Утром гулял так далеко от цивилизованных мест, что встретил на тропе, заросшей высокой травой, череп коровы: с рогами, мощными челюстями, с остатками челки на лбу.
Бедная буренка, сказал я. И пошел дальше. Идти было тяжело, кругом рос бурьян. У меня все носки нацепляли мелкие зеленые репейники. Вокруг высились безлесые холмы, травы и дикие цветы. Ветра почти не было. Солнце пекло немилосердно. И было тихо. Даже кузнечики не стрекотали. Почему-то в этом году я ни разу не слышал стрекотаний кузнечиков. Странно. Куда они подевались? Долина, которую я любил за буколический вид – с коровами, старыми домиками, теперь, через 10 лет, стала совершенно дикой. Домики исчезли, все заросло кустарником и деревцами.
Пройдя по тропам, вившимся по взгорью, я вышел на тракт.
Бедная буренка, сказал я. И пошел дальше. Идти было тяжело, кругом рос бурьян. У меня все носки нацепляли мелкие зеленые репейники. Вокруг высились безлесые холмы, травы и дикие цветы. Ветра почти не было. Солнце пекло немилосердно. И было тихо. Даже кузнечики не стрекотали. Почему-то в этом году я ни разу не слышал стрекотаний кузнечиков. Странно. Куда они подевались? Долина, которую я любил за буколический вид – с коровами, старыми домиками, теперь, через 10 лет, стала совершенно дикой. Домики исчезли, все заросло кустарником и деревцами.
Пройдя по тропам, вившимся по взгорью, я вышел на тракт.