурзик! — изобразил удивление Кила.

Второклассник Витька Мурзаев приехал в «Обочину» недавно. Переехал «по семейным обстоятельствам». До этого жил Витька на недалёкой отсюда Огородной улице, в старом двухэтажном деревянном доме. Такие дома называли «сталинками». Отца у мальчишки не было. Мать Витьки, Нина Мурзаева, работала экономистом на судоремонтном заводе. Про отца говорила Витьке, что он был шофёром и разбился. Но Витька знал (сердобольные бабушки у подъезда постарались), что отец бросил его маму, как только она сказала о ребёнке. Жили Мурзаевы в квартире, которую когда-то получил Витькин прадед. Ни прадеда, ни деда Витька не помнил (Нина была поздним ребёнком), а бабушка умерла, когда Витьки было всего пять лет. Правда, помогали родственники, жившие в далёком Питере (Витькин дед переехал сюда, в Светлореченск, после института на строящийся судоремонтный завод, здесь и женился на Витькиной бабушке).

Сам Витька был невысоким, веснушчатым пацанёнком. Тихим, добродушным, любопытным. Любил читать книжки. Витька почти никогда не дрался, но к нему особенно не лезли — знали, что хоть и был Витька тихим и робким, но если его прижать, мог и наподдать. В классе Витька ни с кем не сдружился. Дружил только с соседкой по парте Алёнкой Широковой.

Алёнка была похожа на Витю. Не внешностью: в отличие от темноволосого веснушчатого Витьки, Алёнка была светленькой и курносой. Но она походила на него характером. Была Алёнка такой же любопытной, добродушной «книжной» девочкой. И ещё одно было между ними общим: Алёнка тоже была из неполной семьи. Только у Алёнки не было матери. Точнее, мать была, но… Когда дочке не было ещё и трёх лет, а Широковы жили в Новороссийске, Алёнкина мать развелась с мужем, «который совсем не умел жить» и тут же вышла замуж за бравого старпома, ходившего в загранку и «вообще, бывшего настоящим мужчиной». Маленькая Леночка мешала устроить новую жизнь, и мама со спокойным сердцем оставила дочь отцу, а сама оправилась «устраивать своё счастье».

Разочарованный неудавшейся семейной жизнью и обожавший дочку инженер Антон Широков, согласился на предложение своего школьного друга Бориса Симагина, который после армии остался в Светлореченске, женившись на местной девушке Лиде, и работая инженером на судоремонтном заводе. Антон переехал сюда, поступив, как и Борис инженером на тот же завод. Правда в последнее время и Антон, и Борис жалели о том, что уехали из родного Новороссийска, но что делать… Алёнка и дочка Бориса Света дружили, хотя Светка и была уже семиклассницей.

В «обочине» оба оказались потому, что старая «хрущёвка», где жили молодые инженеры пошла под снос.

К Светке Симагиной и Алёнке в школе не лезли. «Да ты знаешь, кто у них отцы!» — обычно шептались в школе. Впрочем, чего-то особенного в Антоне и Борисе не было. Просто приехав сюда, Антон встретил Виктора Черемисина, с которым молодые лейтенанты Широков и Симагин проходили срочную службу. Виктор был сержантом и однажды застрял вместе с офицерами-срочниками в глухой пурге в нескольких десятках километров от города. Тот, едва не закончившийся трагедией случай и связал их дружбой.

Виктор был бизнесменом, держал в городе автосервис и несколько магазинов, и молва гласила, что Черемисин был «крутым». В лихих 90х отец Виктора, бывший номенклатурный работник, быстро почуял «ветер перемен» и стал «держать» нарождающийся местный бизнес. Да и сейчас не потерял хватку. Многие удивлялись, почему Виктор не «отмазался», но тот сам заявил, что хочет «понюхать жизни». Однако, его отец всё же сделал, что нужно: служил Виктор «у дома». Деды его побаивались — местного «мафиозо» знали все. Сам Виктор свою «крутость» не демонстрировал, но от молвы и не отказывался. А вот Олег, сын Виктора, вовсю пользовался «дедовой славой».

Встретив сослуживцев, Виктор пригласил их в кафе. Поговорили «за жизнь», вспомнили январскую ночь, которую теперь считали вторым днём рождения… И молва, что молодые инженеры Симагин и Широков тоже из «крутых» быстро пошла в народ.

А месяц назад Витька Мурзаев стал Виктором Антоновичем Широковым — мать Вити вышла замуж за Алёнкиного отца. Витька был вполне счастлив. Антон любил пасынка не меньше родной дочки, давно мечтая о сыне. Сразу усыновил мальчишку и не делал между Алёнкой и Витей никакой разницы. Да и Нина привязалась к Алёнке, которая почти сразу стала называть её мамой. Вот по этим семейным обстоятельствам Витька и оказался в «обочине».

Правда, не все ещё в школе знали, что Витька уже не Мурзик: конец учебного года, и учителя не стали править журнал. Не знали этого и Кила с компанией.

– Ну, чего пристали к человеку? — Витька искоса посмотрел на компанию.

Кура вдруг незаметно кивнул, показывая Киле на Витьку.

– Слушай, Витя, — начал ласковым голосом Кила. — Ты тут нам не поможешь?

– А чем помочь-то? — насупился Витька (от компании Кулакова можно было ждать всякого).

– Да понимаешь… Надо вон оттуда старые канистры принести… — Кила старательно изображал сомнение.

– Оттуда? — Витька кивнул на залежи бочек и контейнеров.

– Ну да, Вить. Из Дворца. А то видишь, у нас тут уже добыча есть — оставим, сопрут ещё, — весело ответил Кыса.

– Какого Дворца? — удивился Витька.

– А ты сам посмотри, — ухмыльнулся Кура. — Видишь, на замок похоже. Вон башни, вон стена с воротами. Вот и прозвали их дворцом.

Витька с сомнением посмотрел на железный хлам. Может, конечно, при большой фантазии это и напоминало странную крепость, но… На дворец даже отдалённо не походило. Витька хмыкнул, сравнив это нагромождение со стоявшим на их с Алёнкой столе картонным замком.

– А сами-то чего?

– Тебе же говорят, Мурзя, нам металлолом сторожить надо! — крикнул Кыса. — Чего, струсил что ли? Или помочь жалко?

– Да не жалко мне… — пожал плечами Витька. Он прикинул расстояние. «Да чего тут, всего вон за тот прудик зайти. Всё равно ведь не отвяжутся».

И Витька двинул к Дворцу. Только Санька Хомутов зачем-то коснулся его рукой за локоть. Витька на секунду обернулся. И увидел отчаянные Санькины глаза: «Не ходи, не надо!» Витька только улыбнулся в ответ: «Да ты чего! Всё нормально!»

И Витька двинулся к бочкам. И вовсе не потому, что был отчаянно смелым. Просто Витька жил здесь недавно и не знал всех легенд о старой свалке. Не знал и про Хозяина. Конечно, слышал он, что нехорошее здесь место, слышал и про двухголовых змей, и про огромных жаб, и про больших злых крыс, обитавших в этих местах… Но змей и жаб Витька не боялся, а крыс… Да может и нет их здесь, распугали шумные школьники. К тому же, если честно, и интересно было глянуть на странных зверей, про которых рассказывали. Вдруг и правда попадётся жаба величиной с тарелку. Такая большая, бурая, противная… Вот бы Светка Симагина визжала! Витька даже хихикнул, представив Светку, повстречавшуюся с жабой. Бедная жаба! Если Светка завизжит… Жаба ж помрёт со страху! Потому что визжит Светка, как корабельный ревун!

Витька, посвистывая, спустился к небольшому прудику, вода которого отливала на солнце радужно-масляными разводами и зашагал к видневшимся впереди поломанным конструкциям. То ли каким-то кронштейнам, то ли сломанным металлическим лесам или козлам. Из-за них виднелся бок железного контейнера, на котором сохранилась полустёртая надпись «Вторчермет».

«Хм… А чего они сами его в переплавку не оправили, а на помойку выкинули?» — Витька в недоумении пожал плечами. К сожалению, ни жаб, ни змей не повстречалось. А вот крысы среди этого «инопланетного» пейзажа нашлись… Витька зябко поёжился, увидев мелькнувшие среди железяк серо-бурые спины и длинные голые хвосты. Размеров, правда, крысы были обыкновенных, но всё же… Крыс Витька побаивался. Ну не то, что бы уж совсем, но… Недолюбливал.

Здесь внизу Витьке вдруг стало страшновато. Голосов ребят тут слышно не было, только карканье ворон, да крысиный писк. А за контейнером наступила звенящая тишина. И от этого мальчишке стало не по себе. К тому же… Просто так этот Кулаков его бы не послал. Наверняка, подвох какой-нибудь, чтобы посмеяться.

Показалось, будто кто-то наблюдает за ним… Вон оттуда, из-под старой бочки! Витька испуганно попятился… Конечно, наблюдает! Из щели под бочкой выглянула острая крысиная мордочка и, глянув на мальчика чёрными бусинками глаз, забавно пошевелила усами. Витьку передёрнуло. «Вот напугала! Дура хвостатая!» Он огляделся. Было в этих ржавых кучах что-то похожее на загадочные развалины. Загадочные и пугающие… И вспомнил, как кто-то из старших ребят рассказывал, будто сам видел, как в самую гущу свалки садился самый настоящий НЛО!

А может и правда, здесь живут всякие странные существа? Как в книжке про Сталкера, которую недавно нашёл Витька у папы на книжной полке (Алёнкиного отца Витька почти с первого дня стал называть папой). «Пикник на обочине», кажется… Хм… А ведь большие ребята их микрорайон тоже называют «обочиной», а свалку «Зоной»…

Жуть какая… И вдруг Витька улыбнулся: прямо посреди площадки между старыми контейнерами росла зелёная трава, а в ней золотились одуванчики. «Как же вы здесь живёте?» — удивился Витька, погладив лепестки. И сразу пропал весь страх! «И чего я испугался? Какие ржавые бочки… И эти тоже… Ладно, Санька — он маленький. А эти-то, большие, а трусы! Ой, меня, наверное, Александра Петровна уже с собаками ищет!» Витька подцепил на валявшуюся рядом палку (точнее отломанный от засохшего тополя сук) две железные канистры и потащил их Кулакову и компании.

Громко пыхтя, он подтащил канистры к кустам, у которых его поджидали Кила с дружками.

– Ты там помер, что ли? — сплюнул Кыса.

– Сам ты… — огрызнулся Витька. — На твои канистры! Не кури только — от них бензином воняет…

– Поговори мне тут, мелюзга…

– Цыц! — остановил его «царственным» жестом Кила. — Мурзик-то смелее тебя!

Витька поглядел на стоявшего рядом Саньку. Тот как-то странно, со скрытой завистью смотрел на Витьку.

– Чего вы к нему приставали, сами сходить не могли что ли? И ко мне полезли.

– А он струсил! — ухмыльнулся Кыса.

– А сами? Тоже струсили небось.

– Чё! Ты чё-то, Мурзик, наглеешь! — Кыса двинулся было к Витки.

– Цыц, я сказал! — Кила отпихнул Кыса. — Чего Мурзик не так сказал? Струсил ты.

– А Хомяк?

– А Хомяк не хвастал… — с зевком ответил Кура. — Он крыс боится.

– Ну и что? Я тоже крыс боюсь, — ответил Витька.

– Ты же пошёл, — усмехнулся Кура.

– Так я не знал, что там крысы! Знал бы, ни за что б не пошёл! — Витька передёрнул плечами. Не то что бы он и правда так уж боялся, но чувствовал, что Саньке нужна поддержка. Санька что-то знал про таинственный Дворец, и боялся этого. Видимо для него это действительно было страшно.

Глава 2

Саньку Витька знал. Тот учился в третьем классе. Знал Витька и то, что был Санька сиротой и жил в детдоме на Садовой. Вообще-то детдомовские ребята учились в четвёртой школе, но говорят, что там не хватило мест и Саньку (а также пятиклассницу Маринку Мухину, которых недавно перевели из другого детдома, в посёлке Нижнем) записали во вторую. Правда Маринка не долго пробыла в детдоме. Вскоре за ней приехал отец, живший в Москве (Маринку отдали в детдом после того, как её мать, давно разведённую с Маринкиным отцом, осудили за хищения лекарств — Маринкина мать работала старшей сестрой в городской больнице) и забрал дочь к себе.

Витька вспомнил, как Санька грустно смотрел вслед Маринке, которую уводил из школы отец. Смотрел своими большими серыми глазами. И была в них тоска и какая-то обида. Как будто Санька спрашивал: «Ну почему это не я сейчас ухожу с своим отцом! Почему? Чем я хуже!?» И сейчас маленький щуплый Санька смотрел с такой же обидой. Не на Витьку, а на Килу и его приятелей.

– Ладно. Ты парень смелый, — Кила лопнул его по плечу и махнул приятелям рукой: «Пошли!»

Санька уныло плёлся за компанией Килы. Витька-то вон какой смелый, а он, Санька Хомяк, оказался обычным трусом. Наслушался страшилок про Хозяина, да про «Зону». И… Он со стыдом вспомнил, как в ужасе орал: «Не пойду, хоть убейте!» А Витька спокойно сходил, принёс. И ничего с ним не случилось. И вспомнил Витькину улыбку. Конечно, Витька улыбнулся, чтобы подбодрить Саньку. Но… Сейчас Саньке, погружённому в свой позор, казалось, что Витька насмехался над ним. Что теперь будет?

Санька Хомутов был сиротой. Родителей своих он не помнил. Тётка говорила, что вроде бы погибли они в автокатастрофе: служебный автобус занесло на обледеневшей зимней дороге, и все, кто ехал погибли. Было тогда Саньке два или три года. До недавнего времени воспитывала его тётка, сестра отца. Правда, тётка не особо любила его, но хоть не обижала. Кормила, одевала, но ласки от неё Санька никогда не видел. И рос Санька уличным ребёнком. Может быть и стал бы такой же шпаной, как Кила и его приятели. Если бы не сосед, дядя Коля.

Был дядя Коля пожилым шестидесятилетним мужчиной, высоким, седым, худощавым. Раньше работал он на лесозаводе. Однажды случилась там авария, и дяде Коле сломало позвоночник. Долго он лечился, а всё равно остался инвалидом, ходил сутулясь и опираясь на красивую, подаренную сыном-лётчиком трость. У дяди Коли было интересно, он знал тысячу разных историй о моряках, об отважных полярниках, о смелых путешественниках. Научил Саньку играть в шахматы, мастерить фигурки из бумаги (это называлось загадочным словом «оригами»). Его жена, тётя Соня, относилась к Саньке по-доброму, иногда угощала конфетами. Бывало, что Санька и ночевал у них, особенно когда пошёл в школу. Потому что в тот год тётка запила…

Про Саньку она стала вообще забывать, иногда приводила приятелей и подруг, таких же пьяниц. Тогда дядя Коля забирал его к себе. И чуть больше года назад тётку Саньки лишили прав на опекунство, а Саньку отдал в детдом. Не в этот, а в посёлке Нижнем. Детдом был небольшим, детей там было немного, воспитатели оказались неплохие. Дядя Коля и тётя Соня хотели забрать Саньку к себе, но им не разрешили: старые, да и дядя Коля — инвалид. А потом детдом в Нижнем расформировали, потому что детей было мало. И Саньку перевели в Светлореченск.

Здесь всё было хуже. Ребята были нелюдимые, злые какие-то. Старшие издевались над маленькими. Воспитатели случалось и наподдавали ребятишкам или запирали в наказание в старом чулане, где хранили всякий хлам. Конечно, «уличная» жизнь научила Саньку стоять за себя, но… Можно дать сдачи, если цепляется ровесник, а если те, кто старше и сильнее? Тогда девятилетний Санька Хомяк и познакомился с Килой и его приятелями. Ведь как иначе? Если не прибьёшься к какой-нибудь компании, совсем доведут… Правда ни Кулаков, ни Кошкин, ни Курашов сиротами не были, жили с родителями здесь же на Садовой. Что Кулаков разглядел в маленьком щуплом Сашке? Да, наверное, ничего. Просто нужен ему был «адъютант» для солидности, а тут Хомяк подвернулся, вот и всё. Хорошо хоть, что лезть после этого к Саньке перестали, шептались: «Это же Килы подголосок. Чё, чё… Кила у Черемши в адъютантах ходит, а Черемша знаешь кто? У него папаша с дедом всех держат! Вот те и чё!»

А потом узнал Санька, что дядя Коля с женой уехал к сыну, в далёкий Новороссийск. А чуть позже узнал мальчишка и другую весть — умерла его вконец спившаяся тётка. И схватил маленького Сашу Хомутова страх, понял он, что остался на свете один одинёшенек, и некому за него заступиться.  Кила-то что толку? Прогонит Хомяка и всё…

И неизвестно, как сложилась бы Санькина судьба, если бы не Лидия Николаевна, новая воспитательница, появившаяся незадолго перед приездом Саньки. Лидию Николаевну в детдоме уважали, даже шпана. Потому что была она хоть и строгая, но справедливая. Зря никого не наказывала, к воспитанникам относилась по-доброму, по-человечески. Если приходилось, то и заступалась перед другими воспитателями. И любимчиков не заводила, подобно остальным. Говорили, что и сама Лидия Николаевна была воспитанницей интерната. И директор детдома ценила Лидию — её старший брат был депутатом областной думы, и Лидия, если нужно было что-то пробить для воспитанников, не церемонилась в использовании «родственных связей».

Когда Санька первый раз увидел Лидию Николаевну, то почувствовал, как земля ушла из-под ног. Потому что это была Она… Когда Санька попал в детдом и впервые ощутил горечь сиротства, ему стал часто сниться сон: как он бежит босиком по тёплому песку на берегу большого и синего моря, а там впереди его ждёт молодая женщина, Высокая, со светлыми вьющимися волосами и добрыми серыми глазами. Она ждёт Саньку, а он с разбегу утыкается в её живот и шепчет «Мама!» И просыпается… Ощущая щекой мокрую от слёз подушку…

Лидия Николаевна была точно, как та женщина во сне: высокой, светловолосой и сероглазой. С негромким мягким голосом. И Санька, сам не замечая, стал тянуться к ней. Это было рискованно, могли «зачислить» в «подсоски», но Санька ничего не мог поделать с собой. И Лидия Николаевна (а может это только казалось маленькому Саньке) заметила мальчишку.

А теперь? Теперь он оказался жалким трусом… Кила теперь точно прогонит его. Ну и ладно, может как-нибудь проживёт. Но как теперь он будет смотреть в глаза Лидии Николаевне? Саньки втайне мечтал и надеялся, а вдруг однажды Лидия Николаевна подойдёт к нему и скажет: «Саша, хочешь жить у меня?» А теперь, разве нужен ей будет такой трус? Санька вздохнул — был только один способ доказать, что он ничем не хуже Витьки. Хотя при чём тут Витька? Он-то не виноват в трусости Хомяка. Да, был только один способ, доказать всем, что Санька чего-то стоит. Но придётся дождаться темноты…

***

Витька издалека разглядел свой 2 «А», но сначала подбежал к своей соседке, Светке Симагиной из 7 «Б».

– Свет!

– Ты чего, Витька? Растрёпанный какой-то…

– Свет, а что это за Дворец?

– Какой Дворец?!

– Ну, этот, — Витька показал на видневшийся «контейнерный замок». — Там ещё, говорят, какой-то хозяин живёт…

– Ха! А ты чего, ни разу про Хозяина Свалки не слышал? — удивилась Катька, Светкина одноклассница.

– Не, не слышал… — растерянно развёл руками Витька.

– Хм… Ну, так слушай. Пригодится, — Катька начала рассказ.

Глава 3

Санька дожидался сумерек, спрятавшись в дальнем углу строго сада, окружавшего двухэтажное здание детдома. Здесь, среди кустов шиповника и барбариса было у него укрытие, где Санька прятался, переживая обиды. И сейчас он сидел здесь, прислушиваясь к вечерним звукам, доносившимся с Садовой улицы. Наконец, солнце ушло за горизонт, и наступили сиреневые сумерки. Санька осторожно выбрался через дыру в ограде, приспособленную детдомовцами для побегов на улицу.

Город постепенно затихал. Садовая улица была практически безлюдной. В одноэтажных домах ласково светили окошки. Иногда за занавесками мелькали силуэты людей. Где-то раздался детских смех. В окне показалась женщина в цветастом халате, подхватившая на руки смеющегося пацанёнка лет шести. Санька вздохнул с тихой завистью. Как повезло этому малышу — у его есть мама… Санька брёл по улице, а впереди полыхали красно-оранжевые краски заката. «Завтра будет, наверное, жарко, — подумал Санька. — Скоро лето». Лаяли собаки, где-то мяукнула кошка. Совсем рядом мужчина негромко отчитывал кого-то, стараясь делать голос строгим, но в нём всё равно слышался плохо скрываемый смех. А в ответ слышался тонкий и виноватый девчоночий голосок. «Ну, пап… Он сам виноватый. Не лез бы, и не упал… в лужу…» Санька опять почувствовал в душе зависть и досаду. Почему ему так не везёт…

Сумерки постепенно сгущались, а ставший алым занавес заката медленно гас, опускаясь к горизонту. Навряд ли кто-то хватится Саньку. Если бы дежурила Лидия Николаевна, тогда бы хватились. А сегодня дежурным воспитателем была Галина Викторовна Громова, по прозвищу Громофон (именно так, от слова «гром»). Санька поёжился… Галина Викторовна была красивой интеллигентной дамой, умевшей красиво разговаривать и мило улыбаться с различными чиновниками, приезжавшими для проверки детдома. А на воспитанников орала визгливым голосом, не стесняясь в выражениях. Могла и дать пощёчину, а то и отвесить пинка. Запирала в чулан, а иногда выдавала, как говорили её подопечные «особую меру» — заставляла провинившихся стоять в углу в спальне голыми. Были у неё и любимчики, которых за глаза называли «громофончиками».

Улица вывела понуро бредущего Саньку к площади недалеко от школы. Отсюда начиналась улица, ведущая в микрорайон «Счастье», а посередине её, за газетным киоском, от Новой улицы отходил переулок, ведущей к свалке. Санька поёжился, увидев видневшиеся отсюда ржавые нагромождения и почувствовал, как противно ослабели ноги. Но для Саньки пути назад не было. Или он вернётся, доказав всем свою храбрость или…

Санька печально оглянулся на засыпающий город, на школу, видневшуюся за кустами, на тёмную, с редкими фонарями Садовую, на огоньки многоэтажек микрорайона… Как там хорошо и уютно. Как хочется туда, назад! А для него сегодняшний вечер может оказаться последним… Даже скорее всего и окажется. Странно, но Санька не почувствовал страха, а только тихую печаль. Кому по нему плакать? Отчитаются, что произошёл несчастный случай и всё. Разве, что Лидия Николаевна вспомнит про него. Ну, вспомнит… А потом забудет. У неё есть семья, дети. Санька видел, как однажды Лидию Николаевну встречала девочка лет десяти — двенадцати. Девочка показалась знакомой, но издалека Санька её не разглядел. Но понял сразу — девочка — её дочь.

А он кому нужен? Это Кила с компанией называли его Хомяком, а в детдоме Санька был просто Чудик. Дитя не от мира сего. Потому что не дрался, не курил, не играл в карты. А любил сидеть с книжками, играл сам с собой в шахматы в библиотеке или складывал фигурки из бумаги, рисовал море и белые кораблики с парусами. Старенькая седая библиотекарь Мария Петровна с удовольствием давала ему книжки, среди которых нашёлся хороший шахматный учебник и книжка по этому самому «оригами». А иногда он просто сидел в своём «убежище» и любовался синим небом и белыми облаками… Вот все и кричали ему: «Эй, Чудик! А Чудик опять кораблики рисует! Ха-ха-ха!»

Санька остановился перед небольшой канавой, которая отделяла свалку от луговины на окраине «Счастья». Сумерки густели, но всё равно было ещё достаточно светло. Санька уже придумал, как докажет, что был здесь. Там, у Дворца, на столбе висел алюминиевый винт, похожий на четырёхлопастный пропеллер. Все его там видели. Санька снимет его и покажет. Если до утра доживёт… Санька вновь вздрогнул, то ли от вечерней прохлады, то ли от подступившего липкого страха. «Или пан, или пропал», — подумал про себя мальчишка и шагнул через канаву, к видневшимся вдалеке ржавым контейнерам.

***

Витя, Алёнка и Света сидели на берегу своего любимого прудика. Пруд был расположен почти рядом с домом, где жили ребята. Играть здесь — одно удовольствие. Берега были покрыты шелковистой травой, на которой так хорошо поваляться, а на берегу (чуть в стороне от любимого места ребят) расположился удобный пляж, где купались и загорали дети из микрорайона. Сам пруд имел форму неправильной восьмёрки и состоял из двух частей: Большого пруда, где все купались, и Малого. Малый пруд частично зарос камышом и рогозом, и на его берегу и любили играть друзья. Витька даже соорудил здесь небольшой шалаш. И сейчас ребята сидели на берегу и любовались закатом и тихим тёплым вечером.

– Скоро купаться можно будет, — Витька кинул в воду круглый камешек.

– Ага, — зевнула Алёнка.

– Ладно, ребята, домой пора, — Света посмотрела на часы. — А то поздно уже.

Ребята встали и, отряхнувшись, уже собрались домой, когда Алёнка вдруг крикнула:

– Ой, смотрите, кого это на свалку понесло!

– Мальчишка какой-то, — Света тоже разглядела пробирающуюся по завалам маленькую фигурку в тёмных брюках и короткой курточке.

– Это же Санька! — узнал мальчишку Витя.

– Какой Санька? — Света удивлённо посмотрела на него.

– Ну, у нас в школе в третьем классе учится. Из детдома. Саша Хомутов. Я его сегодня видел, когда металлолом собирали.

– Это который у Кулакова в компании?

– Ну да. Ну и что? Он же в детдоме, небось, чтобы не лезли и ходит с этим Кулаковым. Килу же побаиваются, он у Черемши в адъютантах.

– У кого?

– У Олега Черемисина.

– Это у сына дяди Вити? — удивилась Светка.

– Ну да, Олега вся шпана тамошняя боится, — усмехнулся Витька. — Из-за деда.

– Из детдома что ли сбежал? — забеспокоилась Света.

– Ой, он же, балда, во Дворец идёт!

– Зачем? — удивилась Алёнка.

– Да он сегодня… Кулаков его послал железки оттуда принести. Сам-то большой, а трус. Вот и послал Саньку. А он историй про Хозяина наслушался и ни в какую: «Хоть убейте!» Вместо него я пошёл. Я-то не знал! А его теперь небось трусом дразнят.

– Да уж, там если начнут… — с сочувствием ответила Света. — У меня же мама там работает воспитателем.

– Вот он, наверное, и пошёл, потому что задразнили!

– Вот дурак! — ахнула Алёнка.

– Вовсе не дурак. Просто ему деваться некуда. Это у нас папы с мамами есть. А за него кто заступится? — пристыдила её Света.

– Надо его позвать! Ещё случится чего-нибудь! — Витька с Алёнкой побежали к Саньке.

– А я маме скажу. Чтобы его не наказывали, — Света побежала к дому.

***

Санька, обмирая от страха, пробирался к темневшим впереди ржавым контейнерам. Сейчас в темноте они и правда казались зловещим чёрным замком. Кругом висела тишина, лишь изредка перебиваемая неясными шорохами. Санька осторожно шагал вперёд, иногда вздрагивая и испуганно озираясь. Всё вокруг было жутким, угрожающим. Черные тени изогнутых железяк, бетонных обломков и разной рухляди казались в глухих сумерках замершими чудовищами. В глубоких тенях кто-то шевелился, издавая тихий шорох. Иногда слышалось странное урчание… Порой казалось, будто и сами тени шевелятся, подобно неясным призрачным фигурам, а из щелей за Санькой пристально смотрят чьи-то безжалостные глаза.

«Только бы дойти…» — шептал про себя перепуганный мальчишка. Вот впереди показался пригорок, на котором они стояли днём. А вон блеснул и маленький прудик. Рядом с ним Санька разглядел столб с белевшим на нём «пропеллером». Теперь быстрее снять его и дёру отсюда!

Санька подпрыгнул, пытаясь схватить железку, но увы… Слишком высоко. Мальчишка чуть не разревелся от досады. Чем бы его сбить? Неожиданно Санька услышал тихие шелестящие шаги… Где-то за контейнерами… И вроде бы кто-то кашлянул… Мальчишка обмер от ужаса и почувствовал, что ещё немного и напустит в штаны от страха. Вон и тень шевельнулась, там за контейнером! Кто-то стоит! Санька вздохнул — это ветер шевельнул висевший на боку контейнера лист картона.

Внезапно рядом что-то громко зашелестело (Санька взвизгнув, подпрыгнул от испуга), и из кучи мусора выкатился железный шар. Шар гулко ударился о столб, и «пропеллер», звякнув, упал к Санькиным ногам. А в следующие мгновение дунул лёгкий ветерок и взлохматил Санькины волосы, как будто кто-то ласково провёл по ним рукой. Санька подхватил находку и уже собрался бежать обратно… И услышал тихие голоса. Двоих…

– Здесь точно никого?

– А кто здесь будет? Сюда даже бомжи не суются!

– Хозяина боятся, — усмехнулся кто-то в темноте.

– Хозяина только дети школьного и дошкольного возраста боятся! — ухмыльнулся его собеседник.

– А Бурава кто…

– Собутыльники. Он каждое дежурство в сторожке квасил с приятелями. А тут место хорошее, я давненько этим тайничком-то пользуюсь.

– Сегодня много…

– Быстро уйдёт. Средь студенческого люда это модно. И круто…

– Угу, покурить, кайф поймать… — незнакомец хихикнул.

Санька присел за железной бочкой, наблюдая, как две фигуры показались из-за дальнего угла Дворца. Подошли и, озираясь, с шумом опустили что-то в щель небольшого железного ящичка, прислонённого к контейнеру. Санька уже слышал, что в городе кто-то продаёт порошок для курения. У них в детдоме зимой умерли два старшеклассника, накурившись этой дряни. А эти, значит, и продают…

Двое уже собрались уходить, когда Санька, пошевелившись в своём убежище, зацепился «пропеллером» за какой-то выступ. Раздался треск, и что-то со звоном покатилось к прудику.

– Ах ты, тварь! — в Саньку ударил свет фонарика.

Мальчишка вскочил и кинулся бежать.

– Капа, лови его! — крикнул владелец фонарика, добавив несколько ругательств.

Может Санька и убежал бы, но эти двое, видимо, хорошо знали свалку, потому что почти сразу невысокая коренастая фигура перекрыла ему дорогу.

– Что, воробушек, добегался? Ща я тебе кишки-то выпущу!

В руке коренастого сверкнуло.

«Нож!» — обомлел Санька.

– От нас не убежишь, — раздалось сзади Саньки.

И наступила тишина… Глухая, звенящая… Как будто кто-то накрыл свалку толстым чёрным одеялом. Звенящая тишина казалась осязаемой, протяни и нащупаешь тонкие, дрожащие в воздухе струны… И звон стал противно нарастать, так что отдалось в зубах. Что-то заскрежетало, и Саньке показалось, что густая темнота зашевелилась, заходила, будто складки громадного занавеса… Кто-то хрипло закричал сзади. Густая темнота засветилась зеленовато-голубыми сполохами, будто в воздухе засверкали молнии. Коренастый завизжал неестественно-тонким голосом, а Санька, не помня себя от ужаса, бросился сквозь окутывавший всё вокруг мрак, будто сквозь густую чёрную воду. Позади что-то загрохотало, покатилось. и мчавшемуся не разбирая дороги Саньке показалось, что он слышит звонкий голос:

– Саня!!! Санька!!! Стой, Санька!!!

Мальчишка оглянулся и, зацепившись ногой, полетел в заросли травы.

***

Алёнка и Витька совсем близко подобрались к зловещим тёмным нагромождениям. Маленькая фигурка Саньки исчезла во Дворце. Сначала было тихо, затем что-то звякнуло, послышался шум…

– Ой, мамочка… — ахнула Алёнка, всплеснув руками.

Витька тоже увидел, как среди железных руин заклубился то ли дым, то ли туман, замельтешили зеленовато-голубые сполохи.

– Замкнуло там, что ли… — тихо проворчал Витька.

– Это этот… Хозяин…

– Ты веришь? — удивился Витька.

– Поверишь тут… — испуганная девочка показала дрожащей рукой на поднимавшиеся на Дворцом странные чёрные тени. На фоне уже потемневшего неба они были почти не видны, только казалось, что воздух на старой свалке сгущается, превращаясь в жутковатые силуэты… Внезапно послышался резкий скрежет, и старые бочки и контейнеры рухнули, поняв облако густой пыли.

– Там же Санька! — Витька хотел было ринуться к руинам, но Алёнка удержала брата.

– Вон он, смотри!

Санька выскочил откуда-то сбоку и, не разбирая дороги, опрометью кинулся прочь. Мальчишка бежал к Малому пруду, а там, за кустами, между свалкой и берегом притаилось небольшое, но коварное болото, о котором знали только ребята из «Окраины».

– Сейчас же прямо в болото угодит! — Витька кинулся за ним. — Саня!!! Санька!!! Стой, Санька!!!

Санька услыхал и, обернувшись, полетел в заросли.

Алёнка, сжав кулаки, вглядывалась в темноту. Крики мальчишек смолкли и навалилась тишина. Густая, как вата. Даже ночные кузнечики и сверчки затихли, как будто испугавшись чего-то. Окружённая тишиной и темнотой девочка вздрогнула, услышав совсем рядом тихий, хрипловатый голос.

– Ах, ты, беда-то какая! Думал, что мальчонка-то убежал уж, а нет его нигде. Уж не накрыло ли?

Алёнка оглянулась — из тени вышло странное существо. Мохнатое, коренастое, похожее на низенького косолапого человечка с густой косматой шевелюрой. «Прямо, как домовой из сказок!» — подумала Алёнка. Человечек был простом примерно с Алёнку, одет в широкие полотняные штаны, подпоясанную верёвочкой рубаху на выпуск, обувью существу служило что-то вроде войлочных чуней, а лицо закрывала густая окладистая борода.

– Да не… Успел он убежать, — ответил человечку мурлыкающий голосок, и рядом показалось что-то мохнатое и чёрное, как будто сгустился кусок мрака. Существо моргнуло светящимися зелёными глазами, увидев Алёнку…

– Вы кто? — пролепетала перепуганная девочка.

– Чудик меня звать-то, — добродушно ответил человечек. — Да ты не бойся, девчушка. Я здесь навроде домового. А это Чернышок, помощник мой, — представил человечек чёрное существо, при свете ещё не совсем тёмного майского неба оказавшееся кем-то вроде большого кота, ходящего на задних лапах.

– Добрый вечер, — вежливо поклонился Чернышок. — Ты меня не бойся, я не кусаюсь.

– За порядком мы тут следим… Да вот не уследили… Этих-то… — Чудик махнул рукой. — Туда им и дорога! А мальчонка-то…

– Ой, вы, наверно, про Саньку, да? А они вон туда побежали, когда рухнуло. Санька и Витя.

– Куда ж они, глупые?! Трясина ж там! Сгинут! — и Чудик, а вслед за ним и Алёнка с Чернышком побежали к пруду.

Глава 4

Витя наклонился над лежавшим Санькой.

– Саш! Сашка! Ты живой!

– Вроде… — прошептал Санька, приподнимаясь.

– Здорово приложился?

– Коленками… — Санька сел, встряхнув головой. И тут только увидел Витьку.

– А ты… здесь… откуда?

– С Луны свалился, — улыбнулся в ответ Витька. — Прям на тебя! Тебя чего во Дворец-то понесло? На ночь глядя…

– Будто не знаешь… — насупился Санька.

– Ты из-за этих дураков что ли? А если бы тебя бочки накрыли? Совсем спятил, да? А вон там, прямо перед тобой, болото! Там два года назад дядька взрослый утоп. Если б я тебя не окликнул, ты бы прям в трясину втюхался! Сань, ты чего? — Витька испуганно взглянул на всхлипнувшего Саньку.

– Ничего… — Санька снова всхлипнув, поднялся. — Тебе хорошо… А меня и так дразнят. А тут бы… Струсил! Хозяина испугался!

– Сань, ну ладно тебе Ты ведь не испугался! Я, если б знал про Хозяина, так не за что бы не пошёл.

– А кто мне теперь поверит! Я «пропеллер» потерял! А меня чуть не убили там! Эти двое! — вдруг разревелся мальчишка. И замер в испуге. — Ой, кто это?

– Это же Алёнка! Ой… — Витька тоже разглядел сопровождавших сестрёнку человечка и «кота».

– Не бойтесь, мальчишки. Это — Чудик! Он здесь вроде домового! А Чернышок — его помощник!

– Ох, ты! Вон славно-то, цел! — Чудик оглядел Саньку. — А то я уж думал…

– Я ж тебе говорил! — усмехнулся Чернышок. — Я ж бочки-то попридержал, что б пацанёнок выскочить успел.

– А эти? — испуганно спросил Санька.

– Они уже никого не обидят, — усмехнулся Чернышок. — Так что не бойся, Санька.

– Что ж вы так поздно-то, дитятки? Здесь всякая тварь по ночам ходит… Вон недавно-то чуть девчоночку сторож… того…

– Чуть не изнасиловал, да? — сумрачно спросил Санька. — Я и не про такое в детдоме наслушался.

– Ну-ка, пойдём ко мне, отдохнёте, и я вас домой провожу. А то ведь влетит вам, — Чудик повернул ко Дворцу.

– Я туда не пойду! — испуганно вскрикнул Санька, отступая назад.

– Да ты не бойся, — успокоил его Чернышок. — Чудик ведь и есть… этот самый Хозяин… которым вы друг друга пугаете…

– Я только к злым да жестоким людям, которых и людьми не назовёшь, строгий, да суровый. А к детишкам, да добрым людям… — Чудик тяжко вздохнул.

Вскоре ребята уже сидели у маленького костерка, возле той самой лужайки с одуванчиками, где днём побывал Витька.

– Чудик, а та девочка?.. — с тревогой спросила Алёнка.

– Да всё хорошо с ней, Алёнушка, — успокоил её Чудик. — Успел я! Домой её доставил. А потом сделал так, что б, значит, все думали, что будто бы ей страшный сон приснился, а на деле-то ничегошеньки не было. Что бы плохое–то в памяти не сидело… — Чудик опять вздохнул.

– Чудик, я это… Свалку обойду пока… А то вдруг занесёт нечистая, — Чернышок отошёл от костерка.

– Давай… — Чудик махнул рукой, и Чернышок, встав на четвереньки и, став просто большим чёрным котом, в ловком прыжке растворился в темноте.

– А давно это было? — спросил Витька.

– Да как бы… Дня четыре назад.

Алёнка и Витя переглянулись. А Санька добавил:

– Её этот сторож, Бурав, да?

– Он… Нелюдь… — Чудик поворошил угли. — Даже ребятёнка не жалко. Как таких Земля-то бедная выносит… Ах, ты ведь…

– Лен, это же Светка! — громким шёпотом сказал сестре Витя. — Помнишь, она говорила, что ей сон страшный приснился, будто её Бурав этот на свалку затащил?

– Значит, всё это по правде было! — ахнула Алёнка.

– Вы, ребятишки Светочке-то не говорите. Пусть не переживает Светлячок-то…

– А вы откуда Светкино прозвище знаете? — удивилась Алёнка.

– Дак мне про многих ведомо. Домовой же я. Только вот бывший… По людям я скучаю. Чернышок-то раньше луговым был — ему привычно. а я вот… Здесь-то, вишь как, одна нелюдь ходит. А с людьми-то поговорить и не удаётся, а томится душа-то, — Чудик погладил бороду. — Вот сегодня отрада — днём детишки всё здесь галдели, радость прям! Я уж им как мог помогал. Вон и Витеньке… И змей распугал — их ведь тут немеряно. И палку подкинул, что эти железяки-то тащить, значит, было посподручнее…

– Так это вы этот сук подсунули! А правда, удобнее было! Спасибо! — обрадовался Витька.

– И тебя, Сашенька, я ведь ждал. Так и думал, что придёшь. Всё думал, как бы тебя не напугать, да к себе пригласить в гости-то. Уж вижу, что расстроился ты с этой штукой-то, ну, я и подтолкнул столб, чтоб прям к тебе свалилась… Ты, это, потерял с перепугу-то… — Чудик протянул Саньке «пропеллер». — Да тут эти двое…

– Ой, Чудик, а они ведь там что-то прятали. Гадость какую-то! — Санька показал на видневшийся вдалеке ящик.

– Ах, ты! Ну-ка, глянуть надо бы, — Чудик и ребята подошли к тайнику.

В самом ящике ничего не было, но за ним, под стенкой контейнера чернела узкая щель. Чудик засунул туда руку и выудил три обмотанных изолентой шара.

– Что это? — удивился Витька.

– Смесь для курения. «Спайс» называется, — сумрачно ответил Санька. — У нас в детдоме несколько старшеклассников умерли от неё.

– Ах, ты, гадость какая! — поморщился Чудик. — Ну да ладно! У меня тут зверушки вмиг слопают, да ещё и похвалят!

Чудик отошёл в тень и крикнул: «Цып-цып-цып! Кушать, кушать!» За контейнерами зашевелились мелкие тени, и кто-то с удовольствием зачавкал в темноте. Чудик вновь вернулся к костерку, потирая ручки.

– Ну, вот и славненько.

– А они не отравятся? — испугалась Алёнка.

– Да что ты, Алёнушка! Это ж не просто зверушки, они тут какой только гадости не видели! Для того и здесь… Да вам ребятки домой пора! И Сашеньку уж ищут — переполошились.

– Кому там полошиться, — буркнул Санька.

– Да этому Громофону вашему конечно ж чего. А вот другим-то за тебя боязно, — улыбнулся Чудик. — Ты сюда-то зачем залез?

– Смелость хотел показать, — честно признался Санька.

– Глупое ты ещё дитя, — пожурил его вернувшийся с «обхода» Чернышок.

– Конечно глупо. Всё равно никто не поверит, — вздохнул Санька.

– Ну, так… — Чудик задумался. — Вот что, детишки. Провожу-ка я Витю с Алёнушкой домой. А тебя, Сашенька, пускай здесь найдут. Уж тогда-то все поверят! Что ты у самого Хозяина в гостях был, — хитро усмехнулся Чудик.

– Чудик, а если вам скучно без людей… Хотите, мы к вам завтра в гости придём?

– Ох, ты, Алёнушка, добрая душа! Приходите, конечно! Я ж сколько без людей здесь, вот с вами сегодня так славно вечерок-то прошёл. Только негоже малышам по свалкам-то бродить. Сами видите, кого сюда заносит-то… Вы-ка, ребятки, к своему прудику приходите. А я уж к вам туда забегу!

– Ладно, Чудик, мы придём! — обрадовался Витька. — Сань, а ты тоже приходи! Чего тебе с этими, Килой с дружками. Ты же не такой, как они! Приходи!

– Я… Я приду! — Санька с благодарность посмотрел на Витю. — Спасибо.

– Конечно приходи, Сашенька. А я вот сейчас Алёнушку и Витеньку домой отправлю, а ты пока здесь подожди.

– Да ты не бойся, — Чернышок увидел испуганные Санькины глаза. — Я тебя укрою так, что никто тебя здесь не увидит, даже если рядом пройдёт.

– А как же меня найдут?

– Не увидит тот, кто глазом тебя искать будет. А кто сердцем ищет, тот и увидит сразу, — ласково глянул на него Чудик. — Душа у вас светлая, сияет, как солнышко.

Алёнка и Витя пошли вслед за Чудиком, оглянувшись на свет затухающего костерка. Саня присел возле огонька и, посмотрев на них, нерешительно помахал рукой. И Алёнка с Витей помахали в ответ.

– Санька, ты приходи, не забудь! — напомнил Витя.

– Я приду, обязательно! — с радостью ответил Санька.

В следующее мгновение Витя и Алёнка вошли в клубившийся в низинке у «радужного» озерца туман и, к своему удивлению, обнаружили себя во дворе дома. Из подъезда выбежала Света.

– Ой, как хорошо! Мама звонила, они Саньку нашли! Прям во Дворце уснул, представляете?!

***

Санька, попрощавшись с ребятами, присел у огонька. Чернышок, как самый обычный кот, устроился, замурчав, у него под боком. На душе Саньки было светло и радостно. Оказывается, таинственный Хозяин вовсе не страшный, а прямо как домовой из сказок, которые рассказывала тётя Соня. И Алёнка с Витей — хорошие ребята. Может теперь они будут друзьями…

Костерок догорел, и Саньку окутала темнота. Но была она мягкая и добрая, как будто тёплое одеяло. И Санька задремал. Ему снова снился тот же давний сон: Санька бежит по берегу тёплого синего моря, ощущая босыми ногами горячий песок. Бежит к ждущей его высокой светловолосой женщине…

«Мама!» — кричит мальчик и крепко обнимает её.

«Сашенька…» — ласково шепчет женщина.

Санька поднимает голову и видит… Лидию Николаевну, склонившуюся к нему. «Саша! Малыш, как ты оказался здесь?» — неожиданно тревожно спрашивает она. И Санька проснулся…

– Саша, ты что здесь делаешь, малыш? — над ним стояла обеспокоенная Лидия Николаевна. — Ты почему убежал? Тебя обидел кто-то?

Санька лишь смотрел на неё, испуганно моргая.

– Ну, не бойся, Сашенька. Я тебя в обиду не дам… — Лидия Николаевна подхватила его на руки и осторожно вынесла наружу.

– Хомутов, тебя весь детский дом ищет! — раздался совсем рядом вопль Громофона. — Как ты посмел сбежать! Ну, ничего, мы с тобой завтра поговорим!

Но Саньки было наплевать на её возгласы. Ему было так хорошо на руках у Лидии Николаевны.

– Ну, всё, малыш. Пойдём.

– Хомутов! Я к тебе обращаюсь, кажется! — опять визгливо крикнула Громофон.

– Молчать! — неожиданно зло ответила ей Лидия. — Надо ещё разобраться, почему Саша сбежал. Не ваших ли это сопляков работа.

– Что?!

– Что слышали, Галина Викторовна. И убавьте громкость вашего, извините, динамика. Я — воспитатель-методист. И не вам мне указывать, что и как делать. А с вами ещё надо разобраться. Таких как вы, к детям нельзя и на пушечный выстрел подпускать. Вам только на рынке торговать!

Громофон оскорблённо поджала губы, но ответить не смогла. Или не посмела.

***

Лидия осторожно обошла спальню, остановившись у кровати Саньки. Мальчишка уже крепко спал, раскинув руки и посапывая курносым носом. «Бедный малыш, как же его могли затюкать, что он, не испугавшись ни темноты, ни хулиганов, пошёл на эту свалку… Чтобы доказать, что он храбрый, — Лидия покачала головой и поправила Сашино одеяло. — Потерпи ещё чуть-чуть, малыш, скоро у тебя будет дом».

Да, нравы детского дома ей были хорошо известны… Сиротой Лидия не была, но хлебнуть интернатской жизни ей пришлось. Когда девочке было всего десять лет, её родители развелись. Тринадцатилетний Костя остался с отцом, а её мать забрала себе. А через год, устраивая свою личную жизнь, недолго думая, отдала дочь в интернат. Так Лида и промучилась целых три года, пока её, уже четырнадцатилетнюю, не разыскали отец и старший брат и не забрали к себе в Волгоград. А за те три года она, домашняя девочка, которая даже ни разу не была в летнем лагере, хлебнула всякого… И повзрослев, выучилась на педагога и решила работать с детьми-сиротами.

Сюда она пришла год назад, уже методистом. А три месяца назад появился Санька Хомутов, девятилетний мальчик. Робкий, добродушный, отзывчивый. Лида знала, как тяжело таким живётся в детском доме. Мальчишку она заметила сразу. В первый же день Саша увидел её и… Может Лида напомнила ему мать, может что-то ещё вспыхнуло в душе мальчишки, но Саша всё время старался оказаться рядом. Но при этом не лип, не навязывался, а просто старался быть недалеко. А в его больших серых глазах буквально светилась робкая надежда и отчаянная просьба: «Не прогоняйте меня, пожалуйста! Я не буду мешать, просто мне так хорошо с вами…» И Лида не прогоняла его. Хотя, конечно, излишне приближать мальчика тоже было чревато. Не для неё, для Саши. Могли счесть подлизой или любимчиком, а тогда издеваться над безответным Сашей стали бы ещё больше. Конечно её беспокоило, что Саша связался с этой компанией, с Кулаковым и его приятелями с Садовой улицы, но хоть к Сашке перестали лезть, во всяком случае в открытую. Да и Олег, сын Виктора Черемисина, друга Бориса, которого местная шпана считала чуть ли не «королём», пообещал ей, что присмотрит за Санькой и не даст ему «связываться с кем не надо».

Саша понравился ей: смышлёный, дружелюбный, обожающий книжки. Сашка учился легко и с удовольствием, любил играть в шахматы, рисовать… И Лида приняла решение.

– Боря, там у нас есть один мальчик, — завела она однажды разговор с мужем, — Саша Хомутов, девять лет. Умный, тихий, добродушный. Таким там очень тяжело. Родители у него погибли несколько лет назад, тётка спилась и умерла…

– Хочешь его усыновить? — сразу догадался Борис.

– Да. Понимаешь…

– Понимаю, — улыбнулся он. — Дочка у нас есть. Мальчишку неплохо бы для комплекта. Да и дать семью малышу… По-моему, это… как-то по-человечески…

– Ты согласен?

– Согласен. Не думаю, что ты можешь ошибиться. Света, как мне кажется тоже согласиться — она девочка добрая. Да и ей лучше будет… с братом.

– Я поговорю с Костей. Он депутат всё-таки, поможет, чтобы побыстрее.

– Ну, а я с Виктором. Может он тоже посодействует через свои связи.

Теперь документы были готовы, оставалось лишь согласие самого Саньки. Да поговорить со Светой. И тут эта история! Лида, узнав, что Сашка пропал, сразу же кинулась на поиски. Быстро догадалась, где его искать — слышала днём разговоры о истории на свалке. Да и страшилки о Дворце и Хозяине также были ей знакомы. И оказалась права — Саша там и был, спал, свернувшись калачиком у погасшего костерка.

Глава 5

Утром Витя и Алёнка прибежали к Светке Симагиной.

– Свет, мы тебя сегодня, знаешь с кем познакомим? — хитро глянула на неё Алёнка.

– С кем ещё? — Света недоверчиво глянула на друзей.

– С Хозяином!

– С кем?!

– Ты же сама слышала про Хозяина свалки! А мы с ним подружились!

– Это вчера что ли успели?

– Ага. А ещё мы с Санькой Хомутовым подружились! — ответил ей Витька.

– И чего, опять на помойку полезете? — усмехнулась Света.

– Не, мы вчера тебе не успели рассказать. А сегодня пойдём к нашему прудику. Чудик туда придёт!

– Какой Чудик? Санька что ли?

– Да не Санька! — с досадой поморщился Витька. — Хозяина зовут Чудик!

– Домовой он, самый настоящий!

– Домовой, а живёт на свалке, — фыркнула Светка.

– Он тебя, между прочим… — начал было Витька, но замолчал, получив лёгкий пинок от Алёнки.

– Пойдём, Санька тоже обещал прийти.

– Ну, ладно. Но если это шутка… — прищурилась Светка и показала приятелям кулак. — Во вам будет! И Саньке вашему!

***

Лидия быстро шла по коридору, чувствуя, как в душе закипает ярость. Утром она зашла в столовую и не увидела среди воспитанников Сашу.

– Где Хомутов? — спросил она дежурного, долговязого и рыжего Генку.

– Известно где, — ухмыльнулся Генка, — Громофон его за вчерашнее в чулан заперла до ужина.

Поэтому Лидия и спешила к стоящему на территории зелёному двухэтажному сараю. На возмущённые вопли бежавшего за ней завхоза, плюгавенького Иннокентия Степановича (Стаканыча, как называли его воспитанники) ей было наплевать. Сразу из столовой она смерчем влетела в его кабинет, сорвала ключ со стены (попытавшего возмутится Стаканыча Лидия просто отшвырнула в угол, напутствовав в дорогу весьма замысловатой фразой, выученной ещё в «счастливом» интернатском детстве) и помчалась выручать бедного ребёнка.

Санька сидел, скорчившись, за стеллажами со старыми игрушками.

– Саша, с тобой всё в порядке?

Санька, поглядев на неё мокрыми от слёз глазами быстро кивнул.

– Ты хоть завтракал?

– Гро… Галина Викторовна сказала — будешь здесь сидеть до ужина… — шмыгнув носом, ответил Санька.

– Пойдём, я скажу, чтобы тебя покормили.

– Лидия Николаевна! — Санька взметнул на неё взгляд. — Отпустите меня погулять, пожалуйста! Меня друзья ждут! Я обещал, что приду! А то они обидятся, подумают, что наобещал, а сам…

– Каким друзьям? Ты же голодный!

– Ленке и Витьке Широковым! Ну, пожалуйста!

– Хорошо, иди. Только к обеду не опоздай… — Лида погладила его по голове.

– Я не опоздаю, честно!

Лида посмотрела вслед мальчишке. Может и действительно, будут теперь у него настоящие друзья.

– Лидия Николаевна, — услышала она голос секретарши Зои. — Вас Дарья Михайловна просит подойти, срочно.

«Ну, всё. Галина пошла в атаку. Сашку бы только успеть забрать».

Но повод, по которому Лиду вызвала директор детского дома был иным.

– Лидия Николаевна, доброе утро, — солидным грудным голосом приветствовала её Дарья, своей комплекцией больше похожая на бригадира грузчиков, чем на педагога с двадцатилетним стажем. — У меня для вас две новости. Да вы присаживайтесь. Новости обе хорошие. Во-первых, пришли документы, можете собирать вашего Сашу и забирать домой. Во-вторых… Вы же знаете, Марина Игнатьевна ушла на засуженный отдых. И я предложила вашу кандидатуру на должность старшего воспитателя. Больше сами понимаете, некого. Не эту же… Как бы поприличнее сказать… Галину Петренко… Остальные — ещё девчонки, ни опыта, ни стажа. Так что… Вчера вас утвердили. Приказ я подписала, поэтому ознакомьтесь и можете приступать к новым обязанностям.

– Спасибо, Дарья Михайловна. В таком случае, могу я в новом качестве поговорить с Галиной?

– Что там ещё? — чуть не простонала Дарья.

– Пять минут назад я выпустила Сашу Хомутова из чулана…

***

Галина бодро вошла в кабинет.

– Зоя сказала, что вы меня вызывали…

От раздавшейся в следующую секунду звонкой пощёчины дрогнули стёкла в шкафу…

***

– Чего-то Саньки нет… — встревоженно сказал Витя, глядя на видневшуюся вдалеке Садовую.

– Может его наказали? — спросила Алёнка.

– Сейчас мама с дежурства придёт, спросим, — Света тоже явно переживала.

Санька вылетел откуда-то из кустов.

– Ой! Сашка, мы думали, что ты не придёшь! — обрадовалась Алёнка.

– Как же я не приду, я же обещал! — ответил запыхавшийся Санька. — Меня эта… Громофон в чулан засадила!

– Как?! — возмутился Витька.

– Под замок! До ужина!

– А как же ты… — начала было Алёнка.

– Лидия Николаевна пришла и выпустила, — Санька вдруг улыбнулся. — А потом, знаете, что было? Лидию Николаевну теперь старшим воспитателем назначили! Она теперь над Громофоном и остальными начальница! Вот она её, то есть Громофона в директорский кабинет вызвала! И такую оплеуху засадила, что чуть стёкла не посыпались, вот!

– Санька, ты что голодный? — тревожно спросила его Света, услышав, как урчит в животе у мальчишки.

– Ну, да… Я же в чулане сидел, пока все завтракать пошли…

– Ну-ка, пошли! — Светка решительно взяла его за руку.

– Куда?! — опешил Санька.

– Завтракать, — Светка потянула его к подъезду. — Да пойдём, Саш. Что же ты голодный будешь до обеда. Считай, что я тебя пригласила в гости.

***

Санька с аппетитом жевал макароны с колбасой, а Светка тем временем побежала в прихожую, где зазвенел телефон. Санька не любил подслушивать чужих разговоров, но обрывки разговора всё равно долетали до него.

– Ага… Ты задержишься? Ух, ты! А я знаю… Как от это от кого? Поздравляю! Ага… Да он на кухне, я его завтраком кормлю… Ага… Да он скромный такой — не пойду, не хочу… Пришлось его за руку тащить… Ладно, мам! Пока!

Санька чуть не поперхнулся. Так это что же получается? Санька вспомнил девочку, встречавшую Лидию Николаевну. А ведь похожа на Светку… Санька хотел было спросить её об этом, но застеснялся — вдруг Света подумает, что он подслушивал.

– Я сейчас тебе какао налью, а потом пойдём гулять. Витька хотел с каким-то чудиком познакомить.

– А они тебе уже рассказали?

– Ещё не успели.

Глава 6

Солнце уже припекало совсем по-летнему, а на берегу пруда было тихо и прохладно. Шелестели листья на ивах, иногда что-то плюхалось в воде, пахло осокой и какой-то особой травяной свежестью.

– Как здорово! Я здесь ещё не был! — Санька восхищённо оглядел пруд, а потом присев, опустил в воду ладошку. — Холодная ещё.

– Ага. А когда нагреется, будем купаться — вон там, на Большом пруду, — показал Витька. — У нас здесь и шалаш есть.

– Ой, кто это? — испугалась Светка, увидев у шалаша Чудика.

– Знакомься — это Чудик, — представила его Алёнка.

– Он и есть Хозяин, — улыбнулся Витя.

Света с удивлением посмотрела на гостя.

– А вы… правда… домовой?

– Было дело, — вздохнул Чудик, щурясь на солнечные блики, игравшие на воде. — Раньше ведь тут деревня стояла, Васильевка. Много веков стояла. Вот и был я домовой, значит. Много нас было… Мы ведь, домовые-то разные бываем. Кто-то, значит, за хозяйством смотрит, кто-то за скотиной. Есть, которые погреб в порядке содержат или чердак, есть, кто за банькой следит. Другие во дворе хозяйство ведут или в сарае, на сеновале за порядком следят. Кто-то смотрит, чтобы печка была в исправности. Вот, значит… А я-то за детишками следил. Что б сны страшные не снились, чтоб не шалили слишком, чтоб не случилось чего. У хороших-то людей всё чередом шло. А бывало и не уследишь. Всяко было… А потом деревенька-то опустела. Домовые — те, кто с хозяевами на новое-то место ушли, а кто остался. Вот как я… А деревня-то того… Вот и пришлось мне на свалке за порядком следить, значит…

– Но ведь люди-то всё равно здесь поселились, — удивился Санька.

– Так ведь самим-то нам, домовым, не положено к людям-то поселяться. Ежели они позовут, тогда оно конечно ж… Да видать забыли люди о домовых-то. Поселились в своих коробках каменных, да и всё…

Чудик грустно вздохнул, глянув на притихших ребят.

– Значит вас тоже Чудиком зовут… — неожиданно сказал Санька.

– Почему тоже? — переспросила Света.

– Ну, меня в детдоме Чудиком прозвали, — Санька вздохнул и уставился на воду. — Потому что не такой, как все… Не курю, не ругаюсь. В карты не играю, за девчонками не подглядываю.

– Ну, и молодец! — похвалила его Света. — А что ты любишь?

– Много чего, — улыбнулся Санька. — Люблю читать, в шахматы играть. А ещё эти… оригами складывать.

– Это фигурки из бумаги, да? — с интересом спросила Алёнка.

– Ага.

– А научишь? А то у меня никак не получается.

– Ой, да это просто! Конечно научу! А ещё я рисовать люблю. Особенно море и кораблики…

Санька вздохнул. Море он любил, только ни разу ещё не видел. Мечтал, что вот станет взрослым и поедет к Чёрному морю, чтобы самому увидеть его… Синее-синее, с солёными брызгами, шуршащими волнами прибоя. И с летящими над ним белыми парусами…

– Сань, а зачем ты с этим Кулаковым связался? У тебя совсем друзей нет, да? — спросила его Света.

– А кому я такой нужен… А если не прибьёшься ни к кому — вообще жить не дадут. С Килой хоть не дразнят.

– А мы? Мы разве не друзья? — Витька подошёл к Саньке.

– Мы же только вчера подружились, — улыбнулся в ответ Санька.

– И теперь всегда будем дружить! — горячо воскликнула Алёнка.

– Конечно, — Витя протянул Саньке руку.

– Саш, ты приходи к нам играть. И в гости приходи. А с Килой больше не связывайся, — Света подсела к Саньке. — Я попрошу Лидию Николаевну, чтобы она тебя к нам отпускала.

– А ты… откуда её знаешь? — спросил, затаив дыхание, Санька.

– Лидия Николаевна Симагина — это моя мама, — ответила Светка. — И она, между прочим, много хорошего про тебя говорила. — Света сделала паузу и добавила: — Я бы хотела такого братишку иметь… Ой, кстати, у меня пятнадцатого июня день рождения будет — двенадцать стукнет. Саш, ты приходи в гости, ладно?

– Ладно, приду. А мне только пятнадцатого августа десять будет. Чудик, а почему вас так зовут?

– Дак это… Как люди кличут, так и зовут. Один из детишек как-то назвал меня Чудик Шерстнятый. Вот так и зовусь с тех пор.

Ребята вновь затихли, любуясь ярким, уже совсем летним днём. Как всё-таки здорово, что вот собрались они здесь, на берегу прудика, у своего любимого шалаша… И так хорошо сидеть на брёвнышках, сваленных когда-то у берега (хотели строить лавочки, да забыли) и глядеть на голубоватую воду… Только Алёнка сидела, о чём-то задумавшись…

– Чудик, а как вас позвать?

– Так, а чего ж меня звать-то? Я и сам к вам приду — место-то знаю.

– Нет… Что бы вы опять… Ну, домовым у нас…

– Ах, ты, Алёнушка, добрая ты душа, — покачал головой Чудик. — Оно, конечно можно.

– Только Светка не обидится, что мы тебя пригласили?

– Так вы ведь соседи. Я могу и у Светочки за хозяйством-то следить.

– А у вас ещё и кладовка есть. Вы ведь обычно в чуланах живёте, да?

– Ну да. Там нам, домовым, самый этот… уют. А позвать как? А вот слушайте. Вообще-то дело это серьёзное, всё надо точно сделать. Ну, а раз вы мне-то сказали, что, значит, зовёте, я-то вам помогу, чтобы всё как надо было.

Вечером, за ужином, Алёнка неожиданно спросила отца:

– Пап, а у тебя в детстве был домовой?

– Домовой?! — удивился Антон.

– Ну да, пап. Раньше же у всех были, — с интересом глянул на него Витя.

– Что это вас на ночь глядя потянуло… — улыбнулась Нина. — А у нас был. Жил в старой кладовке. Помню, как-то раз, мне было лет восемь, может чуть старше, приснился мне страшный сон. Проснулась в испуге, и чувствую, что кто-то гладит меня по голове такой… мягкой лапкой. Ласково так и в щёку дует теплом. И мне сразу так хорошо, спокойно стало — я и уснула тут же. А бабушка потом сказала, что это домовой меня успокаивал.

– А в чём дело-то?

– Пап, у нас, наверно, тоже домовой есть. В кладовке… — таинственным голосом сказала Алёнка.

– Ну, и хорошо! Значит в доме всё в порядке будет! — Антон потрепал детей по волосам. — Домовой в доме — хорошо, будет кому за хозяйством приглядывать.

– Да и за вами тоже, — добавила Нина.

Уже улёгшись, Алёнка шепнула:

– Вить…

– Чего?

– Как думаешь он придёт?

– Мы же позвали.

– Дак отчего ж не прийти-то, — раздался знакомый голосок.

– Чудик! — хором воскликнули ребята.

Из кладовки выглянул Чудик и подмигнул ребятам.

– Ну, вот. Теперяча буду за вами и хозяйством вашим приглядывать. Как и положено.

– Чудик, а там на свалке кто будет? Там же теперь всякие лазить будут…

– Да ты не бойся, Витенька, — Чудик пристроился у шкафа с игрушками. — Я же Чернышка там оставил. Он существо строгое — кого не надо не пустит. И за ребятишками, что полезут присмотрит, что б не сучилось чего.

– А Света знает, что ты пришёл?

– Знает Светлячок. Я уж у ней был, сказку рассказал, убаюкал.

– Жалко, Санька там, в детдоме.

– Ты не горюй, Витенька. Сашенька-то тоже скоро здесь будет. Так что ещё моих сказок-то наслушается. А теперь укладывайтесь, сейчас и сказочка будет, что б, значит, спалось вам хорошо, да крепко.

Глава 7

Санька шагал по школьному коридору. После знакомства с Чудиком всё складывалось хорошо. Саньку в детдоме больше не дразнили. Он сам слышал шёпотки:

– Слыхал, что Чудик-то выкинул?

– Ага, слыхал!

– А чего было-то?

– Сашка Хомутов у Хозяина в гостях был!

– Как?!

– А вот так! Его ищут, а он дрыхнет себе прям во Дворце!

– Я бы померла со страху!

– Конечно. Ты ж не Хомутов!

Да и Громофон старалась держаться «в рамках». Санька боялся, что Лидия Николаевна буде сердиться на него, но она наоборот стала относиться к нему ещё ласковей. Да и Санька уже не боялся, что его посчитают любимчиком.

– Витька, привет! — навстречу Саньке выскочил Витька Широков.

– Ой, Сашк, привет! Придёшь сегодня к нам?

– Ага! А Ленка где?

– Стих учит. Говорил — с вечера выучи!

– Я хотел к Светке сходить, а там на лестнице эта рыжая дылда, Галька дежурит. Из начальной школы никого не пускает.

– Да я знаю! Меня тоже развернула, — с досадой махнул рукой Витька.

– Кого я вижу! Хомячок! — с лестничной площадки вразвалочку, ухмыляясь, вышел Кила. — Ты чегой-то не заходишь. Говорят, нос задрал, как в гостях у Хозяина побывал? Забыл друзей-то.

Санька почувствовал холодок внутри. Надо было этому Кулакову явиться. Теперь будет лезть… Санька оглянулся на Витьку. Витька смотрел то на него, то нам Килу и в его серых глазах стоял вопрос: «Ну, что же ты Санька? Неужели опять с ними пойдёшь? А мы?»

И Санька понял, что если отступит, то всё хорошее, что началось в его жизни исчезнет… Навсегда…

– У меня свои друзья есть.

– А мы значит тебе не компания? Мы тебя, понимаешь, пригрели, обласкали. А ты во как — задом к нам.

– Чего вы к нему пристали? — Витька встал рядом с Санькой. — Вам сказали — у него теперь своя компания. Заставили его на свалку ночью идти, а теперь ещё издеваетесь?

– Ой, кто это тут пропищал? — Кила с весёлой улыбочкой поглядел сверху вниз на Витьку. — Да это Мурзик, а я думал — мышка из подвала пробралась.

– Отстаньте от него! Сами струсили, а его чуть не убили там!

– Это кто струсил! Ты, Мурзя, смотрю совсем нюх потерял! Давно в фейс не получал? А то сейчас сделаем!

– Руки коротки!

– Ну, Мурзик… — Кила, нехотя размахнувшись, хотел уже было врезать по физиономии нахального второклассника, как вдруг… Каким-то быстрым, но ловким движением Витька нырнул под руку Киле, схватив его за запястье. В следующее мгновение Кила уже сидел коленями на полу с завёрнутой за спину рукой и орал благим матом. И никто не заметил, как испуганная Алёнка, видевшая потасовку, выбежала в коридор, ведущий в крыло к старшеклассникам.

– Ай! Мурзик, псих бешеный! Отпусти, руку сломаешь!

– Во-первых, я не Мурзик, а Виктор Антонович Широков! Понял? — спокойно, но зло говорил Витька, выкручивая Киле запястье.

– Да понял, понял! Руку отпусти, псих!

– Во-вторых, Сашка с вами больше не водится. Он наш друг! А вы ему не компания. Понял? И не лезьте к нему больше!

– Да понял! Руку отпусти! Ай!

– Ладно, гуляй!

Витька отпустил руку Килы, а тот поднявшись, злобно процедил сквозь зубы:

– Ну, Мурзик, держись! — и, добавив ещё несколько выражений, кинулся на Витьку. Но тут… Кулакову показалось, что в ухе разорвалась граната. Он инстинктивно развернулся и следующие удары пришёлся в глаз и зубы. И кто-то ловко подставил ему ножку, из-за чего Кила, собирая модной курткой мусор с коридорного пола, отлетел в угол. Он несколько секунд посидел, мотая головой и зажимая разбитые губы… Между ним и Витькой стоял, сжимая кулаки, Санька и смотрел ему в глаза.

– Ещё раз к нему полезешь, — с расстановкой произнёс Санька, — под хохлому распишу!

– А я добавлю! — Витька встал рядом с ним.

Кулаков попытался встать, но тут кто-то рывком поднял его за шиворот.

– Ай-яй-яй! Как нехорошо! Устроили драку на перемене! — Черемша с притворной заботой отряхнул куртку Килы. — Тебе же по-русски сказали — отвянь. Может тебе по-немецки или по-английски повторить?

Алёнка подскочила к ребятам:

– Вы как?

– Нормально, — сумрачно ответил Витька. Санька только засопел в ответ.

– Если кто и пострадал, так только этот. И за дело, — усмехнулся Олег, поправив красную повязку дежурного по школе. — Саньку вы не компания, понял? — он опять обернулся к Кулакову. — Они — парни во! Друг за друга горой! Не то, что ваша компания — кто больше выпендрится!

– Олег, ты только папе не говори, что Витька подрался, ладно? — Алёнка вопросительно глянула на Черемисина.

– Ладно. Вы давайте на уроки топайте, а то у Санька вон уже есть неуд по поведению за приключения на свалке.

Санька махнул рукой: мол, ну и фиг с ним!

– Это верно! Теперь-то тебе наплевать. Ладно, топайте, — Черемша протянул руку, пожав ладошки Витьки и Саньки. А когда ребята отошли, вновь повернулся к оторопевшему Киле. Только уже без улыбочки, сузив глаза.

– Вот что, Кила. Сашок не ваш, понял. Ещё раз к нему или Витьке прицепитесь, — процедил он, — я один раз предупреждаю. Увижу их с синяками — бить буду вас. Так что, смотри.

Черемша нагнал ребят у самых классов.

– Ты, Сашок, не бойся, — похлопал он Саньку по плечу. — Кила к тебе больше не полезет. А если прицепятся — говорите мне. Я отцу обещал за вами приглядывать, а я свои обещания привык выполнять. Бывайте!

***

Санька, как и обещал, вечером отпросился к ребятам.

Свету он встретил во дворе. Девочка была одета в нарядное белое платьице с синими колокольчиками, белые гольфы и сандалии. А на голове красовались большие банты.

– Привет! Ого, какая ты…

– Нравиться? — кокетливо покрутилась Светка.

– А я сегодня с Килой подрался, — ответил Санька, опустив глаза.

– Как это?!

– Да так… Полез к нам с Витькой. Мы его и… Его и Черемша ещё вздуть обещал.

– Кто?

– Олег Черемисин. А он откуда вас знает?

– Так Олег — дяди Вити сын. А дядя Витя с папой и дядей Антоном служили вместе. Один раз чуть не погибли — застряли в пургу на Камазе. С тех пор всегда этот день отмечают. Говорят — это у них второй день рождения.

– А ты чего такая нарядная? — Санька оглядел девочку.

– А мы с папой в цирк идём!

Цирк приехал три дня назад. В детдоме объявили, что все, кто не нарушал дисциплину тоже пойдут. Но Саньке это не грозило — он всё-таки получил неуд за своё ночное путешествие.

– Хорошо… в цирке, — вздохнул Санька.

– Ну, так пойдём с нами! — к ребятам подошёл молодой мужчина с рыжеватой шкиперской бородкой.

– Ой, пап, правда? — обрадовалась Светка.

– Конечно. У меня как раз ещё один билет есть.

– Да ну… Вы вон нарядные, а я… — заупрямился было Санька.

– Нормально, Саша. Пойдём, давай руку. Меня, кстати, зовут Борис. Можно — дядя Боря, — Борис взял Саньку за руку и повёл с собой.

А Санька… Санька был на седьмом небе от счастья. Он тоже в цирке побывает, назло Громофону! И вообще, оказывается, как это здорово — идти по улице за руку с… Санька чуть не сказал про себя: «С папой…» и неожиданно смутился. Но всё равно здорово!

В цирке Саньке понравилось. Он с восхищением смотрел на выступления гимнастов, на дрессированных собачек, с любопытством смотрел на фокусы, весело смеялся над проделками клоунов. Тем более и Витя с Алёнкой пришли на представление. А вечером он так же шёл по улице, держа за руку дядю Борю, Светкиного отца. И только, когда подошли к интернату, хорошее настроение Саньки улетучилось. Хорошо идти вот так по улице, но… Ему опять брести в детдом, в опостылевшую казённую спальню. Опять тосковать, когда дежурный воспитатель выключит свет. Раньше-то Лидия Николаевна обходила спальни в своё дежурство, а сейчас Санька встречал её только днём.

– Ты не грусти, Саня, — улыбнулся Борис. — Потерпи ещё чуть-чуть, и всё у тебя будет замечательно.

Санька долго смотрел им вслед. А они, Света и дядя Боря уходили по улице… И Саньке так хотелось идти сейчас вместе с ними… Домой… Так, что вдруг заскребло в горле и защипало в глазах… Они обернулись и помахали Саньке рукой. И Санька помахал им в ответ…

Вечером Санька встретил Лидию Николаевну.

– Саша, подожди, пожалуйста.

– Да, Лидия Николаевна.

– Саша, ты, я смотрю, со Светочкой подружился?

Санька посмотрел на Лидию — чего это вдруг? Не хочет, чтобы он дружил со Светкой?

– Да… — растерянно ответил Санька. — Мы дружим. Я, Света и Витька с Ленкой.

– Да ты не волнуйся, малыш. Скажи, а ты хотел бы… жить у меня?

Санька вдруг почувствовал, что земля ушла из-под ног. Ведь он так ждал этой фразы, так мечтал о ней. И вот… Неужели это правда?! Он не ослышался?

– Ну, как, Сашенька?

– Я… Я хочу, тётя Лида… — растерянно произнёс Санька.

– Вот и хорошо, малыш, — и Лидия, улыбнувшись, поцеловала вконец растерявшегося мальчишку. — Я была уверена в этом.

Глава 8

Света сидела у окна и смотрела на раскинувшийся за окном пейзаж. Впрочем, пейзаж не очень-то радовал глаз. Железная дорога, старая станция, да всё та же знаменитая свалка, отделённая от «Счастья» молодым сквериком. Чуть в стороне виднелась Новая улица, а с другой стороны пейзаж немного разнообразил лесок, в котором расположился полюбившийся ребятам пруд.

Света грустно вздохнула. Вспомнилась прошлогодняя поездка к бабушке в Новороссийск. Синее море, поросшие тёмным лесом горы… Но не этот пейзаж вызывал грусть в душе у Светы. Перед глазами девочки стояло Санькино лицо. Она вспоминала, как мальчишка стоял у ворот детдома и смотрел им вслед печальными серыми глазами. А в его глазах звучала немая просьба, почти крик: «Не оставляйте меня здесь! Возьмите с собой! Ну, пожалуйста!»

Светкины родители ещё в конце зимы сказали ей, что хотят взять в детдоме мальчика. Может попросить их, чтобы взяли Саньку? Ему так хочется иметь семью…

– Света, ты что такая грустная? — в комнату вошёл отец.

– Да так… — вздохнула девочка. — Вот думаю, может зря ты уехал из Новороссийска? Сейчас бы жили там, у моря… И в окно было бы видно оно, а не эта помойка… Как у бабушки — встанешь утром, а там оно, синее-синее…

– Ну… Тут ведь как посмотреть, Светлячок. Если бы я не остался здесь, то не встретил бы маму. И ты бы не родилась. Вот ведь как… Но ты не горюй! Знаешь зачем я и дядя Антон ездили в командировку?

– В Новороссийск? На завод, там же тоже корабли ремонтируют. Ты сам говорил, что он расширяется.

– Ну, вот, — Борис ласково погладил дочь по голове и посадил к себе на колени. — Мы с Антоном перешли на работу на этот завод. Кто-то порекомендовал нас. Ну… И там решили пригласить нас ведущими инженерами. Может и Виктор что-то кому-то шепнул — у него там тоже деловые связи.

– Ты говорил — там дедушка работал?

– Да, наши с Антоном деды работали. И отец Антона. Вроде как трудовая династия получается. А это сейчас поддерживают. И мы уроженцы тех мест… В общем, Светлячок, мы уходим туда ведущими инженерами, квартиру дали. Кстати, жить будем опять по соседству, на одной площадке. И море из окон видно, — Борис щёлкнул Светку по курносому носу. — Вчера мы контейнеры заказали — вещи перевезти. И билеты уже купили. На этой неделе переедем.

– Здорово! — обрадовалась было Светка, но тут же её радость померкла. А как же Санька? Только он нашёл настоящих друзей и опять будет один? Как же быть? Ведь и уезжать надо… И… предать Саньку? А может всё-таки сказать папе?

– Пап…

– Света, я ведь не о том хотел с тобой поговорить…

– А о чём? — насторожилась девочка.

– Помнишь, мы говорили тебе, что хотим взять мальчика из детдома?

– Ага.

– Так вот, Светлячок. Мы хотим взять Сашу Хомутова. Ну, с которым вы подружились. Понимаешь…

Светка подскочила, будто подброшенная невидимой пружиной.

– Папка, правда!? Я ведь сама хотела вам сказать, чтобы вы Саньку к нам взяли! Папа, ты просто… — Света порывисто обняла отца.

– Ну, я так и думал, Светлячок, что ты будешь не против.

– Пап, а вы успеете его забрать до переезда? — встревожилась Светка.

– Конечно. Всё уже сделано. Завтра мама заберёт его домой, — неожиданно Борис нахмурился. — Знаешь, Светлячок, а мы большую глупость сморозили.

– Какую?

– Можно было и не отводить Саньку в интернат, а привести домой. А завтра просто забрали бы его вещи и всё…

– Ладно, чего уж. Всё завтра он будет дома.

***

После разговора с Лидией Санька не спал полночи, всё никак не мог поверить, что всё это он слышал на самом деле. И лишь под утро, вконец измучившись, уснул…

А утром в его душе поселилась тревога. Почему-то ему казалось, что вчерашний разговор ему приснился. К тому же тревожно свербила и другая мысль. Санька знал характер Килы. Наверняка Кулаков решит ему отомстить за своё унижение. Витьку он не тронет — Витькин отец знаком с отцом Черемши. А на нём, на Хомяке, отыграется по полной… И у кого попросить защиты? У Черемши? Нужен ему Хомяк, как… собаке репей на хвосте. Здесь? И тут Саньку кольнула новая тревога: почему-то не видно Лидии Николаевны. А ведь она всегда появляется с самого утра.

В школе тревога усилилась — среди галдящих второклассников не было Витьки и Алёнки. Санька с трудом дождался большой перемены и, чувствуя неприятный холодок в груди, пошёл искать Светку. Седьмой «Б» он нашёл в кабинете географии. И почувствовал, как ноги сделались ватными — Светки в классе не было! «Может, вышла куда-нибудь?» — подумал про себя Санька.

– Кать! — Санька подбежал к Светкиной однокласснице Катьке Снегирёвой. — А где Светка Симагина?

– Как где? — удивилась Катя. — Ты чего, не знаешь? Светка — всё!

– Как это?  — опешил Санька.

– Так. Они же в Новороссийск уезжают. Насовсем. Светка сегодня ведомость с оценками получила и всё. Больше она в эту школу не придёт, будет теперь у синего моря учиться! И Витька с Ленкой тоже сегодня с утра у завуча оценки получили и тю-тю! — Катька махнула рукой. — Их родители уже контейнер для вещей заказали и билеты купили. А тебе ещё не сказали?

Но Санька уже не слушал. Опустив голову, он понуро побрёл по коридору…

– Чего это он? — к Катьке подошла её подруга. — Светка чего, ему не сказала ещё?

– Наверно, сегодня скажет… — пожала плечами Катя.

– Девочки! Вы Сашу Хомутова не видели? — по коридору шла завуч в сопровождении незнакомой светловолосой женщины.

– Который теперь Симагин? Ой, он, по-моему, вниз пошёл, — опередила Катю подруга.

– Пойдёмте, Лидия Николаевна, он, наверное, во дворе.

Санька брёл куда-то. Куда? Он и сам не знал. Просто шёл по коридору, спустился по лестнице… Ему было всё равно. Потому что мир, такой солнечный радостный ещё накануне, рухнул. Рухнул, оставив лишь серые бесформенные руины. Всё… Друзья, только-только появившиеся в жизни Саньки, настоящие друзья, не то что Кила и его компания, уезжают… Значит и разговор с Лидией Николаевной ему только приснился… А что теперь? Наверняка Кила отомстит ему. Поймает с дружками по дороге из школы… Ну и пусть… Саньке теперь всё безразлично. А может сбежать? Забраться в поезд на станции и уехать… Может и пробраться в этот Новороссийск. А зачем… Кому он нужен, Санька Хомутов? Поймают по дороге, вернут в детдом. А может и в спецшколу отправят… А может… Забраться на крышу и вниз… Может это будет быстро и не больно…

Санька почувствовал, что ослабели ноги и закружилась голова. Он кое-как присел на широкий подоконник в вестибюле и привалился к стене, закрыв глаза. Ничего не хотелось, даже плакать…

***

– Саша! Сашенька! — из вязкого полузабытья Саньку вывел знакомый голос. — Что с тобой? Ты заболел? Или тебя кто-нибудь обидел?

Санька открыл глаза. Перед ним стояла Лидия Николаевна и, почему-то, завуч…

Лида не на шутку встревожилась, увидев погасший и пустой взгляд мальчика. Она хотела с утра забрать Сашу из интерната, да замешкалась и опоздала — Санька уже ушёл на занятия. Тогда она быстро собрала Сашины вещи и помчалась за ним в школу. В классе Саши почему-то не оказалось. И они нашли его здесь, в вестибюле.

– Тётя Лида… — тихим и бесцветным голосом ответил Санька. — Вы правда?.. Уезжаете?.. Насовсем?..

– Да, мы уезжаем. В Новороссийск. Борису и Антону предложили хорошее место, дали квартиры. Я думаю там нам будет лучше.

– А как же я… — Санька подумал это про себя, но даже не заметил, как сказал вслух. — Я же умру без вас…

– Но ты же едешь с нами, Сашенька! Ты что, забыл наш вчерашний разговор?

– Лидия Николаевна, — завуч напомнила о себе. — Вот Сашины документы. Вы уж тут сами разберитесь. Счастливо устроиться на новом месте! А ты, Саша, учись хорошо.

– Мы забираем тебя к себе, — Лидия улыбнулась, глядя, как вновь оживают Сашины глаза. — Насовсем. Я и пришла за тобой. Хотела ещё в интернате перехватить, а немножко опоздала. Так что пойдём домой. Твои вещи из детдома я уже забрала.

– Тётя Лида… Вы правда меня забираете? Совсем? — Санька всё ещё не мог поверить в своё счастье. А майский день за окном вновь расцветал красками, яркими солнечными лучами, голосами птиц.

Лида ласково обняла и прижала к себе Саньку:

– Маленький ты мой! Неужели ты думал, что мы тебя бросим здесь?

Санька хотел что-то ответить, но внезапно перехватило горло. И он лишь крепче прижался к Лидии, сумев произнести сквозь прорвавшиеся слёзы лишь одно слово, которое до этого говорил только во сне:

– Мама…

– Я здесь, сынок. Теперь ты не будешь один.

А вечером того же дня счастливый Санька блаженствовал в тёплой ванне с ароматной белой пеной. Оказывается, это так здорово! Дядя Боря так и сказал: «Надо тебя отмыть от твоего сиротского прошлого. Чтоб никаких следов не осталось!» Даже всю его детдомовскую одежду отправили в мусор — тётя Лида и дядя Боря купили ему всё новое. Санька дотронулся до лежащих на тумбочке белья, майки и домашних шортиков. От детдомовской одежды пахло прачечной, а здесь даже запах был особый, уютный. Запах дома… Больше не было детдомовца Хомяка. Теперь был просто Санька, Александр Борисович Симагин. Неполных десяти лет…

Внезапно за тумбочкой кто-то зашевелился и показалась косматая голова.

– Ой, Чудик! — обрадовался Санька.

– Здравствуй, Сашенька. Как на новом месте?

– Хорошо. Чудик, это ты всё устроил, да?

– Можеть и я, а можеть и ты, — добродушно усмехнулся домовой. — Я же говорил: кто тебя сердцем ищет — тот сразу найдёт. Потому что душа у тебя светлая — сияет, как солнышко.

– Ой, Чудик, а если тебя увидят?

– Ну и что ж? Все уже знают, что домовой теперь у них живёт. А хозяевам и показаться можно, — подмигнул Саньке Чудик.

– Саша, давай-ка я тебя помою, — в ванну вошла Лида. — Или стесняешься?

Санька помотал головой — разве маму стесняются…

За день до отъезда Санька, Света, Витька и Алёнка собрались в детской у Широковых.

– Ну вот, завтра переезжаем, — вздохнула Света.

– Ну, что ж, так оно и впрямь лучше будет. Нам домовым будущее ведомо… — ответил из угла Чудик. — Может новым жильцам тоже домовой-то понадобится…

– Чудик, а ты разве не едешь с нами? — удивился Витька.

– Так ведь мы ж…

– А я ведь слышала! — воскликнула Алёнка. — Ведь домового позвать надо!

– Алёнушка, добрая ты душа…

– А я знаю, как! — Санька оглядел ребят. — Тётя Соня рассказывала. Надо взять старую галошу. Ну, или тапочек или чего-нибудь такое. Вот… И положить в сумку. А потом поклониться и сказать: «Батюшка домовой, пойдём со мной. Я дорогой, а ты стороной». А потом взять суму с галошей с собой. А на новом месте опять поклониться и сказать: «Батюшка домовой, принимай хозяйство». Вот…

– Верно, Сашенька, верно… — одобрил Чудик.

– А где же старую галошу взять? — задумался Витя.

– А у нас на антресолях старые тапочки есть! — обрадовалась Света. — Мама в них ремонт делала!

– Чудик, подойдёт? — спросила Алёнка.

– Оно ж, конечно. Это… пойдёт… — растрогался Чудик.

Эпилог

Санька лежал в кровати, прислушиваясь к ночным звукам. За окном виднелось бархатно-чёрное небо с яркими южными звёздами. В соседней комнате скрипнула кроватью Светка, ворочаясь во сне. Кто-то, мама или папа, прошёл на кухню. Санька с первого дня стал называть дядю Борю и тётю Лиду папой и мамой. Тёплый ветерок шевелил занавески приоткрытого окна, неся йодисто-солёный запах моря. Оно шумело где-то вдалеке, мерно накатывая волны на берег. Санька вспомнил, как первый раз увидел море из окна поезда.

– Сань, сейчас море появиться, смотри, — Витька показал рукой в окно в коридоре вагона. Санька взглянул и увидел, как впереди раскинулась бескрайняя синева, далеко на горизонте сливавшаяся туманной полосой с синевой неба. Санька, улыбаясь, смотрел широко открытыми глазами на эту синеву и неожиданно… заплакал. Так и стоял, счастливо улыбаясь, а по щекам текли крупные слёзы…

– Саша, ты что, сынок? — Борис обнял его за плечи.

– Я так мечтал его увидеть… Только во сне видел… А оно… Оно такое… Такое синее… — и Санька, смущаясь своих неожиданных слёз, уткнулся в куртку отца.

– Ничего, малыш, бывает. Чувства переполняют душу, а ты ещё не умеешь их выразить, — Борис ласково погладил Саньку по голове.

А потом Саньку ждала неожиданная встреча. Они шли по набережной, как вдруг навстречу им вышел высокий седовласый мужчина лет шестидесяти. Мужчина шёл, сутулясь и опираясь на трость.

– Дядя Коля! — Санька подбежал к нему. — Вы меня не узнаёте?

– Саша Хомутов! Вот уж где встретиться! Какой ты красивый, — дядя Коля оглядел Саньку, одетого в новенький летний матросский костюмчик. — Какими же судьбами?

– Да вот так, — немного смутился Санька. — Живу я здесь. Только я теперь не Хомутов, а Симагин. Вот, — Саня подвёл дядю Колю к Лидии и Борису, — это мама и папа… А это Света.

– Я — Сашина сестра, — улыбнулась девочка.

– Ну, вот видишь, малыш, — дядя Коля положил ему руку на плечо. — Я же говорил — всё у тебя будет хорошо.

Теперь они часто бывали у дяди Коля, благо жил он на соседней улице. Всё сложилось прекрасно. Антон и Борис работали ведущими инженерами на заводе. И говорили, что возможно даже пойдут на повышение. Лидия работала в школе, Нина — диспетчером в порту. Санька и Витя записались в детский яхт-клуб. И с местными ребятами подружились быстро — здешние мальчишке и девчонки были намного добрее по характеру, чем на старом месте. Одно только не давало ребятам покоя: вот уже месяц они жили в Новороссийске, а Чудик так и не появлялся. Алёнка даже всплакнула. Ведь всё сделали правильно, неужели он остался там, в Светлореченске?

– Ну, что ты, Сашенька, — вдруг послышался знакомый хрипловатый голосок. — Здесь я, здесь…

– Чудик! — Санька обрадованно подскочил в кровати.

– Я это, я, — домовой вышел из угла комнаты и устроился около окна. — Дел было много, надо ж хозяйство принять… Вот и некогда было вас убаюкивать.

– Сань, ты с кем там разговариваешь? — в дверях показалась заспанная Светка. — Ой, Чудик, это ты!? Как здорово, а то мы уж боялись…

– Ой, а Ленка с Витей знают?

– Знают, — Чудик улыбнулся в бороду. — Я их уж уложил. А то, Алёнушка, добрая душа, даже плакать вздумала. Скучала по старому домовому. Ну, а теперь вам сказку расскажу. Ну-ка, Саня, укладывайся. А потом и Светочкин черед будет.

Светка, радостно улыбнувшись, ушла к себе, а Санька улёгся и сам не заметил, как задремал под тихий рассказ домового.

Конец