Работа - не волк (Невечерний свет)

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

И не единственный.

В токарном цехе стояло пятьтокарных станков. Вернее «стояло» не совсем верное определение. Слово «находилось»будет точнее. Раньше, до «Перестройки», их было гораздо больше и сейчаснынешнее руководство приспособило пустующее помещение под складские нужды. Хотяскладывать, в общем-то, было не особо чего. Сырье приобретали не загодя, анепосредственно на заказ. Так что в момент описанных действий полы пустующегопространства покрывал не очень толстый слой круглых металлических хлыстов.

 Работал только один станок.Семенов Николай Петрович, токарь высшего разряда и один из старых рабочихзавода, усердно трудился над очередной, пятнадцатой по счету, деталью. Почемупятнадцатой? Потому что время было только десять с небольшим утра. В соседнемцехе, в который смотрела открытая дверь, сегодня было тихо. Там располагалсяфрезерный участок. На фрезеровщиков обещали «скинуть заказ» после обеда –что-то не ладился разговор начальства с заказчиками. Рабочие откровенно маялисьот безделья, до боли просидев пятые части своих фигур в курилке. В отличие отколлег Петровича.

 Мастер уже заходил в цех иинтересовался: где могут пропадать коллеги трудящегося токаря? В курилке, какпонял Семенов, мастер их не обнаружил. Затем шеф вышел в противоположную дверь,ведущую в помещение зарядки аккумуляторных батарей для электорокаров. То ли внадежде отыскать филонящих работников, то ли еще по каким делам. Ближе кодиннадцати часам в  цех заглянулначальник участка. Окинул взглядом нерабочие станки, почему-то зло посмотрел натрудящегося Петровича, сплюнул и исчез из дверного проема.

 К обеду у Семёнова было готовоеще тринадцать изделий.

 В столовой на месте, понегласному закону отведенному бригаде токарей столу, вся бригада была в сборе.Николай Петрович немного припозднился к обеду и застал коллег, оживленноспорящих о каком-то новом указе правительства, касаемого бюджетныхассигнований.

 Семенов поставил тарелку снаваристым супом на стол, следом с подноса на стол перекочевала тарелка совторым блюдом – картошкой-пюре и капустой. Стакан с компотом и булочкойзавершили «натюрморт». При появлении коллеги обсуждение указа прервалось –начались небольшие перемещения за столом, чтобы уступить место вновьприбывшему. Затем снова возобновилось.

  — Чего не едите?  — поинтересовался Николай Петрович, показываяна тарелки с едой, вид еду в которых можно было классифицировать, как «немногопоковырялись».

 -  Чего тут жрать? – буркнул сорокалетний Павел Шнецов,худощавый токарь с постоянно трясущимися руками. – Кормят, как скот.

  — Не скажи, — возразил ВовкаЧелёв, молодой рабочий, лет двадцати семи, вид у которого не меньшетридцатипятилетнего человека. – Супчик ничего. Но если бы было им чегозакусывать, то тогда цены ему не было бы.

  — Чего не ешь тогда? – спросилПетрович.

  — Дык не наливают тут, гы-гы.Аппетита никакого. Со вчерашнего плющит.

  — И с позавчерашнего, —
добавил Олег Оксанич, грузноватый мужчина, со следами разгульной жизни на лице.

  — И с поза-поза-вчерашнего, —
присоединился Костик Бельчев. Токарь золотые руки. В прошлом. В теперешнемвремени у него вместо золотых рук появилась луженая глотка. Раньше, лет десятьназад, его уважительно звали Константин Макарыч, хотя от роду не большетридцати было. Теперь – Костик. Ибо ничего, заслуживающего уважения, народ невидел.

  — А вообще-то с вос-скресенья,- Костик икнул. Да еще по пачке сигарет выкурили – какой аппетит?

  — Ты уже где-то набрался, явижу, до обеда, — Челёв шмыгнул носом, завистливо глядя на Костика.

  — Да ладно тебе, — Оксаничпоковырял вилкой в тарелке с картошкой, — его со вчерашнего не отпустило ишшо.

 Организм Бельчева был нестоекк алкоголю. Костику достаточно было слабоалкогольного коктейля в размереноль-тридцать-три, чтобы он выглядел, как человек, употребивший не менее литраспирта.

  — Вы бы поели все-таки, —
напомнил Семенов, расправляясь с порцией второго блюда, — а то концы наголодный желудок отдадите. С сигарет сыт не будешь.

  — Ты бы лучше деньгамиподсобил, Петрович, — Челёв недобро зыркнул, — зарабатываешь немало. А тут людибольные…

  — Что больные итак вижу, —
Семенов отставил пустую тарелку и взялся за компот. – А деньги зарабатыватьнужно и тратить с умом, а не на брмотуху.

— Ты смотри какой, — привсталЧелёв, — мы не заработали? Это ты с мастером сюси-пуси. Он тебе и премиальные,и зарплату вовремя. Начальникам с потрохами продался?

  — Эй, — осадил его Оксанич, — тызабыл, как он с тобой, как с маленьким, когда ты на завод пришел? И обучал всемпремудростям дела токарного? Так с учителем негоже.

 Челёв от неожиданности сел наместо и посмотрел на своего дружка  —
чего это он от коллектива откалывается, на сторону чужую стает? Но увиделухмыляющуюся физиономию Оксанича, подмигнувшую ему глазом, понял.

  — Был учитель, да весь вышел.Жмот тот еще.

 Семенов ужимок Оксанича не видел.Он уже поднялся из-за стола и собирал пустые тарелки на поднос. Пожелал всемприятного аппетита и пошел к столу у мойки.

 В цехе включил станок и зажалзаготовку.

 Кстати – про деньги. Петровичвспомнил, что обещал внуку велосипед. Если тот закончит класс с отличием.Учебный год завершился, внук обещание выполнил. Теперь очередь за внуком. На нападкисо стороны коллег он не обращал внимания. В несовсем дружной, по причиненесоответствия интересов компании, разлад настал с того времени, когда Петрович втихую от жены скопилопределенную сумму, откладывая от сверхурочных заработков и купил ей – жене –кольцо с бриллиантом. Жена пятидесятисемилетнего Семенова  была на двадцать лет младше его. Выгляделасупруга гораздо моложе своих лет, да и Петровичу его года не давали. В семьебыл мир и покой, в противовес скандальным семейным стычкам его коллег. Чего бысупругу не порадовать?

 Ближе к двум часам дня в цехнабились все сидевшие за обеденным столом. Устроились поудобней кто где — на станках, стоящих рядом со станкомСеменова, на ящике под мусор, на колченогом стуле. Минут десять созерцалиработу Петровича.

  — Петрович, ты извини, —
повинился Челёв, — башка с похмела полдня гудит. Нервы…

  — Бывает, -  согласился Семенов, не отрываясь от работы.

  — Ты вот что скажи, — Оксаничпрокашлялся, — как  в мире с терроризмомбороться?

  — А я почем знаю? – Семеновотпустил шпиндель и вынул готовую деталь. Вставил заготовку, зажал шпиндель. –Этим делом должны заниматься специалисты. Им за это зарплату платят.

  — Во-во! Зарплату! А намнихрена не платят.

  — Так чего бы тебе непобороться самому с мировым терроризмом? – шпиндель медленно завращался, иПетрович подвел к заготовке резец. Потекла в корзину струйка срезаемогостружкой металла.

  — Дык я говорю – нам-тозарплату не платят, чего я пойду бесплатно бороться?

  — А я при чем? –поинтересовался Семенов, на миг оторвав взгляд от обрабатываемой детали. Этабыла по счету восьмая за послеобеденное время.

  — Да это я так. Бардак встране развели. Я уж не говорю, что в мире творится. Там пусть хоть повесятся.Мне моя страна дороже. Не могу терпеть, смотря, как беспорядок умножается.

  — Так подели его, — хохотнулШнецов, едва не свалившись с неудобного станка. – Пополам. И будет меньше.

  — Заткнулся бы, грамотей-математик.

  — Вот наши начальники всезаседают, — не унимался Челёв, — а зарплату не поднимают.

  — Так они ж не по поднятиюзарплаты заседают, — возразил Бельчев.

 Семенов догадался, почему унего идет «заседание» бездельников, не боящихся гнева мастера, с раннего утране заставшего рабочих на месте — совещание у директора завода. Вот всёруководство и отсутствует.

  — Откуда ты знаешь, что онитам наши деньги не делят?

  — Совещаются с заказчиками, —
Бельчев поковырял в ухе, — видел, как какие-то люди посторонние в конторувходили.

  — А ты уверен, что этозаказчики? – Челёв поерзал на перевернутой вверх дном коробке для мусора. —
Может это очередные нахлебники на наши денежки? Что скажешь, Петрович?

  — А что говорить? – Семеноввставил новую заготовку в станок. – Судить о людях, не зная их?

  — Суди-и-ить, — протянулОксанич, — к стати о судах. Недавно по телеку передача была, как наши судьивзятки берут. Большие причем. Всё им зарплаты не хватает.

  — А ведь из наших налогов имзарплата выходит, — подметил Шнецов, — корми их, а они еще и взятками балуются.А тут премиальные зарезали.

  — Так ведь план не выполняем.Заказчики вовремя продукцию не получили. От них деньги-то нам перечисляют, —
заметил Семенов.

  — Заказчики, — сплюнул Челёв,- на что им эта ерунда, что они заказали?

  — Тебе-то какая разница? –изумился Николай Петрович.

  — Ничего себе – какая разница?Ну ты даешь, учитель. Должен же я знать, что и для чего я делаю?

  — А ты делаешь? –поинтересовался «учитель».

  — Слышь, ты…

 Договорить он не успел. Егоперебил Бельчев:

  — Атас — мастер! – показал набыстро пересекающего цех начальника, движущегося в их сторону. – Ишь, гадползучий, как паровоз прет. На всех парах.

  — Что так быстро совещаниезакончилось? – удивился Оксанич.

  — Чего расселись, как напикнике?! – мастер был зол на полдня отсутствовавших работников. – Работы черезкрай, а вы шляетесь где ни попадя.

  — В лазарет ходили, начальник,- оправдался Шнецов, — здоровье никакое.

  — Вижу, что никакое, — мастерпосмотрел на Бельчева. – И что – до обеда вас лечили?

  — Очередь там, — Челёв включилсвой станок.

  — Из подобных вам очередь?Вас, к стати, точно — лечить нужно. Демократизаторами резиновыми, с которымиОМОНовцы ходят.

  — Ты бы премию не урезал, шеф,- Шнецов тоже подошел к своему станку, — а то вон Петрович в прошлую зарплатуденьжищ огреб чуть ли не лопатой, а нас по боку.

  — И аванс ему выдали, а нам –нет, — встрял Бельчев. – Денег, сказали, в кассе нет. Для Семенова есть, а длянас нет.

  — Денег ни для кого на этомзаводе нет, — пояснил мастер, — деньги – это сто тысяч долларов. А что ниже –это оплата труда.

  — Бурков! – в цех заглянулначальник участка. Увидев весь «коллектив» в сборе, сказал «Ага!»

  — Что случилось? — обернулся кдвери мастер.

  — Директор к себе вызывает.

  — Иду, — мастер посмотрел насвоих подчиненных, — я еще вернусь.

 Ушел.

 Челёв повозился у своегостанка, зажал заготовку в шпиндель, открыл ящик с резцами, порылся в нем изакрыл. Выключил станок:

  — Ну как можно работать?Пришел, наорал, настроение испортил. – Снова сел на короб.

  — Это точно, — Бельчев так исидел на стуле.

 Шнецов включил свой станок,поиграл реверсом.

  — Да выключи свою громыхалку,- посоветовал Челев, пристраиваясь снова на короб для мусора. – Мы еще тему недоговорили. Шума станка Петровича хватает.

 Шнецов последовал совету. Иснова взгромоздился на станок:

  — Ну и что будем говорить?

  — А то и будем, чтонедоговорили.

  — Про террористов, вроде,говорили, — напомнил Семенов, вынимая очередную, семнадцатую по счету запослеобеденное время деталь. – Да про судей.

  — Мы ведь с тобой поговоритьпришли, — Шнецов поёрзал на неудобном месте.

  — А я что – не говорю с вами?

  — Говорит, — поддержал коллегуБельчев.

  — Ты вот что скажи, — встал скороба Челёв, — сколько ты за сегодня сделал?

  — Сорок пять штук, если неошибаюсь, — немного подумав, сказал Семенов.

  — Вот-вот, — зло сплюнулВовка, — выслуживаешься перед начальниками, гад. За рублем гонишься…

  — Мужики, — в цех ввалился состороны аккумуляторной тип с испитым лицом, — литрец спирта у КИПовцев стибрили.Айда гулять!

  — Вот это дело, — оживилсяквартет бездельников.

  — Хорошее завершение днярабочего, — радостно скатился со станка Оксанич, — а то крутишься целый день,как белка в колесе ни за понюшку.

  — Чё там со временем? – Челёвпотянул за рукав Бельчева.

  — Почти четыре ужо, — взглянулна наручные, видавшие виды часы Костик.

  — О! То, что нужно, — изрекОксанич. – Пошли, ребята. Слышь, Петрович, ты эта, как его… если мастер,сволочь, припрется, скажи ему, что мы в контору пошли.

  — Зачем? — поинтересовалсяСеменов.

  — Тама буфет, — подсказалБельчев, — газировка и все такое…

  — Точно, — согласился Челёв, —
скажешь, что после их картошки столовской жажда замучила.

 И, не дожидаясь ответа,четверка удалилась.