12. Труд и закон
Вот опять вопрос, от которого как ни хотелось бы, а никак не отвертеться – странные связи и взаимоотношения труда и закона. Что здесь происходит? Чем тут провоцируются противоречия труда и капитала? Казалось бы, в этой каше разобраться вообще невозможно. Хотя такие попытки и предпринимаются уже столетия от Адама Смита и Карла Маркса когда-то давно до Поля Самуэльсона и Валентина Катасонова сейчас. Однако на уровне происходящих событий и их вольных толкованиях очень просто можно утонуть в неразрешимых сложностях.
Но прелесть дедукции в том, что с ней возможно рассматривать не только происходящие события, которые уже отменить нельзя. Можно взглянуть и на всю причинно-следственную цепь между конечным событием и его источником. А, зацепившись за источник, не трудно раскрутить, что угодно. В том числе и принципиальную базу любых противоречий.
Мы уже знаем, что закон – организационная основа цивилизации, а труд – имущественная. С основы и начнём. Владение имуществом регламентируется законом. Следовательно, противоречия в имущественных отношениях могут порождаться только законами. Также знаем, что закон – это дышло и вертеть его можно как угодно. Стало быть, противоречия записаны в тексте законов, а чтобы наружу не вылезали ослиные уши смысловых подтасовок их нужно скрыть тонкой юридической казуистикой, меняющей чёрное на белое. Смысл этой казуистики в подмене прав труда на имущество, создаваемое в общественном производстве, на исключительные права капитала или в случае с СССР на права государства.
Такие подлоги содержатся в имущественных законах, где угодно. Хоть в Китае и США, хоть в России и Швеции. Например, в России они прописаны в Гражданском кодексе РФ, а в СССР они содержались в ГК РСФСР и других республик. Определить сущностную подложность формул законов с разбега вряд ли получится, но, пораскинув мозгами, дивишься, с какой простотой можно столетия водить за нос массы вполне разумных людей.
Эффект Шерлока Холмса в действии, когда люди не видят то, что находится под носом, стоит им лишь подсказать, что там ничего нет. Какого характера имущественный подлог в основе государства, такой в нём и политико-экономический режим. Сменили в законе имущественную формулу, и СССР приказал долго жить. А отсюда нетрудно догадаться, что, например, капитализм – это тоже колосс на глиняных ногах – огромный, жестокий, гипертрофированный юридический казус. Смени объект имущественных прав в определённом законе и капитализм рассеивается как дурной сон. Совсем не конституция устанавливает политический строй, а незаметные подтасовки в формулах имущественных законов. Для нормализации же законов никакие революции не требуются.
Иногда такую странную ситуацию с имущественными правами создателей вещей пытаются объяснить существованием какого-то неведомого, мифического общественного договора, по которому работник уступает свои имущественные права не на основе письменного договора о передаче своих прав в обмен на жалование, а просто так – за ненадобностью. Традиция, мол, такая.
Хотя на самом деле должен быть юридический документ на переуступку работниками своего естественного, первородного права на продукт стороннему лицу, где оговорены основания для отчуждения прав работников. Там должно быть и указание на объём их прав. Но никто такого договора никогда и в глаза не видел при приёме на работу. Чудеса! Для одной из сторон в общем деле юридические основания, а для другой неписаные традиции. Какой-то несовместимый с правом мутант.
Посмотрим, на что в роли имущественных прав наткнулась как-то лет сто назад не что-нибудь, а сама американская экономическая наука. Исследователи Дуглас и Солоу обнаружили любопытную вещь. Их вычисления показали, что самым важным из факторов производства является труд. Оказалось, что 1% увеличения затрат труда расширяет выпуск продукции в 3 раза больше, чем 1% прироста капитала. Это открытие подверглось самым различным толкованиям, и его стали всё реже и реже упоминать, исключать из учебников. Думается, потому, что тут голый факт размывает теорию самого капитализма. Вклад работника в общий результат в несколько раз выше вклада хозяина инструментов. Где основания для отчуждения работника от продукта его труда? Огромные средства утекают вместо потребления масс, которые породили эти средства в спекуляции и роскошь групп, которые ни к какому созиданию отношения не имеют.
Интересно, что ни признанный трудовик Карл Маркс, ни другие классики политэкономии не упоминают о казуистике совсем неприметных конкретных законов, оказывающихся важнее конституций и в действительности определяющих тот или иной политико-экономический строй. Почему молчал Маркс? Возможно, не знал или знал, но молчал, побоявшись, что идея социализма-коммунизма окажется подмоченной упоминанием одного фундамента с капитализмом. Надстройки разные, а имущественная база одна.
Если сказать образно, то капитализм и коммунизм как два близнеца, родившихся из одного лона. Только одного обрядили в цилиндр и фрак, а другого в будёновку с красной звездой. Под цивилизацией и Системой разделения труда с незапамятных времён лежит имущественная мина постоянного действия. Время от времени она взрывается, порождая экономические, военные и социальные катаклизмы при любой политической формации, а затем, едва слышно тикая, затихает, накапливая заряд для очередного взрыва.
Все экономические и социальные страсти вытекают из законов с подложным смыслом, а в отношении прав работника на результат его труда между капитализмом и социализмом нет никакой разницы.