3.Толпы жестоких карликов

Сначала о карликах.
Легенда о малорослости европейцев прошлого в сравнении с нынешними могучими десятиклассниками поразила моё воображение ещё классе в шестом, после прочтения статьи в «Пионерской правде».

И только намного позже я узнал, что их либо никто никогда не носил, стояли просто как украшения – либо это были «детские комплекты», на подростков. Именно потому, кстати, они так хорошо и сохранились. Да и относились эти доспехи уже ко времени заката рыцарства.

Что же до более ранних времён – то в Швеции раскопали захоронения в местечках Вендель и Вальсгарде. В Англии — Саттон-Ху, у нас много где. И везде — везде! — средний рост людей равен 172-175 сантиметрам. «Коротышка» был 168 — это в Венделе. А находили скелеты людей ростом выше двух метров, и нередко!

Так что, попади мы в те времена, не поглядывать бы нам на предков сверху вниз (нефигурально выражаясь)…

Женщины в Х—ХI веках были в среднем выше по сравнению с любым другим периодом, включая нынешнее время. Мужчины начали «расти» только со второй трети XX века и лишь к 1988 году «переросли» своего соотечественника Х—ХП веков.

Резкое уменьшение роста началось в пятнадцатом веке, продолжалось до середины семнадцатого и остановилось на три столетия. И связано оно было всё с тем же прославленным «возрождением»… Так что гнилозубых карликов оставьте для Голливуда, которому надо прославить успехи фармакологии, фитнесса и фастфуда. Пусть их, хорошо?..

…Теперь о жестокости.

Это тоже жирной цифрой ставят европейцам в счёт, сваливая в одну кучу детей, повешенных за кражу булки, сожжения ведьм и даже расстрелянных из пушек сипаев.
Для начала оговоримся.

Даже если брать деяния Санта Эрмандада, Малюты Скуратова и польских панов, сложить их вместе, возвести в квадрат и помножить на десять – всё равно не удастся достичь той квалификационной жестокости, которая была присуща жителям феодальных государств Африки, жрецам ацтеков, утончённым философам-китайцам или палачам тюркских ханов.

Тут даже просто не о чем разговаривать. Родиться в грязи, прожить в страхе и умереть в нищете – вот чем была жизнь за пределами Европы для огромного большинства населения, причём выбраться из этого цикла не помогали ни ум, ни мастерство, ни храбрость. Закончили с этим.

Теперь конкретно о европейцах.

Вне всякого сомнения, их мир показался бы нам очень и очень жестоким. Просто по факту. Человек умер от аппендицита – какой трагедией оказалась для голландского подростка-попаданца Дольфа Веги смерть друга, храброго, доброго и вспыльчивого маленького рыцаря Каролюса, нелепой трагедией (1.)!

А детская смертность и отношение к ней?! Женщина рожала 7-10 детей, выживали – 3-5, и даже слёз для умерших не находили… А процесс добычи пищи, процесс охоты?

А война – мы, в какой-то даже степени гордящиеся тем, какими «кровавыми» стали наши войны, на самом-то деле едва ли смогли бы даже просто вынести зрелище стычки двух небольших отрядов того времени!

[1.Теа Бекман. Крестоносец в джинсах]

Но теперь давайте задумаемся.
Начать с того, что воинственный мир почти никогда не бывает озлобленным. Озлобленность — это ярчайшая черта мира офисных норок, в которых сидят толстенькие хомячки. Людям воинственного мира злиться просто не имеет смысла, так как главная причина бытовой злости — зависть. Но кому завидовать? Тому, кто выше тебя? Вперёд и вверх!

Однако не по хомячиному — подкопами и заносами взяток — а с мечом в руке.
Чем была жестокость европейца того времени (ничем, кстати, не отличавшаяся от точно такой же жестокости нашего предка)?

Да просто-напросто органичной частью жизни. Жестокость не творили ради того, чтобы испугать или подчинить, как это делалось на Востоке – люди были капиталом. И уж тем более несравнима была эта жестокость волка с нашей нынешней жестокостью – жестокостью курицы (не только очень глупой и трусливой, но и очень жестокой птицы, куры насмерть забивают своих же слабых или покалеченных «товарок»), вызванной пресыщением и потерей жизненных ориентиров, хоть каких-то.

Викинг, напавший на прибрежное поселение, убивал только тех, кто сопротивлялся – и при этом вовсе не потому, что остальных угоняли-де в рабство (тогда Скандинавия утонула бы в рабах). Ему бы в голову не пришло истязать детей врага ради… удовольствия.

На Востоке это делалось уже тогда – сейчас это делается и у нас. Чикатилло или Джек Потрошитель как социальные явления были невозможны в средневековье – их выбраковала бы в детстве сама Природа с её жестокой и эффективной психологической гигиеной… Выживали только грубоватые, сильные, крепкие, но психически и физически очень чистые и здоровые люди (тех, кто всё-таки не вмещался в этот социум, принимали зловонные клоаки монастырей).

Мне ткнут в нос примерами неслыханной и немотивированной садистской жестокости, сохранившимися в летописях.
Подумайте: не потому ли и сохранила их память человеческая, что были они из ряда вон выходящи?

Сравните: какой толщины летопись понадобится нам, чтобы записать все садистские подвиги, совершённые за один-единственный год составом одного-единственного правоохренительного отдела в городе Москва?

Эпоха настоящей жестокости настала тогда, когда людей стало слишком много, а «выходы» с территории Европы оказались закупорены океанами, турками, пустынями… Но даже тогда жестокость не приобрела характер упорядоченной жизненной нормы, как на Востоке. Она стала выплёскиваться то Тридцатилетней Войной, то истеричными сожжениями сотен ведьм зараз, то появлением дичайших ересей…

Европейцу, в отличие от русского, который чхать на свою власть хотел, некуда было бежать от этой власти – а власть не знала, что делать и просто-напросто крепче и крепче завинчивала гайки, стремясь хотя бы сохранить порядок вещей, которым привыкла управлять (очень знакомо, а?) Скорее всего, перенаселение рано или поздно привело бы к самоистреблению населения Европы.

Но Колумб открыл Америку.
Поставленный на огонь котёл с завинченной крышкой не взорвался – к нему были подведены трубы, и в них с бешеной скоростью завертелись турбины новых невиданных ранее двигателей…