Монах Антоний (8661)

МонахАнтоний

Пыль.Она повсюду. На зубах, на лице, в складках длинной и черной одежды. Солнце надголовой висит как фонарь, заливая каменистую дорогу жарким и ярким светом.

Антонийоглянулся и посмотрел на гору. Она ясно виднелась в голубом прозрачном небе. Попреданию, Матушки на Афоне нет. Значит, помогает где-то страждующим. Поэтомухотя и устал, он может рассчитывать только на свои силы.

Амежду тем дорога поднималась все круче, петляя между пыльными холмами.

Былотихо. В зарослях деревьев стрекотали какие-то птахи, да редкий ветер производилзагадочный шепот в зеленой листве.

Антонийлюбил свое послушание. Ему часто поручали ходить между монастырями, выполняяроль своеобразного курьера. Машины у них, конечно, были, но предназначались длядругих, более важных дел. Иногда, особенно в непогоду или когда требоваласьсрочность, для него выделялся транспорт. Но чаще всего приходилосьпередвигаться пешком. Антония это не огорчало. Внешне всегда хмурый инеразговорчивый, он и на самом деле больше всего  любил уединение, и его радовало чувствоватьсебя на этой дороге одиноким, уверенным, и немного счастливым. Ему нравилось,что дорога никогда не была однообразной. Как никогда не бывает однообразнойздесь погода. Иногда стоит затишье. Такое, что слышны шаги на каменистой тропе.Но чаще свежий ветер приносит прохладу с моря и, кажется, здоровается с ним,пробегая по потному лицу. Иногда набегают тучи, предупреждая о коротком итеплом дожде. А дорога то извивается как змея, словно не желая, чтобы по нейшли, то становится прямой и ровной, сама приглашая к длительному путешествию.

Носегодня он посетил два отдаленных монастыря и уже здорово устал.

Даи суставы в последнее время начинали беспокоить все больше и больше.

Когдастановилось особенно тяжко, он уже не про себя, а сначала шепотом, потом и вовесь голос проговаривал Иисусову молитву. Тогда возникало ощущение, что силприбавлялось.  Шаги приобрели четкость,ровно впечатывая каждое слово: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуйменя, грешного!»

Даи как же им, суставчикам, не болеть. Сколько пройдено в этой жизни, сколькопробегано…

Монахуне пристало возвращаться к прежней жизни, но память все равно выхватывала кускииз прошлого, раскручиваясь перед глазами, как лента из фильма.

…Десяткустарались бегать в самый жаркий день. Такая была шутка у ротного. Капитан сампервым переодевался в ОЗК (общевойсковой защитный комплект) и становился воглаве колонны. Его сил хватало не только на то, чтобы поддерживать заданныйтемп, но передвигаться между людьми, пинками подгоняя личный состав.

Поэтому,зная, что будет дальше, перед построением народ не торопился. Растягивая время,словно это позволило бы предотвратить предстоящую экзекуцию. Не спеша, сделанной тщательностью затягивал ремни, подгонял сумку противогаза, проверялзаклепки на одежде. На что люди рассчитывали? Что капитан передумает и ротазаймется чем-либо более приятным?  Нет,конечно. Просто подсознание непроизвольно тянуло время, отлично сознавая, чтождет организм впереди.

-Ну,что? Все готовы? Стать в строй!

Капитанбыл бодр до возбуждения. Явно он был скрытым мазохистом.

Шеренгакосмонавтов в белой защитной резине неуклюже выровнялась.

—
Ставлю задачу! Бежим как всегда: от автопарка до технической территории. Подороге, со стороны сопки отражаем атаку вероятного противника. После короткой ипобедоносной схватки быстро поднимаемся и бежим дальше. С ходу захватываемкотельную, в которой, по данным разведки, также находится проклятый супостат. Иуспешно его побеждаем. Всем ясно?

Народугрюмо кивнул. Что тут непонятного? В прошлый раз треть роты не дотянула докотельной: упали в обморок от теплового шока.

—
Отлично! Ваши радостные лица говорят, что задачу поняли все. Команда – газы!..

Капитанбыл командиром роты охраны и изо всех сил пытался вывести роту в отличные повсему флоту. Без этого, как намекнули старшие товарищи, не видать ему должностизаместителя начальника штаба до окончательной победы мировой революции.

Зашелестелирезиновые костюмы, защелкали кнопки на противогазных коробках. Космонавтыпревратились в слоников, булькающих выпускными клапанами.

—
Бегом марш!

Затопаларота, захрипела противогазами. Потекли первые струйки пота по спине, лицу,закрывая обзор, туманя стекла влажным паром. С одной стороны это было дажехорошо. Дорога, которая петляла между сопок и уходила куда-то в бесконечность,постепенно исчезала. Можно было сосредоточиться на единственной мысли:«Добежать!..». О победе над вероятным противником уже не хотелось думать сцелью экономии сил.

Кустарнику сопок, который и был, наверное, вероятным противником они победили достаточнобыстро. Некоторые, правда, потеряв ориентацию, врезались прямо в густые ветки итам застряли, используя шанс для отдыха. Со стороны это напоминало братание нафронте. Отстрелявшись холостыми патронами и с трудом передвигая ноги, ротапобежала дальше.

Сбоем котельную уже брало человек десять. Остальные составили безвозвратныесанитарные потери. Кочегары, которым посчастливилось числиться в другой роте,называемой ротой  отделения главногомеханика,  лениво загорали возле своихтачек. При появлении шатающихся зомби в белых одеждах, понимающе вздохнули иповертели пальцем у виска.

—
Не везет парням! Не доживут до дембеля.

—
Судьба!..

Ленивои философски они покачали головами.

Техническаятерритория маячила в потном тумане, как несбывшаяся мечта и ей не хваталотолько вывески с огромными буквами: «РАЙ».

Асчастье на земле, оказывается, есть. И даже совсем близко. Для этого нужнопросто сорвать противогазную маску и вдохнуть свежий, без запаха резины,воздух.

Эйфорияпроникла во все клеточки измученного организма, и даже капитан вдруг сталблизким, почти родным человеком. Видимо, сказывались последствия кислородногоголодания. Счастье усиливалось от созерцания начальствующего лица. Оно былотаким же грязным и уставшим, как и у всех, а из голоса исчезли ноткипревосходства и сарказма.

—
Молодцы, воины!..  Боевую задачувыполнили!

Голосзвучал хрипло, пропуская отдельные буквы.

Капитанобвел взглядом шатающийся личный состав и, видимо, желая приободрить, долговыбирал подходящие слова. Но в голове, поврежденной сначала в военном училище,потом на службе, не рождалось ничего ласкового. Наиболее подходящей оказаласьфраза, которую капитан тут же и выдал:

—
В следующий раз будем сопку брать!..

Кто-тона заднем плане от избытка счастья упал в обморок.

…Антоний улыбнулся. Никогда в жизни он потом никогда не видел, как после такихзабегов пот из сапог можно было выливать, как воду.

Антонийостановился и посмотрел вверх. Солнце было в самой высокой его точке. А идтибыло еще долго. Антоний вздохнул.

Неожиданнаямысль пришла в голову.

Антонийоглянулся.

Никого.

Даи кто здесь может быть?

Однойрукой он подтянул подрясник, другой придержал котомку. Наклонил слегка туловищевперед и, стараясь, не сбивать дыхание, побежал.

Ботинкиглухо топали по каменистой почве, дыхание вырывалось короткими толчками, сердцесразу заколотилось от непривычной нагрузки.

«Давай,не сачкуй! Вперед, доходяга!», — подгонял он себя.

Скорона удивление он вошел в ритм, и даже дыхание стало ровнее. Ноги отстукивалитемп, тело, казалось, растворилось в полете. Справа проносилась каменистаяосыпь, слева мелькали отблески моря. Дорога мелькала, унося в неизведанныепросторы.

«Ничегоне забыл! Я снова бегу, как в молодости!..»

—
Я бегу-у-у!..

Онпрокричал  восторженно, упиваясь своейсилой  и еще оставшейся выносливостью.Его переполнила радость и веселье.

Иупал…

Толи подвернулся камень, то ли ноги запнулись, но он проехался по земле, роняякотомку, путаясь в одежде и раздирая в кровь ладони.

Скряхтением приподнялся на четвереньках, тяжело дыша. Долго постоял, стараясьупокоить дыхание. Потер кулаком поясницу.

—
Вот искушение…  Это же надо! Видел быкто…

Ониспуганно оглянулся. Слава Богу, вокруг – ни души!

Понаклонялсяиз стороны в сторону, несколько раз присел, прогоняя усталость.

Затемсел в придорожную траву, вытер потное лицо рукавом рясы, подул на расцарапанныеруки.

Дажептицы, казалось, притихли от этого неожиданного на Святой горе зрелища.

Антонийлег на спину. Голубое небо по  прежнемубыло бездонным и бесконечным.

Итут на него напал смех. Он захохотал громко, безмятежно и совершенно незаботясь о том, что его кто-нибудь может увидеть и попрекнуть внеприличествующем поступке, как монаха.

Отсмеявшись,он поднялся, отряхнул с себя пыль, подобрал котомку. Надо идти дальше.

Взглядупал на гору. Она была окружена, как колечком, полупрозрачным облачком.

«СлаваБогу за все!» -  с радостью сказалАнтоний и ускорил шаг.

Дорогарезко ушла вниз и стали видны голубые купола монастыря. Ну вот, почти пришли.Осталось совсем немного.