Вот это пример расширения границ жанра, которое позволяет делать fantasy

Волчья яма была старой. С поплывшими, мокрыми краями, со скользкими стенками. Такие ставят не охотники: крестьяне, понукаемые владетелем, взбешённым отсутствием оленей для охоты, выкапывают их десятками – подальше от собственных деревень, что бы не поранились детишки. Вбив в дно несколько кольев, о них благополучно забывают – на год или два, пока очередной лорд не вернётся злой с охоты и не начнёт возмущаться расплодившимися волками, уничтожающими всю дичь в округе. То, что большинство таких волков – двуногие, старосты благоразумно умалчивают и гонят крестьян вновь обновлять ямы-ловушки. Большинство зверей, упавших в них, умирает от голода, но людей это не волнует: самим есть нечего, время работать на полях, а тут господские забавы…

Охотник попал в яму случайно. Он бежал, преследуя только ему одному видимую цель, яростно и самозабвенно, легко перепрыгивая стволы поваленных деревьев, уклоняясь от ударов упругих веток, но не увидел небольшого провала в раскиданных на земле сучьях. Почувствовав, что земля уходит из-под ног, он попытался вонзить выхваченный меч в землю, но всё произошло слишком стремительно. Его попытка привела лишь к тому, что верный клинок остался наверху, запутавшись в корнях деревьев, а он не рухнул прямо на выставленные жала кольев, а сполз по стенке, судорожно пытаясь ухватиться хоть за что-то.

Ногу пронзило болью, ступня смотрела косо, и он судорожно стал ругаться сквозь стиснутые зубы, пытаясь поудобней пристроить растянутую ногу. В ответ он услышал рык. Вначале громкий, заявляющий о себе, а потом более спокойный, даже насмешливый, словно нахождение в яме человека позабавило зверя.

Замерев, охотник вгляделся в подземную тьму. У дальней стены зажглись два янтарных глаза, и довольно большой комок мрака принялся менять очертания, устраиваясь поудобней. Рука сама потянулась к поясу, впилась в рукоять кинжала. Рык стал суше и острее, в нём появились угрожающие нотки. Пальцы на рукояти медленно разжались, и тишина неспешно заполнило узкий колодец.
Охотник был без брони, даже кольчуга отсутствовала. Обычная кожанка, удобная на все случаи жизни, она могла бы защитить и от первого удара, но верх её, со стоячим воротником, был оставлен там же, где и доспехи, и горло, с пульсирующим током крови, к которому так стремятся все нападающие звери, было открытым. Солнце закатилось, так и не бросив в узкий лаз ловушки ни одного лучика света. Зато это сделала луна: её белое лицо нависло над провалом колодца и посеребрило всё своим призрачным сиянием. Тёмная фигура, словно чувствуя страх человека, шагнула вперёд: лишь один шаг, заставив пальцы ухватиться за рукоять маленького и тонкого клинка, которым так удобно пробивать щели в доспехах, но невозможно остановить нападающего зверя. Волк был громаден: весь чёрный, лишь на груди и кончиках лап угадывался серый оттенок, он был вдвое больше своих собратьев. Его передняя лапа ступала на землю осторожно, словно проверяя её на прочность, и охотник бросил беглый взгляд на колья: один из них оказался вымазан чем-то тёмным.
Вдобавок сама фигура: не так лежала шерсть, да и морда была иной, не похожей на остальных волков. Охотник видел их в молодости немало, бывало и сам охотился, и тела привозили… В роду у этого зверя были собаки.



- Мне нужно наверх. Понимаешь? Он уйдёт. Я, как и ты, охочусь. И зачастую моя добыча больше меня самого.

Волк прижал уши, слушая осторожную речь человека. В горле его родился клёкот, зародыш боевого рыка, но тут же стих, стоило человеку замолчать.

- Ты наверняка голоден. Вот.

Несколько сухарей, найденных за пазухой, осторожно легли на прелую листву, присыпавшую дно ловушки. Зверь принюхался. Фыркнул, словно усмехнулся, и аккуратно захрустел одним из сухарей, не притронувшись к другому. Подумав, человек аккуратно сунул второй сухарь в рот. В ответ – одобрительное ворчание.

- Я схожу с ума. Сижу в яме с громадным хищным зверем, наверняка голодным и умирающим от жажды, а думаю о братстве охотников, идущих по кровавому следу, о том, что мы разделили хлеб. Это наваждение! Но всё же…

Рука человека дёрнулась. Замерла, нависла над вздыбленным затылком и, помедлив, опустилась.

Тихий рык, не угрожающий, но и не позволяющий расслабиться, возник в горле зверя. Поклокотал, словно пробуя воздух на вкус, и затих.